Общество
ИГОРЬ ГУБЕРМАН: Я УГРЮМЫЙ, МАЛОРАЗГОВОРЧИВЫЙ И НЕВЫНОСИМЫЙ
12 июля
А круглый желтый поднос, на котором умещались подарки с логотипом прославленного питерского пивоваренного завода, так и остался у меня - на память о встрече с Игорем Губерманом.
Поводом для его приезда в Петербург была презентация вышедшей в издательстве "Гиперион" "Книги о вкусной и здоровой жизни", написанной известным израильским художником Александром Окунем и прокомментированной гариками Губермана. К тому же Игорь - один из главных персонажей этого необычного сочинения, в котором перепутаны разные жанры. Это и философский трактат, и путевой дневник, и мемуары, и исторические экскурсы, и одновременно кулинарное пособие с рецептами и полезными советами.
Это не первое издание, где их имена рядом на обложке. Обычно Окунь оформляет книги друга - один из сборников, изданных в Израиле, был, например, проиллюстрирован рисунками на пыли. И первая книжка Губермана в России "Гарики на каждый день" вышла десять лет назад с графикой выпускника Мухинского училища, коренного петербуржца, а теперь профессора иерусалимской академии художеств "Бецалель" Александра Окуня.
- Он замечательный художник, секретарь Союза иерусалимских художников, - рассказывает Игорь. - Правда, это секретарство не сулит никаких доходов, льгот, но их Союз - объединение профессионалов, кого попало они своим секретарем не выберут. Его выставки были в разных странах мира. И вот теперь Саша написал книгу, которая свидетельствует еще и о его выдающихся литературных и кулинарных способностях. Он подарил миру некую новую грань существования - семиотическую кухню.
- Но семиотика - наука о знаках. Как это увязывается с едой?
- Без еды нет любви, карьеры, наслаждений и духовного самоусовершенствования, утверждает Саша. И он совершенно прав, потому что без еды вообще ничего нет. Он очень убедительно доказывает, что еда способна сформулировать и выразить на своем языке тончайшие оттенки человеческих чувств, как это происходит в искусстве, литературе, философии, науке. Время от времени Саша устраивает вечера семиотической кухни. Рядом с тарелкой каждого гостя лежит меню, в котором перечислены не только блюда и их последовательность, но и напитки, их сопровождающие, а также рекомендованные к этому блюду темы бесед. Музыкальная аранжировка обеда также продумана в соответствии с темой обеда.
В качестве примера я обычно привожу два вегетарианских супа, имеющих один общий ингредиент - грибы. Обратите внимание, как с помощью кулинарии можно выразить наше понимание итальянской и русской литературы в лице их выдающихся представителей.
Вот суп "Боккаччо", в котором ощущение деревни, свободы, игры, - веселый, острый, яркий, дерзкий. В нем чеснок, репчатый лук, корень сельдерея, сладкий перец в оливковом масле, растертые грецкие орехи. Два вида фасоли - белая и красная. И зеленая фасоль, и тыква, и обжаренные баклажаны, и маленькие помидорчики. Все это варится на небольшом огне, добавляются порезанные свежие белые грибы, заправляется приготовленной смесью (орехи, чеснок и т. п.), зеленые маслины. Перед подачей - посыпать пармезаном. Боккаччо! Италия, так любимая моим другом Александром.
Рецепт другого супа прост: "Возьмем картофель, очистим и сварим его. Сварим перловую кашу. Сварим гречневую. Это народно. Прочно. Сытно. Затем возьмем коренья: петрушку и сельдерей. И лук. Коренья - они в земле растут. И лук. Тоже. Близость к родной землице - этого нам не хватает. Оторвались мы от нее, отсюда все беды... Сварим. И еще репу - это архетипично. Сварим грибы: белые и подберезовики. Белые - это очень хорошо, а подосиновики нельзя - из-за цвета. По той же причине, добавив в суп соленых грибов, всяких там волнушек, свинушек, рыжики отложим. Любой оттенок красного цвета - Боже сохрани. Категорически. Всякие там пряности типа перца, а чеснок тем паче - ни-ни. Во-первых, возбудят (нам это ни к чему), а во-вторых, нежелательные ассоциации вызовут. Добавим спассерованной на сливочном масле муки, чтобы в супе ложка колом стояла. Как Илья Муромец. Для мечтательности и широты горизонта добавим кусочек коричневого мухомора. Добавим лавровый лист - скромно, благородно, достойно: намек на вечность и на Нобеля. Как готово будет, разлить по тарелкам, куда добавить топленого масла и сметаны. Масло для соборности и церковности, а сметану для вкуса и колориту. Итак: серьезно, основательно, народно. Этот суп называется "Солженицын". Таких рецептов в своей книге Саша приводит великое множество - бутерброд "Дым Отечества", рассольник "Мертвое море", цыпленок "Репатриант".
