НОЧНОЙ ПОЛЕТ С АНДРЕЕМ МАКСИМОВЫМ

Все участники нового проекта Максимова изрядно волновались. Даже внешне невозмутимый режиссер-драматург не сдержался и на пресс-конференции язвительно комментировал вопросы журналистов. Потом, когда все разошлись, я отвел Андрея Марковича в сторону и предложил пообщаться не только по поводу предстоящего спектакля.
- Вас, наверное, замучили вопросами об участии Николая Расторгуева в вашем новом спектакле...
- Это уж точно. Пригласил я Николая потому, что считаю его талантливым актером. При этом наши репетиции не мешали его остальным занятиям: он даже успел записать новый диск вместе со своей группой "Любэ".
- Вас спрашивали и о том, будет ли петь Расторгуев в спектакле...
- Когда я его пригласил на главную роль, то поставил Николаю одно категорическое условие: он петь в спектакле не будет...
- И?..
- Он и не поет. Точно так же, когда я приглашал в свой спектакль Илзе Лиепу, то сказал ей, что она не будет танцевать. Она согласилась, и от этого спектакль только выиграл.
- Почему вы рискнули сами взяться за постановку как режиссер?
- Во-первых, кто, если не сам драматург, знает, что и как он хотел выразить в своей пьесе? Во-вторых, у меня все-таки есть и режиссерское образование, которое я получил в Бельгии. В связи с моим западным театральным образованием у меня несколько странная манера репетировать, но мои актеры к этому быстро привыкают. В-третьих, те артисты, которых мне удалось собрать в этом проекте, профессионалы, которые знают свое дело. Они приходили на репетиции и работали. И если у нас что-то получилось, то только потому, что люди понимали серьезность предлагаемых мною решений. Мы не ставили "развлекуху". Мне хотелось, чтобы зрители, пришедшие смотреть нашу "Любовь в двух действиях", и смеялись, и грустили.
- В театральной работе вам помог опыт ведущего телевизионной программы?
- Естественно. Ведь в "Ночном полете" мне каждый раз приходится выстраивать своеобразную драматургию разговора в зависимости от конкретного гостя, сидящего передо мною. Это здорово тренирует. Я каждый день задаю вопросы, причем самые разные. И при этом у меня накапливается своеобразный опыт эмоциональной режиссуры, когда я примерно представляю себе, как подвести моего собеседника к определенному эмоциональному состоянию. В этом метод работы с исполнителями в театре тоже очень похож. Я стараюсь добиться того, чтобы актеры на сцене не врали в своих чувствах и движениях. Но не все порою зависит от режиссера.
- Сколько же было в вашей жизни "ночных полетов"?
- Что-то около 850. Всего было порядка 940 гостей.
- И кто же из гостей был са-мым трудным собеседником?
- Я никогда не отвечаю на вопросы о самых трудных и самых интересных гостях, потому что, называя конкретные фамилии, могу обидеть людей. Умолчу я и о принципах выбора кандидатур, потому что этим занимается редактор программы. Да и в каждом конкретном случае это определяется в зависимости от происходящих вокруг нас событий.
- Недавно вы беседовали с Питером и Игорем Устиновыми. Это исключение или правило: два гостя?
- Семейный эфир - это традиция нашей программы практически с первого выпуска. К нам очень часто приходят родители с детьми. Нашими гостями были Лазаревы, отец и сын, например. Приходила Светлана Тома с дочерью Ириной Лачиной. Владимир Стеклов также был в гостях с дочкой. Я люблю такие беседы, потому что присутствие родного человека рядом в кадре позволяет гостю лучше раскрыться, почувствовать себя уютнее.
- В свое время вы приложили руку к созданию и ведению ток-шоу "Мужчина и женщина". На ваш взгляд, ток-шоу может быть исключительно женским или мужским?
- Конечно. Есть потрясающая ведущая Юля Меньшова, которая делает исключительно женское ток-шоу, потому что она подходит к его созданию как женщина, а не как некий абстрактный человек без пола и возраста. Абсолютно женское шоу делала Кира Прошутинская. Насколько женщины отличаются от мужчин, настолько женское ток-шоу отличается от мужского.
- Но где же на телевидении мужское шоу? Может быть, это ваш "Ночной полет"?
- Я бы определил жанр моей программы как "треп".
- Ненаучное определение.
- Так ведь и мы не в академии. Если попытаться дать моей программе определение, то я бы назвал "Ночной полет" "интеллектуальным кухонным трепом". Поэтому я и не задаю тему беседы, а у разговора нет жесткой ориентированности на какие-либо темы, Мы просто сидим перед телекамерой и трепемся.
