Город
ВЛЮБЛЕННЫЙ В "ТУРАНДОТ"
25 июля
- Вы пели Калафа на разных сценах. На каких?
- Я пел Калафа трижды. Мой первый Калаф - участие в самом крупном летнем фестивале "Оранж" в одноименном городе во Франции. Еще дважды я пел в Марселе, недалеко от Оранжа, и Сан-Танде - городе на юге Испании.
- И вот теперь вы исполняете Калафа на сцене Мариинского театра. Наверное, это особое ощущение?
- Вообще, я считаю, что это мой родной театр. Петь в Мариинском театре всегда очень ответственно для меня. Намного ответственней, чем если бы я пел, например, где-то на Западе, просто потому, что меня знают здесь больше.
- Как вы работали над образом Калафа?
- Сама роль очень статична, относится к разряду "Трубадуров", "Аиды". Это масштабная опера. Вся драматургия образа заложена в музыке. Внешней динамики в этой роли мало, но музыка настолько красива и эмоциональна, что она как бы восполняет то, чего не хватает в сценическом отношении. Не потому, что это какая-то недоработка, такова эстетика самой оперы. Здесь другое на первом плане. Хор, который двигается... А такие герои, как Калаф, должны стоять и красиво петь - иллюстрировать происходящее.
- Может быть, вам близка любовная интрига?
- У меня до смертоубийства не доходило, и в жизни я загадки не разгадывал. Но страсть есть страсть. Калаф увидел Турандот и решил пожертвовать жизнью, но во что бы то ни стало получить ее любовь. Калаф - воин, который привык на коне с саблей в руках отвоевывать свою власть, но, увидев женщину, он решил завоевать ее не саблей, а за счет своего ума. Хотя, с другой стороны, им правила только любовь и безумная страсть. Это, кстати, и есть содержание образа Калафа.
- А любимая исполнительница Турандот у вас есть?
- С Турандот всегда было непросто, потому что это одна из самых сложных сопрановых партий. Принцесса попала в такую ситуацию, когда она вынуждена казнить всех, кто не отгадает загадки. По сюжету оперы так сложилось, что слово дано, и ей уже ничего не остается. И образ этой хрупкой девочки полностью не соответствует тому, каким его обычно представляют. Почему-то считается, что Турандот должна быть какой-то вагнеровской певицей со стенобитным голосом, докладывающей, что сейчас все погибнут. В музыке нет этого. Там очень много лирических моментов. Это диктует сама ситуация. И ту Турандот, которую я для себя вижу, пока ни разу не встречал. О моих теперешних партнершах не говорю, потому что не знаю, как они поют, я только приехал. Надеюсь, что они будут очень близки к моему идеалу и поймут его.
У меня была одна Турандот - итальянка. Такая пожилая "девушка" - ей было около шестидесяти. Я был с дочерью. Она поинтересовалась, кто это. Говорю: "Это принцесса Турандот". А ведь моя дочь знает, что принцессы молодые. Она посмотрела на меня с вопросом - мол, что ты, папа, говоришь, но деликатно промолчала. Опера - смешной жанр, потому что в ней все время условности, и иногда очень нелепые.
- Спектаклем дирижирует Валерий Абисалович Гергиев. Как вам работается под его руководством?
- Для него это новый материал, как и для театра. Он впервые берется за эту работу. Пуччини - его композитор. Я пел с ним и "Тоску", и "Манон Леско". Для такого темпераментного композитора, как Пуччини, нужен темпераментный дирижер. В Пуччини каждый такт особый, и есть такие дирижеры, которые делают это немного сухо, потому что считают, что красок и так достаточно. Я надеюсь, что Валерий Абисалович не пойдет за этими дирижерами, а будет таким, какой он есть сам. Не потому, что я хочу сделать ему комплимент, а потому, что музыка Пуччини очень живая, ее не посчитаешь по тактам - она идет изнутри.
НАТАЛЬЯ ГИНЕВА
- Я пел Калафа трижды. Мой первый Калаф - участие в самом крупном летнем фестивале "Оранж" в одноименном городе во Франции. Еще дважды я пел в Марселе, недалеко от Оранжа, и Сан-Танде - городе на юге Испании.
- И вот теперь вы исполняете Калафа на сцене Мариинского театра. Наверное, это особое ощущение?
- Вообще, я считаю, что это мой родной театр. Петь в Мариинском театре всегда очень ответственно для меня. Намного ответственней, чем если бы я пел, например, где-то на Западе, просто потому, что меня знают здесь больше.
- Как вы работали над образом Калафа?
- Сама роль очень статична, относится к разряду "Трубадуров", "Аиды". Это масштабная опера. Вся драматургия образа заложена в музыке. Внешней динамики в этой роли мало, но музыка настолько красива и эмоциональна, что она как бы восполняет то, чего не хватает в сценическом отношении. Не потому, что это какая-то недоработка, такова эстетика самой оперы. Здесь другое на первом плане. Хор, который двигается... А такие герои, как Калаф, должны стоять и красиво петь - иллюстрировать происходящее.
- Может быть, вам близка любовная интрига?
- У меня до смертоубийства не доходило, и в жизни я загадки не разгадывал. Но страсть есть страсть. Калаф увидел Турандот и решил пожертвовать жизнью, но во что бы то ни стало получить ее любовь. Калаф - воин, который привык на коне с саблей в руках отвоевывать свою власть, но, увидев женщину, он решил завоевать ее не саблей, а за счет своего ума. Хотя, с другой стороны, им правила только любовь и безумная страсть. Это, кстати, и есть содержание образа Калафа.
- А любимая исполнительница Турандот у вас есть?
- С Турандот всегда было непросто, потому что это одна из самых сложных сопрановых партий. Принцесса попала в такую ситуацию, когда она вынуждена казнить всех, кто не отгадает загадки. По сюжету оперы так сложилось, что слово дано, и ей уже ничего не остается. И образ этой хрупкой девочки полностью не соответствует тому, каким его обычно представляют. Почему-то считается, что Турандот должна быть какой-то вагнеровской певицей со стенобитным голосом, докладывающей, что сейчас все погибнут. В музыке нет этого. Там очень много лирических моментов. Это диктует сама ситуация. И ту Турандот, которую я для себя вижу, пока ни разу не встречал. О моих теперешних партнершах не говорю, потому что не знаю, как они поют, я только приехал. Надеюсь, что они будут очень близки к моему идеалу и поймут его.
У меня была одна Турандот - итальянка. Такая пожилая "девушка" - ей было около шестидесяти. Я был с дочерью. Она поинтересовалась, кто это. Говорю: "Это принцесса Турандот". А ведь моя дочь знает, что принцессы молодые. Она посмотрела на меня с вопросом - мол, что ты, папа, говоришь, но деликатно промолчала. Опера - смешной жанр, потому что в ней все время условности, и иногда очень нелепые.
- Спектаклем дирижирует Валерий Абисалович Гергиев. Как вам работается под его руководством?
- Для него это новый материал, как и для театра. Он впервые берется за эту работу. Пуччини - его композитор. Я пел с ним и "Тоску", и "Манон Леско". Для такого темпераментного композитора, как Пуччини, нужен темпераментный дирижер. В Пуччини каждый такт особый, и есть такие дирижеры, которые делают это немного сухо, потому что считают, что красок и так достаточно. Я надеюсь, что Валерий Абисалович не пойдет за этими дирижерами, а будет таким, какой он есть сам. Не потому, что я хочу сделать ему комплимент, а потому, что музыка Пуччини очень живая, ее не посчитаешь по тактам - она идет изнутри.
НАТАЛЬЯ ГИНЕВА
