Культура
ГЕННАДИЙ ХАЗАНОВ И ДРУГИЕ
13 февраля
- Почему такое странное название у моноспектакля? Не проще было бы назвать "Избранное", как это делал Аркадий Райкин в подобных случаях?
- Анна Михайловна - это одна из героинь спектакля, от ее лица в нем произносится несколько монологов.
- Для моноспектакля авторы пишут вам новые тексты?
- Приходится использовать старые. Те авторы, с которыми я работал многие годы, просто не умеют писать по-другому. Они не понимают, как можно выстраивать спектакль на сцене не по репризному принципу - от номера к номеру. Приходится порою долго объяснять драматургам, чего же я хочу. А хочу я того, чтобы мой спектакль не был ни в коем случае похож на эстрадное шоу. Время подобных представлений прошло. Они держались как оппозиция идеологии. Она рухнула, и нечему стало возражать. А мои коллеги как раз не хотят признавать этого очевидного факта.
- Вы кого-то конкретно имеете в виду?
- Если я сейчас начну называть фамилии, то многие на меня могут обидеться. Впрочем, они уже обиделись, когда я, став художественным руководителем московского Театра эстрады, отказался от подобной практики. Мне этого до сих пор простить не могут.
- Так что же тогда должно быть в вашем моноспектакле?
- Жизнь человека. Мне хочется, чтобы публика воспринимала меня не как артиста, читающего сатирические монологи, а как человека, который рассказывает истории из собственной жизни. Этого очень трудно достичь. Но я пытаюсь.
- Насколько я могу судить, вы неуклонно движетесь в сторону классического драматического спектакля. "Ужин с дураком", "Птицы", "Труп на поле для гольфа" - вот только последние ваши актерские премьеры....
- А я и не собираюсь останавливаться в этом движении. Скажу больше: сейчас мы в своем театре репетируем новый спектакль...
- Меня распирает от любопытства, так хочется узнать фамилию режиссера....
- Это ваш питерский режиссер Виктор Крамер. Мне нравится, как он работает с артистами. Так со мною давно никто не работал. Мы нашли изумительную пьесу на четверых - одна мужская роль и три женские.
- Я, кажется, догадываюсь, кто будет играть мужскую роль...
- Ну да. Роль эффектная - вышколенный слуга, обслуживающий трех стареющих дам. Название пьесы что-то вроде "Слуга и три госпожи", потому что сказать "Слуга трех госпож" было бы неправильно с точки зрения русского языка, но очень правильно по смыслу происходящего на сцене.
- Мы можем назвать фамилии актрис, которые будут играть с вами?
- С удовольствием - Ольга Волкова, Инна Ульянова, Елена Санаева. Премьеру хотим выпустить к 8 марта.
- Опять спектакль к дате?
- Я не вижу ничего плохого в том, чтобы сделать женщинам подарок. Ведь, по моим многолетним наблюдениям, в театр ходят в основном женщины.
- С ними иногда бывают и мужчины.
- Но доминирующая реакция в зрительном зале порождается женщинами. Чтобы бы мы, мужчины, без них смогли достичь в жизни?
- Вы не верите в мужчин?
- Верю, но только многое в жизни они совершают - и хорошего, и плохого - ради женщин.
- Звучит, как куплет из оперетты... И вы совершали?
- Хорошего - да. Я и в артисты пошел, чтобы девушкам понравиться, когда стану знаменитым.
- Ну вот вы стали знаменитым - и как же девушки?
- Они всегда хороши. Но на мои спектакли и творческие вечера почему-то ходят зрители постарше, которые меня знают. Молодым надо ведь еще рассказывать: кто такой Геннадий Хазанов.
- По-моему, вы скромничаете. Ведь залы полны здесь, в Петербурге.
- Наверное, потому, что в последнее время я практически не даю подобных творческих вечеров. К тому же учтите, что я не тусуюсь с "Аншлагом", а следовательно, почти не появляюсь на экранах телевизоров.
- А вот в это позвольте не поверить...
- В советские времена популярным меня сделало именно телевидение. Сейчас я в силу своей занятости в Театре эстрады и в драматических спектаклях ничего нового для телевидения не делаю и особенно к этому не стремлюсь. Хватает забот на сцене. У меня 6-8 спектаклей ежемесячно. А еще приходится думать о разных заменах и вводах. Вот, например, в очередной раз недавно произошла рокировка. Мы расстались с Сашей Филиппенко, игравшем в спектакле "Труп на поле для гольфа". Вместо него теперь со мной играет замечательный питерский артист Сергей Мигицко.
