Культура
МУЗЫКА НА СТИХИИ
05 мартa
- Здравствуйте! (Совершенно по-русски.)
- Здравствуйте, маэстро. Бесподобное произношение! В вашем оркестре говорят по-... (Подключилась переводчица, расплылась в заграничной улыбке и триумфально транслировала.)
- Понимаю. В оркестре, где я работаю около четырех десятков лет, говорят на многих языках, в том числе на русском.
- А вы?
- Я говорю на семи языках, бегло. Большую часть выучил в молодости - на практике и в общении с иностранными музыкантами. И конечно, слыша русскую речь в своем оркестре, что-то запоминаю. Я много слушаю, будучи окружен...
- Почетом?
- И трудной занимательной работой, от которой, случается, устаю. Когда еду отдыхать, никогда не беру с собой никаких записей. Прослушивание означает концентрацию, анализ. Как только начинаешь слушать - начинаешь критиковать и разбирать: здесь не тот темп, здесь не так звучит. Но это вовсе не означает, что я не слушаю... Следующий вопрос!
- О дирижерском искусстве.
- Знаете, в нем много мистического!
- Взмахнуть волшебной палочкой и извлечь...
- (Тяжело вздохнув.) Как фокусник из шляпы... Откровенно говоря, одной, как вы назвали, волшебной палочки недостаточно. Да и не в ней дело.
- А в чем?
- Вы говорите палочка. А это просто кусочек дерева! Я предпочитаю дирижировать "налегке". Одна знатная особа как-то спросила: это настоящая палочка или нет? Я ответил: они все не настоящие! У меня вообще нет дирижерской палочки. Мне ее дают прямо перед выходом на сцену. Иногда во время концерта палочка вылетает из моих рук и приземляется где-то среди зрителей. Представьте себе: кто-нибудь находится под сильным впечатлением от музыки, и ему на колени падает кусок дерева?
- Живо представляю!
- Это не так весело, как вам кажется! Иногда делаешь резкие движения - и в дело вмешивается хирург. Но я не хочу об этом. Ограничусь тем, что любой концерт - это трудоемкий процесс.
Как-то я был полностью выжат в первом действии оперы Вагнера, которое продолжалось 2 часа. Это была генеральная репетиция. Когда спустился с подиума, не мог пошевелиться. А мне предстояло еще второе действие - 80 минут и третье - 75 минут. Я не представлял, как буду продолжать дирижировать дальше, и сказал певцу: прошу вас, подавайте мне незаметные знаки, когда следует продолжать... Искусство дирижера - в умении понимать и общаться.
- С кем?
- С оркестром. Дирижер обязан делиться с музыкантами собственным знанием и пониманием музыки, чтобы являть с оркестром единое целое. Не менее важно знать психологию тех, кто играет в твоем оркестре. Иначе не передать свои дирижерские намерения тем, от кого хочешь услышать музыку.
- ...Однажды вы предпочли медицине музыку. Вы играли на скрипке, фортепиано и контрабасе. Позже, работая со звездами оперы Паваротти и Доминго, вам не хотелось...
- Петь? На их уровне? Нет, ведь я никогда не учился петь по-настоящему. Но, дирижируя оперой, часто пою вместе с певцами и, случается, сажаю голос.
Предвосхищая следующий вопрос, отвечу: я никогда не сочиняю музыки. Не имею абсолютного слуха, но и это не причина. Я настолько критично отношусь к современным композиторам, что не хотел бы быть одним из них. Мне хватает общения с музыкой, музыкантами и...
- ...детьми?
- Дети делают что хотят. Даже играют рок, к которому у меня особое отношение. Но ничего удивительного: мой сын - актер, а дочь - домохозяйка. У них своя... музыка.
- Не влияет ли это на ваше отношение к новой музыке?
- Нет. В молодости я, как многие, слушал то, что было тогда популярным. Я говорю о джазе. Более поздние веяния вроде рок-культуры не воспринимаю. У меня другие предпочтения.
- Интересно - какие?
- Разные. Чувствую, что в той стране, где я живу, еще нельзя играть Вагнера. До сих пор в Израиле живут люди, у которых на руках татуировки - номера концлагерей. Для таких людей оскорбительно слышать Вагнера. Для них его музыка - символ нацизма. В Израиле нет закона, запрещающего играть, тем более на бис, ту или иную музыку. Вагнер не исключение. Играть или не играть его - дело музыкантов. В 1981 году после основной части концерта в Израильской филармонии я играл на бис. Вспомнил Вагнера и предупредил публику. Поначалу возражений не было, оркестр играл Вагнера. Затем последовали негативные отзывы, и я с тех пор не допускаю мысли о повторении.
А в странах Запада исполнение Вагнера не вызывает негодования. Как и моя работа в Баварской опере.
...Я люблю камерную музыку Вены - от Гайдна до Брамса, вырос под эту музыку, она всегда звучала в доме моего отца. У него был хороший струнный квартет. Но я живу в Израиле и уважаю его. Я прожил в Израиле несколько десятков лет, пережил несколько кризисов и войн, но в самой стране и ее людях не разочаровался. Давным-давно Израиль очень тепло принял меня и, если так можно выразиться, усыновил. Здесь, наверное, следует сказать, что я по происхождению не еврей, а индус. Похож?