- Вы оговариваете предварительно с гостем те вопросы, которые будете задавать?
- Никогда. Единственное, что я могу принять и пойти навстречу, если человек просит не говорить о личной жизни.
- Каждый "Ночной полет" идет в прямом эфире?
- Да, и это моя принципиальная позиция. В записи мы пускаем программу только в том случае, если наш гость физически не может присутствовать в студии в наше эфирное время. Так было с Мирей Матье и рядом других зарубежных гостей, но подобные передачи скорее исключение, чем правило.
- Почему вы перешли с одного канала на другой? Чем это было вызвано?
- Я работаю в компании "Авторское телевидение", и у меня есть продюсер Анатолий Малкин. Он, так же как и я, член Академии телевидения. И все переговоры с каналом ведет он. Никаких конфликтов с Попцовым, руководителем ТВЦ, у меня не было. Однажды Малкин пришел ко мне и сказал, что с такого-то числа мы будем выходить на канале "Культура". Правда, на прощание никто из руководства мне "cпасибо" не сказал. Было обидно.
- Как вы относитесь к современной моде телевидения на "реальные шоу"?
- У меня в конце прошлого года вышел новый роман "Посланник". Он был не замечен критикой так же, как и все остальное, что я делаю, но при этом был мгновенно раскуплен. Вот в нем я и описал то, что происходит на современном телевидении. На мой взгляд, телевидение сегодня приносит больше вреда, чем пользы. Существуют два варианта отношения к тому, что происходит: либо отвернуться и делать вид, что этого нет в природе, либо в этом участвовать, чтобы сделать телевидение не то чтобы лучше, но ДРУГИМ. Знаю, что та аудитория, на которую работаю я, - это интеллигенция, и она немногочисленна. К сожалению, на нее на телевидении мало кто работает. Володя Молчанов, например. Его адресат - интеллигентно мыслящая публика. Но есть и другой уровень восприятия. Для кого-то, например, слова из песни: "Ты целуй меня везде, восемнадцать мне уже" - исповедь. А для кого-то - полный бред. Но при этом заметьте, что народ нынче пошел в театры. Если все театральные залы заполнены - значит, у телевизора люди не сидят.
- Ваше отношение к телеиграм?
- Из всего того, что нынче присутствует на телеэкране, мне больше всего нравится "Своя игра". Там люди демонстрирует знания и ум. Есть нынче одна игра, которая каждый раз приводит меня в ужас. Это "Слабое звено". Ее ведущая - Маша Киселева - была у меня на эфире, и я знаю, что она очень умный человек. Ее просто заставляют играть роль стервы. Но я никак не могу понять: почему над людьми издеваются. Или когда в "Русской рулетке" под руководством Валдиса Пельша люди проваливаются куда-то вниз, то меня охватывает паника. Но если люди хотят в ТАКОЕ играть, то пусть себе играют. Это их выбор. Из всего увиденного меня потряс ответ на вопрос в "Слабом звене": "Дмитрий Хворостовский - эстрадный певец или оперный?" - "Эстрадный". Получается почти как в анекдоте: "Как называется роман, который написал Чернышевский? Четыре варианта ответа". В подобном мне участвовать не хочется. Для меня большая удача, что я работаю на АTV, где могу заниматься тем, что мне нравится.
- Вы помните свои первые шаги на телевидении?
- Я вел передачу "Диалоги о любви" на радио "Эхо Москвы". И ко мне на эфир пришел Лев Новоженов. После передачи он пригласил меня в ресторан и там сделал мне в четыре часа утра предложение перейти на "Авторское телевидение" и делать передачу, которая в итоге в эфир так и не вышла. На то были разные причины, а я уже ходил туда два месяца, и все - без дела. Тогда меня сделали ведущим программы "Времечко". Потом было "Ночное времечко", которое вели сразу человек шесть. Одним из них был я. Постепенно все ведущие, кроме меня и Новоженова, отпали.
- Ваше образование располагало к работе на телевидении?
- Я окончил журфак Московского университета, но учился там четырнадцать лет.
- Интересно: каким образом?
- На вечернем, на заочном. Меня выгоняли, восстанавливали. Была одна замечательная ситуация: я уже был редактором отдела журнала "Собеседник", когда меня пригласили преподавать. Я честно признался, что еще учусь. Приглашавших это не смутило. Плюс я почти окончил Театральный колледж в Бельгии.
- Вы довольны тем, как скла-дывается ваша театральная судьба?
