Культура
ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ СРОДСТВО
23 мартa
Гастрольную атмосферу задал и смешанный состав исполнителей. С мариинской стороны - Диана Вишнева, Жанна Аюпова, Светлана Захарова, Дарья Павленко, Андриан Фадеев, Данила Корсунцев. Почти "наш" - Владимир Малахов. "Парижские партнеры" - Манюэль Легри, Аньес Летестю, Николя Ле Риш, Орели Дюпон.
Репертуар поделился на "только наш" и "с гастролерами". "Золушка" и "Щелкунчик" были, безусловно, "наши" - гостей в этих постановках занять не рискнули. "Корсар" был также наш. Тем не менее гастрольный акцент ощущался: спектакль собрался вокруг Светланы Захаровой - Медоры. Не только отважный Конрад (Андрей Яковлев 2-й), но и Али (Игорь Колб), который обычно выходит на первый план яркой танцевальной партией, - не могли соперничать с броским и свободным танцем первой балерины. Но практически все партии второго плана были исполнены так, как это бывает разве что на премьерных спектаклях. И в балетах Ноймайера обошлись без гастролеров.
Французская команда внесла смуту в умы балетоманов. Титулы "этуалей" подвергались сомнению, вызывала нарекания французская школа танца и игры, совершенно не похожая на представление о Франции, из которой был привнесен классический балет в Россию. "Сердце успокоилось" только к концу недели, к "Манон" с Владимиром Малаховым. При всех придирках к технике выполнения классических движений обсуждали все-таки в первую очередь роль де Грие. А роль, как и рисунок танца, у Малахова действительно можно разбирать бесконечно, вчитываясь в изысканные обороты пластики и перечитывая актерские находки. Нежная, хрупкая Манон Жанны Аюповой для этого де Грие была ожившей стихотворной строчкой: "Любовь это дело тел, а мы друг для друга - души".
Французы выступали "по нарастающей" и зрительского признания добились лишь на гала-концерте. Манюэль Легри - ведущий танцовщик Парижской оперы, произведенный в ранг этуали еще при Нурееве, танцевал в дуэте с Дианой Вишневой в "Манон" и в "Рубинах". Возраст на сцене - жестокая вещь. Оттого де Грие берег себя - контрастом к безоглядной партнерше. Легче оказалось справиться с баланчинским балетом, хотя и здесь Легри не слишком выделялся на фоне четверки танцовщиков. В самом русском балете "Лебединое озеро" Аньес Летестю продемонстрировала танец "крупного помола" - без певучих линий, без крыльев и трепета. Точным попаданием стал Николя Ле Риш в балете "Блудный сын". Наивная радость узнавания мира у этого Маугли ассоциировалась с азартом танца. Впрочем, роль в характере исполнителя: Ле Риш уехал, не дождавшись гала-концерта, где был заявлен в балете "Юноша и Смерть". Орели Дюпон специально для фестиваля подготовила партию Джульетты. Но в этом советском драмбалете исполнительнице пришлось еще труднее, чем Летестю в "Лебедином". Тяжелая, в поддержках повисающая на партнере всей массой, грубоватая и пустоватая Джульетта даже на балу выглядела как крестьянка при дворе.
Мариинская труппа на фестивале оказалась главной звездой. Изо дня в день обеспечивался "конвейер" высокого качества - в повседневном репертуаре почти забылся такой ровный кордебалет, в лучших традициях Кировского, такой сильный состав ансамблей и артистов второго плана. Хотя, конечно, конвейер создавал свои трудности. И на какие-то роли попадали случайные исполнители.
