Северо-Запад
САМЫЙ ДАЛЬНИЙ УГОЛ ЛЕНОБЛАСТИ
08 июня
Автобус Петербург - Вознесенье идет семь с половиной часов. До Лодейного Поля по неплохой мурманской трассе, от Лодейного до Подпорожья - по трассе похуже, от Подпорожья по дороге на Вытегру... В конечную точку своего маршрута наш автобус, по идее, должен прибывать как раз к парому. В этом месте, у самого истока Свири, где суровая река как из переполненного сосуда выливается из спокойного и белого Онежского озера, мостов нет. Удивительное дело: паром работает по расписанию. А вот автобус... В нашем случае он опоздал; был уже вечер, справа, на востоке, открылось бесконечное пространство озера, а слева, на западе, тучки окрашивались розовым и оранжевым. Внезапно налетела черная тучища, ливанул ливень, в пятнадцать минут пролетел, и над водой, как раз над тем местом, где из озера вытекает поток Свири, загорелась двойная радуга.
К счастью, последний рейс паром совершает в 21.00. Ровно. На него-то мы и успели. Пока переправились, пока то, пока се - начало темнеть. И дальше - 15 километров до деревни Щелейки - пешком, ночью. Было, наверно, два часа ночи, когда вдруг из-за поворота дороги темной массой выдвинулся первый дом деревни. Между прочим, река Свирь представляет собой естественную границу между Русью и Карелией, и она не совпадает с административной линией, разграничивающей Ленобласть и Карельскую Республику. Дореволюционная граница между Олонецкой и Новгородской губерниями проходила как раз по Свири, и это разделение осмысленно. Севернее Свири даже деревенские избы совсем другие - суровые, массивные, в пять-семь окон по фасаду, на высоком подклете, образующем, по сути дела, целый этаж. Вот такая махина и выросла из тьмы, когда мы вступили на околицу деревни Щелейки. И тут...
Еще шаг, лес кончился - и вынырнула луна, яркая на черном августовском небе; и в загадочном освещении ночного светила вдруг явилось нам сказочное пятиглавие щелейкинской церкви. Построена в XVIII веке и освящена во имя св. Димитрия Мироточивого. Форма ее редкостна, необычна, замысловата. Место почти закрытое, кругом избы и деревца, и церковь выступает из их массы так органично, как на опушке невысокого лесочка - пень, поросший грибами. Восьмерик, составляющий основной объем ее, увенчан изящным пятиглавием, поставленным на четыре так называемых бочки - полусферические конструкции с килевидным заострением сверху. С запада пристроена колокольня, соединенная с храмом переходом-мостом на уровне второго этажа. Все это придает строению, довольно-таки приземистому, некую воздушность, даже что-то такое легкомысленное... Ну, это все удалось разглядеть днем, а в лунном ночном освещении видно было только одно - сказочная, загадочная святость.
Днем, к сожалению, разгляделось и другое. Церковь, хотя и реставрирована лет сорок назад, нуждается уже в ремонте. Крест упал с центральной главки; разрушились скосы кровли над алтарем, и от затекающей воды бревна верхних венцов начали гнить. Народ в Щелейках тихий и довольно-таки доброжелательный, но большинство приезжает только на лето. В деревне несколько разваливающихся, заброшенных изб. В одну из них мы зашли - и чего только не нашли: отлично сплетенные берестяные туески, калиты, деревянная прялка, остатки старинной домашней утвари, по которой плачут городские музеи народного быта. А рядом, за новеньким штакетником, кипит жизнь, чай пьют на современно застекленной веранде, мангал рядом стоит, автомобиль "ауди" фырчит у ворот. Номера - карельские: хоть Щелейки и принадлежат административно к Ленобласти, но связей здесь больше с Петрозаводском (до него 80 км, а до Питера - 400).
Берегом, по камушкам, по заболоченному лесу добираюсь я до старого маяка. Мыс, огромные камни, о которые шмякаются волны, - настоящее море! За мысом - прекрасный песчаный пляж и ни единой живой души до самого горизонта. От развалин маяка идет дорога: одним концом на Щелейки, другим - в сторону Гимреки, до которой примерно километров шесть. Думаю, что это старая дорога, которая существовала тогда, когда еще не проложили современную грунтовку Вознесенье - Петрозаводск. С нее открывается на подходе к Гимреке прекрасный вид на церковь Рождества Богородицы Гиморецкого погоста. XVII века.
Церковь действует, хотя батюшки своего нет: приезжает по праздникам из Подпорожья. Он и в Щелейках, бывает, служит, но там совсем редко. Постоянных прихожан мало, и содержать сразу два храма, тем более уникальных охраняемых памятника - денег не хватает. А тем более, реставрировать третий - Шустручье.
Зато хватает денег нашим соседям-финнам на организацию миссионерской деятельности. Шел я обратно, из Гимреки в Щелейки, по большой дороге, тормозит возле меня микроавтобус, предалагают подвезти. Спасибо. Сажусь. И начали меня с сильным финским акцентом уговаривать во что-то вступить, то ли в лютеранство, то ли в баптизм - не очень оно с акцентом понятно. Свято место пусто не бывает.