Первые два салата, которые легли в основу семиотической кухни, были изобретены Александром в день его рождения 12 мая 1987 года в Париже. Один из них назывался "Осень патриарха", другой - "Нимфетка".
"Осень патриарха" - печальный, умудренный жизнью салат, в его основе - вареный картофель, репчатый лук, ничего свежего, ничего зеленого. Соленые грибы (старый дед - трухлявый гриб), маленькие соленые рыбки, анчоусы (путешествия, опыт), грецкий орех (мозг, мудрость). Соус белый - майонез, хрен. Сверху салат украшается двумя крутыми яйцами и вялым, поникшим маринованным перчиком.
"Нимфетку", наоборот, в соответствии с семантикой понятия следует готовить из всего самого свежего - проростки сои и пшеницы, еле распускающиеся листья салата, зеленого огурца, маленьких помидоров сорта "черри", что на английском сленге означает "невинность".
А вот еще котлеты "Бедные люди". Это прекрасный пример единства теории и практики семиотической кухни - ведь котлета вообще любимая еда бедного человека: в ней бывает хлеба больше, чем мяса. Она и перемолота, как бедный человек, безжалостной жизнью. "Однако, как и в котлете, есть в нем и вкус, и сок, и достоинство. И котлета может быть хорошей! И в котлете есть красота - надо только уметь ее разглядеть! Котлету хорошо подать с гарниром, в котором на равных будут присутствовать пюре и тушеная капуста. В пюре хороша его растертость (как часто начальник грозит подчиненному - плюну и разотру!), а в капусте - запах. Доходные дома, особенно на черных лестницах, часто пахнут капустой... А если еще сделать подливу, то вообще! В подливе есть такая умиленность - ни с чем не сравнится. В подливе (любой) и катарсис есть".
- Наверное, у вас с Окунем много семантических оснований для сближения.
- Да, например, я человек без голоса и слуха, а Саша - прекрасный музыкант. Мы познакомились тридцать лет назад. Собирались одновременно покинуть СССР и в декабре 1978 года подали заявления. Но не получилось - на Ближний Восток тогда поехал один Саша, а меня, как известно, отправили совсем в другую сторону, и прошло много лет, прежде чем я вернулся в Москву, и еще время, пока я смог оказаться в Иерусалиме в 1988 году.
Сейчас я много езжу по разным странам, с интересом выступаю в России. География поездок очень широкая - от Петрозаводска до Сибири. Вижу, как меняются российские города и как меняются люди. Очень сильно изменился Питер. Знаете, мне очень понравились дворики на Невском. Я с особым чувством отношусь к этому городу - в 70-х я подрабатывал здесь на "Леннаучфильме". Потом, уже вернувшись после лагеря, совершенно не мог устроиться в Москве, был полный кошмар - ни копейки в карманах. Приехал безо всякой надежды в Ленинград, зашел на "Леннаучфильм". И здесь попался на глаза редактору Лидии Федоровне Лобановой, которая, не сомневаясь и прекрасно зная о моем положении, дала мне работу. "Комплексная технология содержания молочного стада" - так называлось мое кино, но этот фильм был замечательный, он кормил нас полгода. Кстати, кроме "Книги о вкусной и здоровой жизни" в Петербург меня на этот раз привела премьера спектакля Виктора Харитонова по моим стихам в театре "Приют комедианта", называется "Гарики и байки". Я с интересом посмотрел - ведь прежде мои стишки со сцены никто не завывал, кроме меня.
- Я читала, что хоть вы и стали лауреатом "Золотого Остапа", но юмористом себя не считаете. И даже поэтом не называете, говорите - литератор. Ваши гарики то веселые, то плакать хочется, то язвительные, то самоироничные. Какой вы на самом деле?
- В домашней обстановке я угрюмый, малоразговорчивый, невыносимый.
- У Дины Рубиной про вас: "И только близкие знают, как мрачен он бывает по утрам. Бывают дни, когда сквозь вечную ухмылку рыжего клоуна явственно проступает гримаса клоуна белого". Как же все-таки сочиняются гарики - четверостишия, похожие на морские, обкатанные волной камешки, такие совершенные по форме, плотные, в которых ни единую букву не поменять?