Заключительный гала-концерт выстроили по принципу финального концерта какого-нибудь конкурса - одни дуэты. Что довольно утомительно, хотя и звездно. Концерт и стал апофеозом мариинских балерин - своеобразные "четыре мариинских темперамента": Юлия Махалина, Жанна Аюпова, Диана Вишнева, Светлана Захарова. Уникальный профессионализм Махалиной, которая выступала в "Юноше и Смерти" чуть ли не экспромтом, задал в первом "разогревном" номере программы высокую планку, определив заряд энергии на весь вечер. Дуэт с Андрианом Фадеевым в этом балете по-прежнему слаженный и по-новому выразителен. Гости подобрали дуэты в наиболее выигрышном для себя репертуаре: сильная Летестю и Жозе Мартинез - па-де-де Обера - Гзовского; Дюпон и Легри - па-де-де Чайковского - Баланчина. Легри на этот раз не жалел себя и продемонстрировал, что "были когда-то и мы рысаками". Аюпова и Малахов продолжили фокинскую тему в "Видении розы". А кульминацией вечера стал дуэт из балета "В ночи". Способность Дианы Вишневой оживить музыку в пластике, интонировать хореографию в этом номере наиболее ярка. Ее партнер Виктор Баранов чуть ли не единственный сейчас в Мариинке танцовщик с истинно кавалерскими манерой и тактом.
Гостевая труппа этого года - Уильям Форсайт с почти двадцатилетней давности постановкой Artifact II. Действие из концентрата движений двух пар танцовщиков, словно переводящий дыхание пловец, выныривало за закрывающийся занавес - на длящейся музыке. Один из фрагментов - обычный уход артистов со сцены. Хореограф забрался во внутренности театральности, вывернув на всеобщее обозрение закулисье и тренаж тел. Но как-то не хочется видеть мариинскую труппу в подобной постановке. Каждому свое: стиль, манера, школа и спектакли.
После принципиально игнорирующего красоту зрелища Форсайта баланчинские "Бриллианты" засверкали особенно ярко. Собственная манера выполнения и интонирования хореографии у солистов (Захарова и Малахов) сочеталась со слаженным кордебалетом. Этот "бриллиант" был не только блистательным, но и таинственным. Бриллианты были именно бриллиантами - фестивальным бенефисом труппы.
На будущий год фестиваль вновь станет зимним, как и первый, и пройдет с 14 по 24 февраля. В отличие от "Звезд белых ночей", которые однажды кардинально увеличились с двух недель до месяца, балетный каждый год вырастает лишь на один день.
ИРИНА ГУБСКАЯ, фото НАТАЛЬИ РАЗИНОЙ
Репертуар поделился на "только наш" и "с гастролерами". "Золушка" и "Щелкунчик" были, безусловно, "наши" - гостей в этих постановках занять не рискнули. "Корсар" был также наш. Тем не менее гастрольный акцент ощущался: спектакль собрался вокруг Светланы Захаровой - Медоры. Не только отважный Конрад (Андрей Яковлев 2-й), но и Али (Игорь Колб), который обычно выходит на первый план яркой танцевальной партией, - не могли соперничать с броским и свободным танцем первой балерины. Но практически все партии второго плана были исполнены так, как это бывает разве что на премьерных спектаклях. И в балетах Ноймайера обошлись без гастролеров.
Французская команда внесла смуту в умы балетоманов. Титулы "этуалей" подвергались сомнению, вызывала нарекания французская школа танца и игры, совершенно не похожая на представление о Франции, из которой был привнесен классический балет в Россию. "Сердце успокоилось" только к концу недели, к "Манон" с Владимиром Малаховым. При всех придирках к технике выполнения классических движений обсуждали все-таки в первую очередь роль де Грие. А роль, как и рисунок танца, у Малахова действительно можно разбирать бесконечно, вчитываясь в изысканные обороты пластики и перечитывая актерские находки. Нежная, хрупкая Манон Жанны Аюповой для этого де Грие была ожившей стихотворной строчкой: "Любовь это дело тел, а мы друг для друга - души".