- Москвичи не обвиняют вас в излишней любви к Петербургу?
- Даже если это и вызывает чью-то негативную реакцию, я все равно буду приглашать питерских артистов - не потому, что они живут и трудятся на родине президента, а потому, что они профессионалы высочайшего класса.
- Иногда приходится слышать мнение, что Геннадий Хазанов - грустный клоун нашей эстрады.
- Я учился просто на клоуна, но считаю, что я прежде всего артист, каковым и пытаюсь оставаться. Я научился смешить людей, но при этом с каждой минутой их веселья мне становится все грустнее и грустнее. Это парадокс нашей профессии. Жизнь на самом деле и темная, и светлая. Только ты никогда не знаешь точно: у тебя сейчас темная полоса или светлая. Совсем как в анекдоте. Встречаются два приятеля. Один другого спрашивает: "Ты чего такой грустный?" "Да понимаешь, - отвечает ему друг, - меня недавно с работы уволили, жена ушла к другому, сын дома не ночует, машину украли, дача сгорела". "Ничего-ничего, - утешает его друг. - Это, наверное, темная полоса. А за ней придет светлая". Так они и расстались. Через полгода встречаются. "Ну как?!" - интересуется утешитель. "Видишь ли, - отвечает ему приятель, - оказывается, тогда была светлая полоса!"
- У вас бывали такие периоды в жизни?
- Естественно, ведь наш сатирический жанр при Брежневе считался чуть ли не легализованным диссиденством. С той лишь разницей, что за крамолу могли лишить возможности выступать перед публикой, а не сажать в тюрьму. Такое бывало и со мной, когда меня отлучали от сцены. У компетентных органов я всегда был на подозрении.
- А уехать из страны навсегда не пробовали?
- Перед кем бы я там выступал? Перед теми, кто уехал отсюда. Артист должен всегда иметь своего зрителя. Я могу жить и работать только там, где родился. У меня есть возможность уехать из России благодаря моему двойному гражданству, но не могу. Это не громкие слова, не квасной патриотизм с пафосом. Это твердое осознание своего места в жизни. Ты всегда должен понимать, кто сегодня сидит перед тобою в зрительном зале. Если поймешь, почувствуешь, то у тебя есть все шансы завоевать и покорить эту аудиторию. У меня бывало не раз, когда мои программы, шедшие здесь на "ура", там проваливались с треском.
Вот Роман Карцев все пытается в одиночку найти себя в театральном искусстве, но ему безумно тяжело. Ведь рядом нет его друга и партнера Виктора Ильченко или автора Михаила Жванецкого. А посему он играет для тех, кто еще жив, здесь, в России. Я предлагал Роме объединить его усилия с кем-то, предлагал площадку в Театре эстрады для нового спектакля, но ничего у нас с ним не вышло. Знаю, что у него не получилась совместная работа и с другими артистами. Карцев решил идти по жизни один до конца, и это его право. Я подобных путей в искусстве нахлебался выше головы.
- Выходит, что Геннадий Хазанов - коллективист?
- Да я еще в детстве играл в дворовой футбольной команде.
- В защите?
- Да нет - в нападении. Наши соперники всегда кричали друг другу: "Держите "девятку"!" То есть меня.
- И держали?
- Старались. Но я человек напористый и юркий, и поэтому мне в одиночку иногда удавались сольные проходы. Моя мама видела их результаты, когда в очередной раз зашивала дырки на школьных брюках.
- Вас ругали?
- Нет. Мама пыталась воздействовать на мою сознательность. Тщетно. Футбол и улица манили меня.
- Какой нынче у вас любимый вид спорта?
- Сейчас я уже не увлекаюсь футболом. Для дзюдо я староват. Поэтому любимые виды спорта те, которые показывают в прямом эфире.
- Ваши творческие планы как-то связаны с телевидением?
- Есть у нас с Витей Крамером задумка - снять многосерийный фильм по оригинальной идее: один мужик решил побить какое-то большое число рекордов из Книги Гиннесса и начинает искать себе на голову приключений, чтобы стать тем самым рекордсменом, о котором пишут американские газеты. Естественно, на одну серию приходится один рекорд мира. Пока пишем сценарий.
- А свои рекорды вы помните?
- Мой рекорд в том, что я сумел выжить в достаточно жестокой профессии.
Наш разговор мог бы тянуться бесконечно долго. Однако подоспела пора выходить на сцену. Кофе выпит. Сигарета докурена. Хазанов изящно-вежливо раскланялся со всеми и отправился гримироваться. Первый же его выход на подмостки донес за кулисы взрыв смеха. Публику было уже не остановить. Творческий вечер артиста покатился своим чередом... СЕРГЕЙ ИЛЬЧЕНКО
- Анна Михайловна - это одна из героинь спектакля, от ее лица в нем произносится несколько монологов.