- У меня в активе где-то около пятнадцати поставленных спектаклей. Только что в театре имени Гоголя главный режиссер Сергей Яшин поставил мою пьесу "Маскарад маркиза де Сада". В июне в Москве состоится премьера поставленного мною спектакля "Моцарт и Сальери", в котором Валерий Золотухин играет Сальери, а Ирина Линдт - Моцарта. В театре "На Покровке" идет спектакль "Пастух", где Сережа Арцыбашев играет Ленина. Сейчас также веду переговоры с Театром имени Маяковского о второй редакции спектакля "Сон императрицы".
- Когда же вы все успеваете?
- Да я особо и не напрягаюсь. Сплю восемь часов в сутки. Не особенно суечусь. Отдыхать просто так не умею. Для меня отдых - это смена занятий. На днях у меня должна выйти книга, которая называется "Десятая книга, или За кулисами "Времечка". У меня готовится сборник сказок. Подписан договор на восьмисерийный телесериал "Дорога любви", который будет сниматься для канала "Культура". Это экранизации новелл русских писателей о любви. Я пишу сценарий, а ставить будет Константин Худяков. Потом у нас есть проекты и с Михаилом Жванецким, и с Михаилом Задорновым.
- А что читаете, когда не изучаете досье на своих гостей?
- Сейчас читаю книгу Фазиля Искандера. Потом очень люблю воспоминания и мемуары. Потом читаю модную литературу. Ведь надо знать, что такое Гарри Поттер и кто такие Сорокин, Акунин.
- Сколько человек вам помогают готовить "Ночной полет"?
- У меня есть только два редактора. Один ищет гостей, другой готовит меня к эфиру. Но готовиться к беседе мне приходится самому.
- А бывали случаи, когда гость садится перед вами и вы видите, что у вас с ним контакта не получится?
- Я не устаю повторять, что "Ночной полет" - это не встречи с хорошими или плохими людьми, это встреча с разными людьми. Мне всегда хочется раскрыть человека с неожиданной стороны.
- О многих гостях вы изменили свое мнение в ходе беседы?
- Об огромном количестве людей. Ведь ко мне приходят знаменитости, которых я не знаю лично. Разочарований почти не было.
- Вы допускаете, что "Ночной полет" когда-нибудь закончится?
- Конечно. Ведь помимо того, что это творчество, это еще и род бизнеса.
- При вашем богатом театральном опыте вас не тянуло в кино?
- Никогда. Для меня есть близкие и неблизкие искусства. Кино принадлежит к последним.
- Неужели ни один фильм вам не нравился или не нравится?
- Один из самых любимых фильмов - "Избранные" Сергея Соловьева. Мне очень нравится "Неоконченная пьеса для механического пианино" Михалкова и его же "Обломов". Но все это несравнимо с теми ощущениями, которые я пережил впервые на "Истории лошади" в БДТ. Незабываемыми были впечатления от первых спектаклей Некрошюса. Мне очень нравились спектакли Владимира Малыщицкого. Я был фанатом московского Ленкома. Наверное, раз сто бегал смотреть "В списках не значился". Вот эти впечатления мне дороги. И то, что я испытываю в театре как зритель, я никогда не испытывал в кино.
- Вам нравится театральный драйв? Для вас подобные ощущения наподобие эмоционального наркотика?
- Я - благодарный театральный зритель в том смысле, что и плачу, и переживаю, смотря на сцену. Когда же вижу плохие спектакли, то совсем умираю. Один раз я был членом жюри конкурса "Золотая маска", и на одном спектакле, не самом лучшем, мне стало физически плохо. В антракте я ушел, хотя коллеги обвинили меня в том, что я поступил непрофессионально. Но я просто физически не мог вынести то, что видел на сцене.
- Как вы относитесь к наградам, премиям?
- Я получил в своей жизни только одну премию - ТЭФИ как лучший ведущий. Я был членом жюри многих конкурсов, многих премий и знаю механизмы, которые действуют в таких ситуациях. Одно могу сказать по этому поводу: ТЭФИ присуждается по-честному. Это видно по результатам. Я для себя этот вопрос уже решил и прекрасно знаю, что в области театра мне лично ничего не светит.
- Почему?
- Потому что театральная критика, особенно московская, меня терпеть не может. После ряда событий, когда критика, описывая мои спектакли, не упоминала фамилию режиссера, я решил, что и к рецензиям, и к наградам буду относиться спокойно.
- То есть "хвалу и клевету приемли равнодушно"?
- Точно. И при этом "не оспаривай глупца".
СЕРГЕЙ ИЛЬЧЕНКО