Французы выступали "по нарастающей" и зрительского признания добились лишь на гала-концерте. Манюэль Легри - ведущий танцовщик Парижской оперы, произведенный в ранг этуали еще при Нурееве, танцевал в дуэте с Дианой Вишневой в "Манон" и в "Рубинах". Возраст на сцене - жестокая вещь. Оттого де Грие берег себя - контрастом к безоглядной партнерше. Легче оказалось справиться с баланчинским балетом, хотя и здесь Легри не слишком выделялся на фоне четверки танцовщиков. В самом русском балете "Лебединое озеро" Аньес Летестю продемонстрировала танец "крупного помола" - без певучих линий, без крыльев и трепета. Точным попаданием стал Николя Ле Риш в балете "Блудный сын". Наивная радость узнавания мира у этого Маугли ассоциировалась с азартом танца. Впрочем, роль в характере исполнителя: Ле Риш уехал, не дождавшись гала-концерта, где был заявлен в балете "Юноша и Смерть". Орели Дюпон специально для фестиваля подготовила партию Джульетты. Но в этом советском драмбалете исполнительнице пришлось еще труднее, чем Летестю в "Лебедином". Тяжелая, в поддержках повисающая на партнере всей массой, грубоватая и пустоватая Джульетта даже на балу выглядела как крестьянка при дворе.
Мариинская труппа на фестивале оказалась главной звездой. Изо дня в день обеспечивался "конвейер" высокого качества - в повседневном репертуаре почти забылся такой ровный кордебалет, в лучших традициях Кировского, такой сильный состав ансамблей и артистов второго плана. Хотя, конечно, конвейер создавал свои трудности. И на какие-то роли попадали случайные исполнители.
Заключительный гала-концерт выстроили по принципу финального концерта какого-нибудь конкурса - одни дуэты. Что довольно утомительно, хотя и звездно. Концерт и стал апофеозом мариинских балерин - своеобразные "четыре мариинских темперамента": Юлия Махалина, Жанна Аюпова, Диана Вишнева, Светлана Захарова. Уникальный профессионализм Махалиной, которая выступала в "Юноше и Смерти" чуть ли не экспромтом, задал в первом "разогревном" номере программы высокую планку, определив заряд энергии на весь вечер. Дуэт с Андрианом Фадеевым в этом балете по-прежнему слаженный и по-новому выразителен. Гости подобрали дуэты в наиболее выигрышном для себя репертуаре: сильная Летестю и Жозе Мартинез - па-де-де Обера - Гзовского; Дюпон и Легри - па-де-де Чайковского - Баланчина. Легри на этот раз не жалел себя и продемонстрировал, что "были когда-то и мы рысаками". Аюпова и Малахов продолжили фокинскую тему в "Видении розы". А кульминацией вечера стал дуэт из балета "В ночи". Способность Дианы Вишневой оживить музыку в пластике, интонировать хореографию в этом номере наиболее ярка. Ее партнер Виктор Баранов чуть ли не единственный сейчас в Мариинке танцовщик с истинно кавалерскими манерой и тактом.
Гостевая труппа этого года - Уильям Форсайт с почти двадцатилетней давности постановкой Artifact II. Действие из концентрата движений двух пар танцовщиков, словно переводящий дыхание пловец, выныривало за закрывающийся занавес - на длящейся музыке. Один из фрагментов - обычный уход артистов со сцены. Хореограф забрался во внутренности театральности, вывернув на всеобщее обозрение закулисье и тренаж тел. Но как-то не хочется видеть мариинскую труппу в подобной постановке. Каждому свое: стиль, манера, школа и спектакли.
После принципиально игнорирующего красоту зрелища Форсайта баланчинские "Бриллианты" засверкали особенно ярко. Собственная манера выполнения и интонирования хореографии у солистов (Захарова и Малахов) сочеталась со слаженным кордебалетом. Этот "бриллиант" был не только блистательным, но и таинственным. Бриллианты были именно бриллиантами - фестивальным бенефисом труппы.
На будущий год фестиваль вновь станет зимним, как и первый, и пройдет с 14 по 24 февраля. В отличие от "Звезд белых ночей", которые однажды кардинально увеличились с двух недель до месяца, балетный каждый год вырастает лишь на один день.
ИРИНА ГУБСКАЯ, фото НАТАЛЬИ РАЗИНОЙ