- Для моноспектакля авторы пишут вам новые тексты?
- Приходится использовать старые. Те авторы, с которыми я работал многие годы, просто не умеют писать по-другому. Они не понимают, как можно выстраивать спектакль на сцене не по репризному принципу - от номера к номеру. Приходится порою долго объяснять драматургам, чего же я хочу. А хочу я того, чтобы мой спектакль не был ни в коем случае похож на эстрадное шоу. Время подобных представлений прошло. Они держались как оппозиция идеологии. Она рухнула, и нечему стало возражать. А мои коллеги как раз не хотят признавать этого очевидного факта.
- Вы кого-то конкретно имеете в виду?
- Если я сейчас начну называть фамилии, то многие на меня могут обидеться. Впрочем, они уже обиделись, когда я, став художественным руководителем московского Театра эстрады, отказался от подобной практики. Мне этого до сих пор простить не могут.
- Так что же тогда должно быть в вашем моноспектакле?
- Жизнь человека. Мне хочется, чтобы публика воспринимала меня не как артиста, читающего сатирические монологи, а как человека, который рассказывает истории из собственной жизни. Этого очень трудно достичь. Но я пытаюсь.
- Насколько я могу судить, вы неуклонно движетесь в сторону классического драматического спектакля. "Ужин с дураком", "Птицы", "Труп на поле для гольфа" - вот только последние ваши актерские премьеры....
- А я и не собираюсь останавливаться в этом движении. Скажу больше: сейчас мы в своем театре репетируем новый спектакль...
- Меня распирает от любопытства, так хочется узнать фамилию режиссера....
- Это ваш питерский режиссер Виктор Крамер. Мне нравится, как он работает с артистами. Так со мною давно никто не работал. Мы нашли изумительную пьесу на четверых - одна мужская роль и три женские.
- Я, кажется, догадываюсь, кто будет играть мужскую роль...
- Ну да. Роль эффектная - вышколенный слуга, обслуживающий трех стареющих дам. Название пьесы что-то вроде "Слуга и три госпожи", потому что сказать "Слуга трех госпож" было бы неправильно с точки зрения русского языка, но очень правильно по смыслу происходящего на сцене.
- Мы можем назвать фамилии актрис, которые будут играть с вами?
- С удовольствием - Ольга Волкова, Инна Ульянова, Елена Санаева. Премьеру хотим выпустить к 8 марта.
- Опять спектакль к дате?
- Я не вижу ничего плохого в том, чтобы сделать женщинам подарок. Ведь, по моим многолетним наблюдениям, в театр ходят в основном женщины.
- С ними иногда бывают и мужчины.
- Но доминирующая реакция в зрительном зале порождается женщинами. Чтобы бы мы, мужчины, без них смогли достичь в жизни?
- Вы не верите в мужчин?
- Верю, но только многое в жизни они совершают - и хорошего, и плохого - ради женщин.
- Звучит, как куплет из оперетты... И вы совершали?
- Хорошего - да. Я и в артисты пошел, чтобы девушкам понравиться, когда стану знаменитым.
- Ну вот вы стали знаменитым - и как же девушки?
- Они всегда хороши. Но на мои спектакли и творческие вечера почему-то ходят зрители постарше, которые меня знают. Молодым надо ведь еще рассказывать: кто такой Геннадий Хазанов.
- По-моему, вы скромничаете. Ведь залы полны здесь, в Петербурге.
- Наверное, потому, что в последнее время я практически не даю подобных творческих вечеров. К тому же учтите, что я не тусуюсь с "Аншлагом", а следовательно, почти не появляюсь на экранах телевизоров.
- А вот в это позвольте не поверить...
- В советские времена популярным меня сделало именно телевидение. Сейчас я в силу своей занятости в Театре эстрады и в драматических спектаклях ничего нового для телевидения не делаю и особенно к этому не стремлюсь. Хватает забот на сцене. У меня 6-8 спектаклей ежемесячно. А еще приходится думать о разных заменах и вводах. Вот, например, в очередной раз недавно произошла рокировка. Мы расстались с Сашей Филиппенко, игравшем в спектакле "Труп на поле для гольфа". Вместо него теперь со мной играет замечательный питерский артист Сергей Мигицко.
- Москвичи не обвиняют вас в излишней любви к Петербургу?
