Общество
УКРОТИТЕЛЬ ЛЬВОВ
30 августа
Мы встретились с ним впервые в начале 60-х в просторном холле редакции журнала "Нева", в стенах которой собиралось наше ЛИТО, но который нас не печатал. Только в конце 70-х появились рассказы и книги членов ЛИТО, в том числе и Мишина первая повесть в "Звезде". Потом рассказ о воре, который пришел грабить квартиру, но решил принять ванну и на этом погорел. Но более мне запомнился его рассказ "Кикни" - от английского kick - ударять, загонять, по-моему так и не напечатанный. Он описывал придуманную им американскую игру, цель которой загнать кота на шест. Описанная подробно и со вкусом, она удивительно соответствовала американскому духу - не понимаю, почему этой игры до сих пор нет в США. Вообще, все, что он писал, было необычным. Вот рассказ о тяжелоатлетах, пользующихся допингом, - он сам занимался поднятием штанги много лет, несмотря на, казалось бы, хрупкое телосложение. Был Миша высоким золотоволосым красавцем с пшеничными усами - что-то унаследовал от отца-грузина, композитора Михаила Чулаки, и от крупной породистой мамы-еврейки. Занимался он и слаломом (я часто встречал его в Кавголово) и дрессировкой львов. Я спросил однажды, как он справляется с должностью председателя СП, он усмехнулся: "Ну, я же львов дрессировал".
"Не тяготит тебя эта должность, денег-то не платят?" - "Немного платят, да мне это нравится". К тому же по образованию он был врач-психиатр. Работал доктором мало, но смог написать очень интересную книгу о сумасшедшем доме на Пряжке.
Посещая Питер, я каждый раз встречался с ним - или у него дома в огромной комнате с высокими потолками, сплошь обклеенной газетами и афишами, на улице Маяковского или в нашей ЛИТОвской компании у Владимира Бахтина на Петроградской. Он, как и прежде, был приветлив, но весьма сдержан в эмоциях. Об эмиграции и слушать не хотел, хотя его родной брат уже жил в Штатах. Делился своими планами издавать газету "Успех", просил меня в ней участвовать, но из этого почему-то ничего не вышло. Последний раз я видел его два года назад - сначала у Соломоныча, где мы по-привычке много поддавали, потом в Доме писателей - на сабантуе по поводу моего приема в СП, где он неожиданно тепло меня приветствовал.
Так грустно, когда уходят люди, с которыми связаны многие годы жизни. Год назад - Владимир Соломонович Бахтин, а теперь так нелепо и неожиданно необыкновенный человек и талантливый писатель - Михаил Михайлович Чулаки.
ЕВГЕНИЙ ЛЮБИН, Нью-Джерси, 21 августа 2002 г.
"Не тяготит тебя эта должность, денег-то не платят?" - "Немного платят, да мне это нравится". К тому же по образованию он был врач-психиатр. Работал доктором мало, но смог написать очень интересную книгу о сумасшедшем доме на Пряжке.
Посещая Питер, я каждый раз встречался с ним - или у него дома в огромной комнате с высокими потолками, сплошь обклеенной газетами и афишами, на улице Маяковского или в нашей ЛИТОвской компании у Владимира Бахтина на Петроградской. Он, как и прежде, был приветлив, но весьма сдержан в эмоциях. Об эмиграции и слушать не хотел, хотя его родной брат уже жил в Штатах. Делился своими планами издавать газету "Успех", просил меня в ней участвовать, но из этого почему-то ничего не вышло. Последний раз я видел его два года назад - сначала у Соломоныча, где мы по-привычке много поддавали, потом в Доме писателей - на сабантуе по поводу моего приема в СП, где он неожиданно тепло меня приветствовал.
Так грустно, когда уходят люди, с которыми связаны многие годы жизни. Год назад - Владимир Соломонович Бахтин, а теперь так нелепо и неожиданно необыкновенный человек и талантливый писатель - Михаил Михайлович Чулаки.
ЕВГЕНИЙ ЛЮБИН, Нью-Джерси, 21 августа 2002 г.