- Затрудняюсь ответить. Внешне вы походите на удачливого бизнесмена...
- Я?! Впрочем, да, если вы принимаете за бизнес популяризацию музыки, когда каждый концерт - реклама для следующего.
- Я спрашивал не о концертной деятельности, а о вас.
- Что вы имеете в виду, спрашивая обо мне? Я не против того, чтобы публика приветствовала меня лично. Но моего поклона или моей улыбки - мало. Хочется, чтобы публика восхищалась не моими манерами подачи себя, а музыкой. Но, чтобы не потерять аудиторию, приходится проводить особые акции.
- Благотворительные?
- В некотором смысле. Когда я работал в Нью-Йоркской филармонии, трижды в месяц выступал на центральной площади. При этом я оставался классическим дирижером и мой оркестр не играл легкой музыки. Звучала классика. Она собирала много тысяч людей. Это не было коммерческим мероприятием. С тем же результатом мы выступаем и в Тель-Авиве, и в других городах. Прекрасно помню, как мы с Геннадием Рождественским, его коллективом и оркестром Нью-Йоркской филармонии выступали в Москве, в парке Горького. Мы играли вместе. Шел дождь, но люди не расходились. Они раскрыли зонтики и слушали классическую симфонию и симфонию Шостаковича под дождем. Нас слушала огромная толпа, в которой, к моей великой радости, было много молодежи.
- Неужели молодые - редкие гости на ваших концертах?
- Вовсе нет. Например, в Японии на подобные акции собирается преимущественно молодежь. В Центральной Европе и Израиле молодежь реагирует не так, на концертах ее меньше. Мы стараемся быть интересными молодежи.
- Каким образом?
- В Израиле мы проводим так называемые джинсовые концерты, куда можно прийти, одевшись как угодно.
Поймите, у меня нет стиля жизни, у меня есть жизнь. Ее можно назвать кочевой. Я живу, скажем, две недели в Лос-Анджелесе, потом во Флоренции у меня запись - остаюсь там на полгода, а после - турне с оркестром: концерт в Милане, в Риме, в Лондоне...
- А в Санкт-Петербурге?
- В ближайшее время вряд ли. Я хотел приехать, но в этот раз не получилось. Очень много работы. Но на 300-летие этого удивительного города постараюсь приехать. Если буду удачливым бизнесменом.
- Браво, маэстро!
АЛЕКСЕЙ ФРОЛОВ
- Здравствуйте, маэстро. Бесподобное произношение! В вашем оркестре говорят по-... (Подключилась переводчица, расплылась в заграничной улыбке и триумфально транслировала.)
- Понимаю. В оркестре, где я работаю около четырех десятков лет, говорят на многих языках, в том числе на русском.
- А вы?
- Я говорю на семи языках, бегло. Большую часть выучил в молодости - на практике и в общении с иностранными музыкантами. И конечно, слыша русскую речь в своем оркестре, что-то запоминаю. Я много слушаю, будучи окружен...
- Почетом?
- И трудной занимательной работой, от которой, случается, устаю. Когда еду отдыхать, никогда не беру с собой никаких записей. Прослушивание означает концентрацию, анализ. Как только начинаешь слушать - начинаешь критиковать и разбирать: здесь не тот темп, здесь не так звучит. Но это вовсе не означает, что я не слушаю... Следующий вопрос!
- О дирижерском искусстве.
- Знаете, в нем много мистического!
- Взмахнуть волшебной палочкой и извлечь...
- (Тяжело вздохнув.) Как фокусник из шляпы... Откровенно говоря, одной, как вы назвали, волшебной палочки недостаточно. Да и не в ней дело.
- А в чем?
- Вы говорите палочка. А это просто кусочек дерева! Я предпочитаю дирижировать "налегке". Одна знатная особа как-то спросила: это настоящая палочка или нет? Я ответил: они все не настоящие! У меня вообще нет дирижерской палочки. Мне ее дают прямо перед выходом на сцену. Иногда во время концерта палочка вылетает из моих рук и приземляется где-то среди зрителей. Представьте себе: кто-нибудь находится под сильным впечатлением от музыки, и ему на колени падает кусок дерева?
- Живо представляю!
- Это не так весело, как вам кажется! Иногда делаешь резкие движения - и в дело вмешивается хирург. Но я не хочу об этом. Ограничусь тем, что любой концерт - это трудоемкий процесс.
Как-то я был полностью выжат в первом действии оперы Вагнера, которое продолжалось 2 часа. Это была генеральная репетиция. Когда спустился с подиума, не мог пошевелиться. А мне предстояло еще второе действие - 80 минут и третье - 75 минут. Я не представлял, как буду продолжать дирижировать дальше, и сказал певцу: прошу вас, подавайте мне незаметные знаки, когда следует продолжать... Искусство дирижера - в умении понимать и общаться.
- С кем?
