Город
ХОЛОДНЫЕ БОГИ МЕКСИКИ ПОДНИМАЮТ ВЕКИ
24 июля
Их расселили по пяти разделам - пяти сюжетам, каждый из которых иллюстрирует ту или иную грань древних жизней. Один посвящен кровожадным богам, другой - славным правителям. Третий - ритуалам, четвертый - повседневной жизни. А последний, самый понятный, самый трогательный и нестрашный - животным и растениям. Симпатичный, толстобокий сосуд-кролик соседствует со встрепанным сосудом курицей. Краснопузенкий сосуд-паучок - со змием (язык не поворачивается назвать это мудрое существо просто змеей). Правда, рядом пристроился огромный сосуд-кузнечище - такое крупное насекомое вызывает отнюдь не теплые чувства. Но без него зритель мог бы совсем расслабиться и позабыть о том, как далеки от него давно ушедшие народы - миштеки, сапотеки и другие столь же древние.
Впрочем, боги, встречающие нас в Николаевском зале, не дадут ничего позабыть. Их странные лица с большими носами и острыми высокими скулами неотвратимо притягивают взгляд. Пустые глаза, кажется, гипнотизируют, каменные губы изгибаются в страшноватых полуулыбках. Об этих улыбках можно было бы написать столько же слов, сколько написано об улыбке Джоконды или Будды. Но слова застывают на губах или кончике пера, разбегаются каменными узорами по странным памятникам непонятного прошлого. А потом эти узоры вливаются в наши мысли и кружат их по своим лабиринтам.
Пернатый змей Кецалькоатль страшно далек от нас, но его власть над нами несомненна. Его магия ничуть не ослабела от времени. И хотя он и его каменные коллеги говорят на другом языке искусства, их воздействие на нас - тоже чудо общения с искусством. Та же нежная вибрация, та же неуловимая дрожь света, проникающая в наши души и тела... Вот только свет этих богов холоден и бледно-льдист. Он давит, как тьма.
ЕКАТЕРИНА ГИНДИНА
Впрочем, боги, встречающие нас в Николаевском зале, не дадут ничего позабыть. Их странные лица с большими носами и острыми высокими скулами неотвратимо притягивают взгляд. Пустые глаза, кажется, гипнотизируют, каменные губы изгибаются в страшноватых полуулыбках. Об этих улыбках можно было бы написать столько же слов, сколько написано об улыбке Джоконды или Будды. Но слова застывают на губах или кончике пера, разбегаются каменными узорами по странным памятникам непонятного прошлого. А потом эти узоры вливаются в наши мысли и кружат их по своим лабиринтам.
Пернатый змей Кецалькоатль страшно далек от нас, но его власть над нами несомненна. Его магия ничуть не ослабела от времени. И хотя он и его каменные коллеги говорят на другом языке искусства, их воздействие на нас - тоже чудо общения с искусством. Та же нежная вибрация, та же неуловимая дрожь света, проникающая в наши души и тела... Вот только свет этих богов холоден и бледно-льдист. Он давит, как тьма.
ЕКАТЕРИНА ГИНДИНА