- Даже если это и вызывает чью-то негативную реакцию, я все равно буду приглашать питерских артистов - не потому, что они живут и трудятся на родине президента, а потому, что они профессионалы высочайшего класса.
- Иногда приходится слышать мнение, что Геннадий Хазанов - грустный клоун нашей эстрады.
- Я учился просто на клоуна, но считаю, что я прежде всего артист, каковым и пытаюсь оставаться. Я научился смешить людей, но при этом с каждой минутой их веселья мне становится все грустнее и грустнее. Это парадокс нашей профессии. Жизнь на самом деле и темная, и светлая. Только ты никогда не знаешь точно: у тебя сейчас темная полоса или светлая. Совсем как в анекдоте. Встречаются два приятеля. Один другого спрашивает: "Ты чего такой грустный?" "Да понимаешь, - отвечает ему друг, - меня недавно с работы уволили, жена ушла к другому, сын дома не ночует, машину украли, дача сгорела". "Ничего-ничего, - утешает его друг. - Это, наверное, темная полоса. А за ней придет светлая". Так они и расстались. Через полгода встречаются. "Ну как?!" - интересуется утешитель. "Видишь ли, - отвечает ему приятель, - оказывается, тогда была светлая полоса!"
- У вас бывали такие периоды в жизни?
- Естественно, ведь наш сатирический жанр при Брежневе считался чуть ли не легализованным диссиденством. С той лишь разницей, что за крамолу могли лишить возможности выступать перед публикой, а не сажать в тюрьму. Такое бывало и со мной, когда меня отлучали от сцены. У компетентных органов я всегда был на подозрении.
- А уехать из страны навсегда не пробовали?
- Перед кем бы я там выступал? Перед теми, кто уехал отсюда. Артист должен всегда иметь своего зрителя. Я могу жить и работать только там, где родился. У меня есть возможность уехать из России благодаря моему двойному гражданству, но не могу. Это не громкие слова, не квасной патриотизм с пафосом. Это твердое осознание своего места в жизни. Ты всегда должен понимать, кто сегодня сидит перед тобою в зрительном зале. Если поймешь, почувствуешь, то у тебя есть все шансы завоевать и покорить эту аудиторию. У меня бывало не раз, когда мои программы, шедшие здесь на "ура", там проваливались с треском.
Вот Роман Карцев все пытается в одиночку найти себя в театральном искусстве, но ему безумно тяжело. Ведь рядом нет его друга и партнера Виктора Ильченко или автора Михаила Жванецкого. А посему он играет для тех, кто еще жив, здесь, в России. Я предлагал Роме объединить его усилия с кем-то, предлагал площадку в Театре эстрады для нового спектакля, но ничего у нас с ним не вышло. Знаю, что у него не получилась совместная работа и с другими артистами. Карцев решил идти по жизни один до конца, и это его право. Я подобных путей в искусстве нахлебался выше головы.
- Выходит, что Геннадий Хазанов - коллективист?
- Да я еще в детстве играл в дворовой футбольной команде.
- В защите?
- Да нет - в нападении. Наши соперники всегда кричали друг другу: "Держите "девятку"!" То есть меня.
- И держали?
- Старались. Но я человек напористый и юркий, и поэтому мне в одиночку иногда удавались сольные проходы. Моя мама видела их результаты, когда в очередной раз зашивала дырки на школьных брюках.
- Вас ругали?
- Нет. Мама пыталась воздействовать на мою сознательность. Тщетно. Футбол и улица манили меня.
- Какой нынче у вас любимый вид спорта?
- Сейчас я уже не увлекаюсь футболом. Для дзюдо я староват. Поэтому любимые виды спорта те, которые показывают в прямом эфире.
- Ваши творческие планы как-то связаны с телевидением?
- Есть у нас с Витей Крамером задумка - снять многосерийный фильм по оригинальной идее: один мужик решил побить какое-то большое число рекордов из Книги Гиннесса и начинает искать себе на голову приключений, чтобы стать тем самым рекордсменом, о котором пишут американские газеты. Естественно, на одну серию приходится один рекорд мира. Пока пишем сценарий.
- А свои рекорды вы помните?
- Мой рекорд в том, что я сумел выжить в достаточно жестокой профессии.
Наш разговор мог бы тянуться бесконечно долго. Однако подоспела пора выходить на сцену. Кофе выпит. Сигарета докурена. Хазанов изящно-вежливо раскланялся со всеми и отправился гримироваться. Первый же его выход на подмостки донес за кулисы взрыв смеха. Публику было уже не остановить. Творческий вечер артиста покатился своим чередом... СЕРГЕЙ ИЛЬЧЕНКО