- С оркестром. Дирижер обязан делиться с музыкантами собственным знанием и пониманием музыки, чтобы являть с оркестром единое целое. Не менее важно знать психологию тех, кто играет в твоем оркестре. Иначе не передать свои дирижерские намерения тем, от кого хочешь услышать музыку.
- ...Однажды вы предпочли медицине музыку. Вы играли на скрипке, фортепиано и контрабасе. Позже, работая со звездами оперы Паваротти и Доминго, вам не хотелось...
- Петь? На их уровне? Нет, ведь я никогда не учился петь по-настоящему. Но, дирижируя оперой, часто пою вместе с певцами и, случается, сажаю голос.
Предвосхищая следующий вопрос, отвечу: я никогда не сочиняю музыки. Не имею абсолютного слуха, но и это не причина. Я настолько критично отношусь к современным композиторам, что не хотел бы быть одним из них. Мне хватает общения с музыкой, музыкантами и...
- ...детьми?
- Дети делают что хотят. Даже играют рок, к которому у меня особое отношение. Но ничего удивительного: мой сын - актер, а дочь - домохозяйка. У них своя... музыка.
- Не влияет ли это на ваше отношение к новой музыке?
- Нет. В молодости я, как многие, слушал то, что было тогда популярным. Я говорю о джазе. Более поздние веяния вроде рок-культуры не воспринимаю. У меня другие предпочтения.
- Интересно - какие?
- Разные. Чувствую, что в той стране, где я живу, еще нельзя играть Вагнера. До сих пор в Израиле живут люди, у которых на руках татуировки - номера концлагерей. Для таких людей оскорбительно слышать Вагнера. Для них его музыка - символ нацизма. В Израиле нет закона, запрещающего играть, тем более на бис, ту или иную музыку. Вагнер не исключение. Играть или не играть его - дело музыкантов. В 1981 году после основной части концерта в Израильской филармонии я играл на бис. Вспомнил Вагнера и предупредил публику. Поначалу возражений не было, оркестр играл Вагнера. Затем последовали негативные отзывы, и я с тех пор не допускаю мысли о повторении.
А в странах Запада исполнение Вагнера не вызывает негодования. Как и моя работа в Баварской опере.
...Я люблю камерную музыку Вены - от Гайдна до Брамса, вырос под эту музыку, она всегда звучала в доме моего отца. У него был хороший струнный квартет. Но я живу в Израиле и уважаю его. Я прожил в Израиле несколько десятков лет, пережил несколько кризисов и войн, но в самой стране и ее людях не разочаровался. Давным-давно Израиль очень тепло принял меня и, если так можно выразиться, усыновил. Здесь, наверное, следует сказать, что я по происхождению не еврей, а индус. Похож?
- Затрудняюсь ответить. Внешне вы походите на удачливого бизнесмена...
- Я?! Впрочем, да, если вы принимаете за бизнес популяризацию музыки, когда каждый концерт - реклама для следующего.
- Я спрашивал не о концертной деятельности, а о вас.
- Что вы имеете в виду, спрашивая обо мне? Я не против того, чтобы публика приветствовала меня лично. Но моего поклона или моей улыбки - мало. Хочется, чтобы публика восхищалась не моими манерами подачи себя, а музыкой. Но, чтобы не потерять аудиторию, приходится проводить особые акции.
- Благотворительные?
- В некотором смысле. Когда я работал в Нью-Йоркской филармонии, трижды в месяц выступал на центральной площади. При этом я оставался классическим дирижером и мой оркестр не играл легкой музыки. Звучала классика. Она собирала много тысяч людей. Это не было коммерческим мероприятием. С тем же результатом мы выступаем и в Тель-Авиве, и в других городах. Прекрасно помню, как мы с Геннадием Рождественским, его коллективом и оркестром Нью-Йоркской филармонии выступали в Москве, в парке Горького. Мы играли вместе. Шел дождь, но люди не расходились. Они раскрыли зонтики и слушали классическую симфонию и симфонию Шостаковича под дождем. Нас слушала огромная толпа, в которой, к моей великой радости, было много молодежи.
- Неужели молодые - редкие гости на ваших концертах?
- Вовсе нет. Например, в Японии на подобные акции собирается преимущественно молодежь. В Центральной Европе и Израиле молодежь реагирует не так, на концертах ее меньше. Мы стараемся быть интересными молодежи.
- Каким образом?
- В Израиле мы проводим так называемые джинсовые концерты, куда можно прийти, одевшись как угодно.
Поймите, у меня нет стиля жизни, у меня есть жизнь. Ее можно назвать кочевой. Я живу, скажем, две недели в Лос-Анджелесе, потом во Флоренции у меня запись - остаюсь там на полгода, а после - турне с оркестром: концерт в Милане, в Риме, в Лондоне...
- А в Санкт-Петербурге?
- В ближайшее время вряд ли. Я хотел приехать, но в этот раз не получилось. Очень много работы. Но на 300-летие этого удивительного города постараюсь приехать. Если буду удачливым бизнесменом.
- Браво, маэстро!
АЛЕКСЕЙ ФРОЛОВ
