Культура
ТЕАТР ТЕМИРКАНОВА: ИТАК, ПРЕМЬЕРА
06 февраля
Народу набилось в зал видимо-невидимо, царивший тут ажиотаж трудноописуем. Нетерпеливый интерес к грядущему событию подогревался тем, что для встречи с большой петербургской публикой прославленный гастролер избрал скромный Первый фортепианный концерт Бетховена (у нас это сочинение - принадлежность не столько концертного репертуара, сколько педагогического: исполняют его главным образом ученики музыкальных школ). Но едва Перайя начал сольную партию, как почувствовалось: произведение это - зрелое, полнокровно-бетховенское, с присущими гениальному композитору-бунтарю мощью контрастов и неколебимой логичностью развертывания образов. Оказалось, что и в виртуозно-техническом плане Концерт - если добиться в нем такого невероятного, как у Перайи, совершенства - весьма замысловат. Поражает артистическая фантазия пианиста: почти все, но особенно финал, с его россыпями блистательных шуток, играл он по-своему, далеко уходя от общепринятого.
Кое в чем наш гость напомнил Гилельса: стальная сила пальцев, идеальная отчетливость и ровность звукоряда - в сочетании с теплотой, одухотворенностью тембра, особенно в певучих темах. Честно признаюсь: я предпочитаю в интерпретациях Бетховена предельную простоту, ненадуманность, отсутствие какого бы то ни было актерского наигрыша. Перайя же не избегает нажима и даже аффектации, но он при этом настолько убежден в своей правоте, так победительно щедр в эмоциональной отдаче, что ты невольно поддаешься исходящей от него силе внушения и радуешься, что оказываешься загипнотизированным вместе со всеми, кто тебя окружает.
Нужно заметить, что и наш выдающийся дирижер, и симфонический коллектив были на этот раз в ударе - сопровождая зажигательную игру солиста и исполняя собственные номера программы. Среди последних была премьера: только что написанный оркестровый опус Гии Канчели под названием ERGO ("Итак..."). Знаменитый композитор предлагает тут еще один вариант когда-то найденной им модели жизнесозерцания. Долго длится магический процесс, не имеющий начала и конца. Ты включился в него внезапно и так же вдруг будешь отключен. Ты медленно бредешь по обломкам: то остатки цивилизации. Тут осколки прекрасных вещей, побуждающие к ностальгическим воспоминаниям, и детали страшных орудий разрушения, и разбитые образцы пошловатой масскультуры. Я наблюдаю: на тех, кто соприкасается с творчеством Канчели впервые, открытая и применяемая им композиционная модель производит впечатление ошеломляющее.
К нынешней премьере Гия Александрович прислал помещенное в программке предуведомление, где, в частности, говорится: "Я был счастлив узнать, что Ю. Темирканов собирается сыграть ERGO с оркестром Петербургской филармонии, ибо в его исполнении я всегда ощущаю тот заветный для меня идеал, когда стирается грань между драматизмом и иронией, между грустью и улыбкой, сдержанностью и откровением". Я не убежден, что стирание граней между драматизмом и иронией так уж хорошо, как не уверен и в том, что у Темирканова это действительно происходит, но автору виднее. А вот "Театр Темирканова", о котором далее пишет композитор, тут на самом деле присутствовал.
По-театральному броско были представлены также Классическая симфония Прокофьева и оркестровая поэма Респиги "Пинии Рима". Музыканты, словно бы надев исторические маски, создавали для нас иллюзию погружения в атмосферу то веселых празднеств ХVIII века, то контрастных событий истории вечного города. Радостная увлеченность Темирканова и оркестра лицедейством передавалась залу. МИХАИЛ БЯЛИК
Кое в чем наш гость напомнил Гилельса: стальная сила пальцев, идеальная отчетливость и ровность звукоряда - в сочетании с теплотой, одухотворенностью тембра, особенно в певучих темах. Честно признаюсь: я предпочитаю в интерпретациях Бетховена предельную простоту, ненадуманность, отсутствие какого бы то ни было актерского наигрыша. Перайя же не избегает нажима и даже аффектации, но он при этом настолько убежден в своей правоте, так победительно щедр в эмоциональной отдаче, что ты невольно поддаешься исходящей от него силе внушения и радуешься, что оказываешься загипнотизированным вместе со всеми, кто тебя окружает.
Нужно заметить, что и наш выдающийся дирижер, и симфонический коллектив были на этот раз в ударе - сопровождая зажигательную игру солиста и исполняя собственные номера программы. Среди последних была премьера: только что написанный оркестровый опус Гии Канчели под названием ERGO ("Итак..."). Знаменитый композитор предлагает тут еще один вариант когда-то найденной им модели жизнесозерцания. Долго длится магический процесс, не имеющий начала и конца. Ты включился в него внезапно и так же вдруг будешь отключен. Ты медленно бредешь по обломкам: то остатки цивилизации. Тут осколки прекрасных вещей, побуждающие к ностальгическим воспоминаниям, и детали страшных орудий разрушения, и разбитые образцы пошловатой масскультуры. Я наблюдаю: на тех, кто соприкасается с творчеством Канчели впервые, открытая и применяемая им композиционная модель производит впечатление ошеломляющее.
К нынешней премьере Гия Александрович прислал помещенное в программке предуведомление, где, в частности, говорится: "Я был счастлив узнать, что Ю. Темирканов собирается сыграть ERGO с оркестром Петербургской филармонии, ибо в его исполнении я всегда ощущаю тот заветный для меня идеал, когда стирается грань между драматизмом и иронией, между грустью и улыбкой, сдержанностью и откровением". Я не убежден, что стирание граней между драматизмом и иронией так уж хорошо, как не уверен и в том, что у Темирканова это действительно происходит, но автору виднее. А вот "Театр Темирканова", о котором далее пишет композитор, тут на самом деле присутствовал.
По-театральному броско были представлены также Классическая симфония Прокофьева и оркестровая поэма Респиги "Пинии Рима". Музыканты, словно бы надев исторические маски, создавали для нас иллюзию погружения в атмосферу то веселых празднеств ХVIII века, то контрастных событий истории вечного города. Радостная увлеченность Темирканова и оркестра лицедейством передавалась залу. МИХАИЛ БЯЛИК