И, идя по берегу в сторону Вознесенья, вышел я на каменный мыс. Огромная гранитная скала, поросшая лесом, врезается в воды озера так, что отсюда виден весь фарватер его южной части. И в сердце этой скалы вырублено что-то огромное, странное и страшное. Здесь во время войны стояло финское береговое орудие. Орудие уничтожили в 1944 году, но мощные руины этого сооружения остались. И впечатляют. Особенно после того мирного взлета, который испытала душа возле Гиморецкой и Щелейкинской церквей.
АНДЖЕЙ ИКОННИКОВ-ГАЛИЦКИЙ
К счастью, последний рейс паром совершает в 21.00. Ровно. На него-то мы и успели. Пока переправились, пока то, пока се - начало темнеть. И дальше - 15 километров до деревни Щелейки - пешком, ночью. Было, наверно, два часа ночи, когда вдруг из-за поворота дороги темной массой выдвинулся первый дом деревни. Между прочим, река Свирь представляет собой естественную границу между Русью и Карелией, и она не совпадает с административной линией, разграничивающей Ленобласть и Карельскую Республику. Дореволюционная граница между Олонецкой и Новгородской губерниями проходила как раз по Свири, и это разделение осмысленно. Севернее Свири даже деревенские избы совсем другие - суровые, массивные, в пять-семь окон по фасаду, на высоком подклете, образующем, по сути дела, целый этаж. Вот такая махина и выросла из тьмы, когда мы вступили на околицу деревни Щелейки. И тут...
Еще шаг, лес кончился - и вынырнула луна, яркая на черном августовском небе; и в загадочном освещении ночного светила вдруг явилось нам сказочное пятиглавие щелейкинской церкви. Построена в XVIII веке и освящена во имя св. Димитрия Мироточивого. Форма ее редкостна, необычна, замысловата. Место почти закрытое, кругом избы и деревца, и церковь выступает из их массы так органично, как на опушке невысокого лесочка - пень, поросший грибами. Восьмерик, составляющий основной объем ее, увенчан изящным пятиглавием, поставленным на четыре так называемых бочки - полусферические конструкции с килевидным заострением сверху. С запада пристроена колокольня, соединенная с храмом переходом-мостом на уровне второго этажа. Все это придает строению, довольно-таки приземистому, некую воздушность, даже что-то такое легкомысленное... Ну, это все удалось разглядеть днем, а в лунном ночном освещении видно было только одно - сказочная, загадочная святость.
Днем, к сожалению, разгляделось и другое. Церковь, хотя и реставрирована лет сорок назад, нуждается уже в ремонте. Крест упал с центральной главки; разрушились скосы кровли над алтарем, и от затекающей воды бревна верхних венцов начали гнить. Народ в Щелейках тихий и довольно-таки доброжелательный, но большинство приезжает только на лето. В деревне несколько разваливающихся, заброшенных изб. В одну из них мы зашли - и чего только не нашли: отлично сплетенные берестяные туески, калиты, деревянная прялка, остатки старинной домашней утвари, по которой плачут городские музеи народного быта. А рядом, за новеньким штакетником, кипит жизнь, чай пьют на современно застекленной веранде, мангал рядом стоит, автомобиль "ауди" фырчит у ворот. Номера - карельские: хоть Щелейки и принадлежат административно к Ленобласти, но связей здесь больше с Петрозаводском (до него 80 км, а до Питера - 400).
Берегом, по камушкам, по заболоченному лесу добираюсь я до старого маяка. Мыс, огромные камни, о которые шмякаются волны, - настоящее море! За мысом - прекрасный песчаный пляж и ни единой живой души до самого горизонта. От развалин маяка идет дорога: одним концом на Щелейки, другим - в сторону Гимреки, до которой примерно километров шесть. Думаю, что это старая дорога, которая существовала тогда, когда еще не проложили современную грунтовку Вознесенье - Петрозаводск. С нее открывается на подходе к Гимреке прекрасный вид на церковь Рождества Богородицы Гиморецкого погоста. XVII века.
Церковь действует, хотя батюшки своего нет: приезжает по праздникам из Подпорожья. Он и в Щелейках, бывает, служит, но там совсем редко. Постоянных прихожан мало, и содержать сразу два храма, тем более уникальных охраняемых памятника - денег не хватает. А тем более, реставрировать третий - Шустручье.
Зато хватает денег нашим соседям-финнам на организацию миссионерской деятельности. Шел я обратно, из Гимреки в Щелейки, по большой дороге, тормозит возле меня микроавтобус, предалагают подвезти. Спасибо. Сажусь. И начали меня с сильным финским акцентом уговаривать во что-то вступить, то ли в лютеранство, то ли в баптизм - не очень оно с акцентом понятно. Свято место пусто не бывает.
И, идя по берегу в сторону Вознесенья, вышел я на каменный мыс. Огромная гранитная скала, поросшая лесом, врезается в воды озера так, что отсюда виден весь фарватер его южной части. И в сердце этой скалы вырублено что-то огромное, странное и страшное. Здесь во время войны стояло финское береговое орудие. Орудие уничтожили в 1944 году, но мощные руины этого сооружения остались. И впечатляют. Особенно после того мирного взлета, который испытала душа возле Гиморецкой и Щелейкинской церквей.
АНДЖЕЙ ИКОННИКОВ-ГАЛИЦКИЙ