- Это я могу рассказать. С чудовищными творческими муками я встаю с постели. Если есть мысль, то не умываюсь, не одеваюсь - сразу сажусь к своему письменному столу. А иногда беру чужую мысль и ее зарифмовываю - когда своих нет абсолютно.
- А вот как, например, возник этот замечательный стишок:
Зря вы мнетесь, девушки,
Грех меня беречь,
Есть еще у дедушки,
Чем кого развлечь.
Вроде ничего особенного, а в зале всегда стоит громовой хохот.
- Это, кстати, стих про Окуня. Сочинилось путем сочетания редкостной рифмы "девушки - дедушки".
У нас с Сашей общая передача на радио "Кол Исраэль", она называется "Восемь с половиной" - в соответствии с временем выхода в эфир. 55 минут мы говорим обо всем и ни о чем. Мы приглашаем в гости интересных людей, и оказывается, что неинтересных тем нет.
- Помнится, на одном из ваших выступлений в начале 90-х вы рассказывали, что ваше творчество не дает покоя в России приверженцам "Памяти", а в Израиле - ортодоксам, в которых превратились бывшие райкомовские лекторы, специалисты по атеизму и научному коммунизму.
- Они по определению нас и теперь не любят и часто звонят.
- А эта передача юмористическая?
- Ни в коем случае! Это чудовищно серьезная программа, в студию приезжают интересные люди - поэты, ученые. После эфира я непременно получаю письма, в которых содержатся глубокие раздумья слушателей. Например, мы провели пятнадцать бесед о семи смертных грехах и в результате оправдали их все. И гордыню, и чревоугодие...
Единственное, что мы не обсуждаем, - политика.
- Наверное, трудно удержаться от разговоров о политике сейчас, когда в Израиле фактически идет война? Александр Городницкий - не как поэт и бард, а как геолог - обратил внимание на длинную линию на геоморфологическом ландшафте Израиля - она протянулась через всю страну по восточной части с севера на юг. Трансформный разлом Мертвого моря, который со временем может оторвать Израиль от его арабских соседей...
- Действительно, есть такое предположение, что это постоянно расширяющаяся трещина в твердой оболочке Земли, ее края раздвигаются в разные стороны, и когда-нибудь Аравийский полуостров отодвинется от Африки, Мертвое море станет новым океаном, а Израиль превратится в остров.
- Вот тут-то проблема арабо-израильского конфликта и решится сама собой?
- Да, нам только осталось прожить каких-нибудь пять миллионов лет. И все это произойдет.
Беседовала ЛEЛЯ ТУРЫЖНИКОВА
Поводом для его приезда в Петербург была презентация вышедшей в издательстве "Гиперион" "Книги о вкусной и здоровой жизни", написанной известным израильским художником Александром Окунем и прокомментированной гариками Губермана. К тому же Игорь - один из главных персонажей этого необычного сочинения, в котором перепутаны разные жанры. Это и философский трактат, и путевой дневник, и мемуары, и исторические экскурсы, и одновременно кулинарное пособие с рецептами и полезными советами.
Это не первое издание, где их имена рядом на обложке. Обычно Окунь оформляет книги друга - один из сборников, изданных в Израиле, был, например, проиллюстрирован рисунками на пыли. И первая книжка Губермана в России "Гарики на каждый день" вышла десять лет назад с графикой выпускника Мухинского училища, коренного петербуржца, а теперь профессора иерусалимской академии художеств "Бецалель" Александра Окуня.
- Он замечательный художник, секретарь Союза иерусалимских художников, - рассказывает Игорь. - Правда, это секретарство не сулит никаких доходов, льгот, но их Союз - объединение профессионалов, кого попало они своим секретарем не выберут. Его выставки были в разных странах мира. И вот теперь Саша написал книгу, которая свидетельствует еще и о его выдающихся литературных и кулинарных способностях. Он подарил миру некую новую грань существования - семиотическую кухню.
- Но семиотика - наука о знаках. Как это увязывается с едой?
- Без еды нет любви, карьеры, наслаждений и духовного самоусовершенствования, утверждает Саша. И он совершенно прав, потому что без еды вообще ничего нет. Он очень убедительно доказывает, что еда способна сформулировать и выразить на своем языке тончайшие оттенки человеческих чувств, как это происходит в искусстве, литературе, философии, науке. Время от времени Саша устраивает вечера семиотической кухни. Рядом с тарелкой каждого гостя лежит меню, в котором перечислены не только блюда и их последовательность, но и напитки, их сопровождающие, а также рекомендованные к этому блюду темы бесед. Музыкальная аранжировка обеда также продумана в соответствии с темой обеда.
