"РАДУГА" ВЕСНОЙ

Но ведь радуга всегда нечаянная радость, она и не возникнет на безоблачном небе. Главное в том, что семидневная дуга фестиваля именно предполагает перепад (иногда разительный) масштабов, творческих потенциалов трупп. Амплитуда жанров, разброс эстетических установок дает реальный срез театральной ситуации и демонстрирует живой пульс сцены, обращенной к "юному зрителю".
Вот зрителя надо было в театр привести - например, на "Овраг" из маленького города Заречный: наивное, полустудийное, но временами захватывающее искренностью действо о собаках (тех же подростках), брошенных взрослыми. Пронзительная метафора повести К. Сергиенко не устаревает, прорывается и сквозь неудачную инсценировку. Что общего с "Оврагом" у "Каштанки", привезенной екатеринбургским ТЮЗом (режиссер В. Кокорин)? "Собачий" день фестивальной афиши был вполне контрастным, в духе всей "Радуги". "Каштанка" богата изощренным театральным юмором. Сам феномен "игры" сверкает гранями. Драматический потенциал чеховского шедевра изящно обойден; финал, западающий в душу на всю жизнь, здесь неприметен. Но кульминация, где бесхитростные "артисты" пытаются утешить печального хозяина и себя самих своим искусством - одна из вершин фестиваля, реальный аргумент сцены, адресованный подростку.
Напротив, никаких метафор не подразумевал шотландский спектакль "Дитя порока" молодежного театра Глазго. Совсем молодые артисты разыгрывают историю двух семей, пытаясь проследить истоки агрессивности в подростках. Драматическая история остраняется параллельным процессом осознания проблемы самими "участниками событий". Достигается интересный эффект: бездумная агрессия современного "безбашенного" тинейджера ставится под вопрос, наглядно "отрицается".
Отечественные попытки прямого соответствия "злобе дня" и "адресу" фестиваля вроде пермской постановки "Блин-два" А. Слаповского, где отец героя спускается за ним "в ад", в логово наркоманов, - скорее знак темы, чем ее серьезное творческое решение. Но и такой знак принят публикой на ура. Любопытно, что столь же яркой реакции удостоился спектакль Молодежного театра из Литвы по стихам Сергея Есенина! Альгирдас Латенас, известный по замечательным работам в постановках Э. Някрошюса, сделал в своем театре композицию, где есенинские стихи сопровождаются русскими романсами в исполнении рок-группы "Рояус Тузай". Ткань композиции свидетельствует о своеобразном восприятии нашего поэта в иной культурной традиции. Самое существенное, что юная аудитория явно "узнавала" себя и здесь: лишний довод в пользу реальной широты репертуара, адресованного подростку.
"Гробовая тишина" в зале, сопровождающая "Кроткую" (постановка Александра Галибина в новосибирском "Глобусе"), также входит в спектр "Радуги". Глубокая сосредоточенность, сценический "рапид" человеческой трагедии, разреженная атмосфера художественного преображения этой истории (истинно "фантастический рассказ"!) властно выталкивают зрителя из привычных рамок в иную стихию чувств и мысли.
То, что "Радуга" - это именно спектр и дуга ее в меру крута, третий фестиваль вполне доказал. Болгарский спектакль "Король-олень" Карло Гоцци в постановке Мариуса Куркински задал высокую ноту: тяжба добра и зла решалась с изумительной театральной фантазией. "Радуга" показала вполне представительную картину основных тенденций в современном театре для самого проблемного детского возраста. Сам наш ТЮЗ участвовал в фестивале "Дневником провинциала" и "Сонатой счастливого города" (режиссер Григорий Козлов). Что ж, Салтыков-Щедрин и Уайльд не худшие аргументы в защиту репертуарной широты театра для детей. Если мы хотим, чтобы безличное поколение "зеро" состояло из людей, культура должна говорить с ними - обо всем и всеми возможными в искусстве способами.
НАДЕЖДА ТАРШИС