В качестве примера я обычно привожу два вегетарианских супа, имеющих один общий ингредиент - грибы. Обратите внимание, как с помощью кулинарии можно выразить наше понимание итальянской и русской литературы в лице их выдающихся представителей.
Вот суп "Боккаччо", в котором ощущение деревни, свободы, игры, - веселый, острый, яркий, дерзкий. В нем чеснок, репчатый лук, корень сельдерея, сладкий перец в оливковом масле, растертые грецкие орехи. Два вида фасоли - белая и красная. И зеленая фасоль, и тыква, и обжаренные баклажаны, и маленькие помидорчики. Все это варится на небольшом огне, добавляются порезанные свежие белые грибы, заправляется приготовленной смесью (орехи, чеснок и т. п.), зеленые маслины. Перед подачей - посыпать пармезаном. Боккаччо! Италия, так любимая моим другом Александром.
Рецепт другого супа прост: "Возьмем картофель, очистим и сварим его. Сварим перловую кашу. Сварим гречневую. Это народно. Прочно. Сытно. Затем возьмем коренья: петрушку и сельдерей. И лук. Коренья - они в земле растут. И лук. Тоже. Близость к родной землице - этого нам не хватает. Оторвались мы от нее, отсюда все беды... Сварим. И еще репу - это архетипично. Сварим грибы: белые и подберезовики. Белые - это очень хорошо, а подосиновики нельзя - из-за цвета. По той же причине, добавив в суп соленых грибов, всяких там волнушек, свинушек, рыжики отложим. Любой оттенок красного цвета - Боже сохрани. Категорически. Всякие там пряности типа перца, а чеснок тем паче - ни-ни. Во-первых, возбудят (нам это ни к чему), а во-вторых, нежелательные ассоциации вызовут. Добавим спассерованной на сливочном масле муки, чтобы в супе ложка колом стояла. Как Илья Муромец. Для мечтательности и широты горизонта добавим кусочек коричневого мухомора. Добавим лавровый лист - скромно, благородно, достойно: намек на вечность и на Нобеля. Как готово будет, разлить по тарелкам, куда добавить топленого масла и сметаны. Масло для соборности и церковности, а сметану для вкуса и колориту. Итак: серьезно, основательно, народно. Этот суп называется "Солженицын". Таких рецептов в своей книге Саша приводит великое множество - бутерброд "Дым Отечества", рассольник "Мертвое море", цыпленок "Репатриант".
Первые два салата, которые легли в основу семиотической кухни, были изобретены Александром в день его рождения 12 мая 1987 года в Париже. Один из них назывался "Осень патриарха", другой - "Нимфетка".
"Осень патриарха" - печальный, умудренный жизнью салат, в его основе - вареный картофель, репчатый лук, ничего свежего, ничего зеленого. Соленые грибы (старый дед - трухлявый гриб), маленькие соленые рыбки, анчоусы (путешествия, опыт), грецкий орех (мозг, мудрость). Соус белый - майонез, хрен. Сверху салат украшается двумя крутыми яйцами и вялым, поникшим маринованным перчиком.
"Нимфетку", наоборот, в соответствии с семантикой понятия следует готовить из всего самого свежего - проростки сои и пшеницы, еле распускающиеся листья салата, зеленого огурца, маленьких помидоров сорта "черри", что на английском сленге означает "невинность".
А вот еще котлеты "Бедные люди". Это прекрасный пример единства теории и практики семиотической кухни - ведь котлета вообще любимая еда бедного человека: в ней бывает хлеба больше, чем мяса. Она и перемолота, как бедный человек, безжалостной жизнью. "Однако, как и в котлете, есть в нем и вкус, и сок, и достоинство. И котлета может быть хорошей! И в котлете есть красота - надо только уметь ее разглядеть! Котлету хорошо подать с гарниром, в котором на равных будут присутствовать пюре и тушеная капуста. В пюре хороша его растертость (как часто начальник грозит подчиненному - плюну и разотру!), а в капусте - запах. Доходные дома, особенно на черных лестницах, часто пахнут капустой... А если еще сделать подливу, то вообще! В подливе есть такая умиленность - ни с чем не сравнится. В подливе (любой) и катарсис есть".
- Наверное, у вас с Окунем много семантических оснований для сближения.
- Да, например, я человек без голоса и слуха, а Саша - прекрасный музыкант. Мы познакомились тридцать лет назад. Собирались одновременно покинуть СССР и в декабре 1978 года подали заявления. Но не получилось - на Ближний Восток тогда поехал один Саша, а меня, как известно, отправили совсем в другую сторону, и прошло много лет, прежде чем я вернулся в Москву, и еще время, пока я смог оказаться в Иерусалиме в 1988 году.
Сейчас я много езжу по разным странам, с интересом выступаю в России. География поездок очень широкая - от Петрозаводска до Сибири. Вижу, как меняются российские города и как меняются люди. Очень сильно изменился Питер. Знаете, мне очень понравились дворики на Невском. Я с особым чувством отношусь к этому городу - в 70-х я подрабатывал здесь на "Леннаучфильме". Потом, уже вернувшись после лагеря, совершенно не мог устроиться в Москве, был полный кошмар - ни копейки в карманах. Приехал безо всякой надежды в Ленинград, зашел на "Леннаучфильм". И здесь попался на глаза редактору Лидии Федоровне Лобановой, которая, не сомневаясь и прекрасно зная о моем положении, дала мне работу. "Комплексная технология содержания молочного стада" - так называлось мое кино, но этот фильм был замечательный, он кормил нас полгода. Кстати, кроме "Книги о вкусной и здоровой жизни" в Петербург меня на этот раз привела премьера спектакля Виктора Харитонова по моим стихам в театре "Приют комедианта", называется "Гарики и байки". Я с интересом посмотрел - ведь прежде мои стишки со сцены никто не завывал, кроме меня.
- Я читала, что хоть вы и стали лауреатом "Золотого Остапа", но юмористом себя не считаете. И даже поэтом не называете, говорите - литератор. Ваши гарики то веселые, то плакать хочется, то язвительные, то самоироничные. Какой вы на самом деле?
- В домашней обстановке я угрюмый, малоразговорчивый, невыносимый.
- У Дины Рубиной про вас: "И только близкие знают, как мрачен он бывает по утрам. Бывают дни, когда сквозь вечную ухмылку рыжего клоуна явственно проступает гримаса клоуна белого". Как же все-таки сочиняются гарики - четверостишия, похожие на морские, обкатанные волной камешки, такие совершенные по форме, плотные, в которых ни единую букву не поменять?
- Это я могу рассказать. С чудовищными творческими муками я встаю с постели. Если есть мысль, то не умываюсь, не одеваюсь - сразу сажусь к своему письменному столу. А иногда беру чужую мысль и ее зарифмовываю - когда своих нет абсолютно.
- А вот как, например, возник этот замечательный стишок:
Зря вы мнетесь, девушки,
Грех меня беречь,
Есть еще у дедушки,
Чем кого развлечь.
Вроде ничего особенного, а в зале всегда стоит громовой хохот.
- Это, кстати, стих про Окуня. Сочинилось путем сочетания редкостной рифмы "девушки - дедушки".
У нас с Сашей общая передача на радио "Кол Исраэль", она называется "Восемь с половиной" - в соответствии с временем выхода в эфир. 55 минут мы говорим обо всем и ни о чем. Мы приглашаем в гости интересных людей, и оказывается, что неинтересных тем нет.
- Помнится, на одном из ваших выступлений в начале 90-х вы рассказывали, что ваше творчество не дает покоя в России приверженцам "Памяти", а в Израиле - ортодоксам, в которых превратились бывшие райкомовские лекторы, специалисты по атеизму и научному коммунизму.
- Они по определению нас и теперь не любят и часто звонят.
- А эта передача юмористическая?
- Ни в коем случае! Это чудовищно серьезная программа, в студию приезжают интересные люди - поэты, ученые. После эфира я непременно получаю письма, в которых содержатся глубокие раздумья слушателей. Например, мы провели пятнадцать бесед о семи смертных грехах и в результате оправдали их все. И гордыню, и чревоугодие...
Единственное, что мы не обсуждаем, - политика.
- Наверное, трудно удержаться от разговоров о политике сейчас, когда в Израиле фактически идет война? Александр Городницкий - не как поэт и бард, а как геолог - обратил внимание на длинную линию на геоморфологическом ландшафте Израиля - она протянулась через всю страну по восточной части с севера на юг. Трансформный разлом Мертвого моря, который со временем может оторвать Израиль от его арабских соседей...
- Действительно, есть такое предположение, что это постоянно расширяющаяся трещина в твердой оболочке Земли, ее края раздвигаются в разные стороны, и когда-нибудь Аравийский полуостров отодвинется от Африки, Мертвое море станет новым океаном, а Израиль превратится в остров.
- Вот тут-то проблема арабо-израильского конфликта и решится сама собой?
- Да, нам только осталось прожить каких-нибудь пять миллионов лет. И все это произойдет.
Беседовала ЛEЛЯ ТУРЫЖНИКОВА
