Культура
НАШ "СОВРЕМЕННИК" С ТАГАНКИ
01 октября
Олега Николаевича Ефремова нет на свете уже почти три года. Но ничего из связанного с ним не забылось. Старшее поколение свято хранит в памяти спектакли "Современника": "Вечно живых", "Голого короля", "Назначение", трилогию "Декабристы", "Народовольцы", "Большевики" и... эту потрясающую "шестидесятническую" атмосферу коллектива единомышленников, творческого братства, которую создал и поддерживал прежде всего Ефремов. Незабываем и его творческий, человеческий, гражданский, как было принято тогда говорить, подвиг - приход к руководству совершенно захиревшего, умирающего МХАТа. И спектакли, которыми Ефремов пытался реанимировать главный государственный театр. "Дульсинея Тобосская" Володина, "Последние" Горького и острые по тем временам, так называемые, производственные пьесы Александра Гельмана, предназначенные для того, чтоб "истину царям с улыбкой говорить". В историю вошел и знаменитый раздел МХАТа, предпринятый Ефремовым в 1987 году. Никто другой не отважился бы на такое. Ефремов был первым. Можно спорить о результатах, но смелость идеи и ее осуществления неоспоримы. Как неоспоримы и навсегда оставшиеся в памяти всех поколений его лучшие кинороли. Как неоспорима и по-прежнему притягательна личность Ефремова, с его рыцарским отношением к искусству, мудростью, талантом, обаянием и трагической сутью судьбы...
Юрий Петрович Любимов хоть и был старше, но шел вослед Ефремову, опираясь на его опыт строительства театра. Любимов привел своих учеников, студентов Щукинского училища, с их поразившим всю Москву спектаклем "Добрый человек из Сезуана" в самый никудышный в столице Театр драмы и комедии. И началась легендарная "Таганка". За "Добрым человеком..." последовали "Десять дней, которые потрясли мир", "Антимиры", "Павшие и живые"...
И все разом стали называть до тех пор неизвестные фамилии: Губенко, Высоцкий, Славина, Демидова, Смехов, Золотухин. Какой темперамент, обаяние, как поют, двигаются - невероятно!
А потом последовали "Пугачев", "Тартюф", "Мать", "Гамлет", "А зори здесь тихие". И Таганская площадь перед театром бурлила и взволнованно гудела каждый вечер. На 600 мест в уютном зальчике претендовала вся держава. Был занят каждый сантиметр у стен, в проходах сидели по двое на одном стуле. Он сам перед началом спектакля чуть ли не таскал стулья, усаживая безбилетных студентов. А потом появлялся в темноте в конце зала со своим знаменитым фонариком. И дирижировал спектаклем: зеленый огонек - хорошо, красный - ухожу, противно смотреть, белый - поднять ритм...
Как теперь расскажешь про это знаменитое дыхание зала, про этот трепет, слезы, возгласы, двадцатиминутные овации. Как пелось в те же времена: "Кто хоть однажды видел это, тот не забудет никогда". На определенное время "Таганка" стала главным театром страны. Главнее "Современника", БДТ, "Ленкома". Власти спохватились поздно. Сорняк буйно зацвел на подстриженном газоне. "Таганка" дерзила, хулиганила, ерничала, хрипела на всю страну голосом Высоцкого, плакала и молилась за всех убиенных в "Зорях" и в "Павших и живых", орала о свободе в "Пугачеве". Главного режиссера хватали за руки и за ноги, урезонивали, стыдили, призывали, угрожали, упрашивали. Он выкручивался, лицедействовал, обманывал, спорил, кричал, отшучивался. Последние годы поговаривали, что, мол, все это была игра: между художником и властью был тайный сговор, выгодный обеим сторонам. Потому его и не трогали так долго - если бы хотели по-настоящему, стерли бы в порошок в два счета. Мы любим незамысловатые объяснения сложных вещей. А на деле не все было так просто. Мудрый историк театра Анатолий Смелянский заметил, что руководитель "Таганки" "играл роль разрешенного диссидента, одну из самых трудных ролей мирового репертуара".
Но так бесконечно продолжаться не могло. Столкновение было неминуемо. Тиски стали сжиматься. И тогда он рванулся с цепи, выкрикнув из Лондона, где ставил "Преступление и наказание" Достоевского, обидные для власти слова. "Преступление совершено, наказание последует", - громогласно объявил ему сотрудник советского посольства. Оно и последовало - лишение театра, лишение гражданства.
Какой груз он тогда носил в душе - известно только ему, но продолжал работать азартно и успешно. Ставил в Европе и Америке, умножая свою общемировую популярность. А потом стена рухнула, и он вернулся. Вероятно, не представляя, что возвращается в другую страну, где вместе со свободой его ждут предательство, изматывающие склоки и очень непростые отношения с публикой. Но он опять бросился в работу и, засучив рукава, стал ставить Достоевского, Булгакова, Шекспира... Свой нынешний юбилей встречает премьерой "Фауста".
Кажется, многое в судьбе и характере этого человека определили две даты - год и день рождения. Он родился осенью 1917 года, всего за 25 дней до октябрьского переворота. В день Веры, Надежды и Любви...
В эти дни по всем телеканалам, естественно, идут фильмы, передачи, телеспектакли, интервью, посвященные юбилярам. Какая радость в сотый раз увидеть кадры из "Трех тополей на Плющихе" или совсем не 85-летнего, ясноглазого, не утратившего темперамента бойца и задиры Юрия Петровича Любимова...
Вторая половина российского ХХ века, при всей ее несвободе, официальной лжи, удушающей атмосфере, дала нам театр такой художественной силы, такой жажды и поисков правды и свободы, что еще долго люди ХХI века будут всматриваться в это неповторимое явление. "Современник" и "Таганка" - вечно живые образцы этого театра...
Александр УРЕС
Юрий Петрович Любимов хоть и был старше, но шел вослед Ефремову, опираясь на его опыт строительства театра. Любимов привел своих учеников, студентов Щукинского училища, с их поразившим всю Москву спектаклем "Добрый человек из Сезуана" в самый никудышный в столице Театр драмы и комедии. И началась легендарная "Таганка". За "Добрым человеком..." последовали "Десять дней, которые потрясли мир", "Антимиры", "Павшие и живые"...
И все разом стали называть до тех пор неизвестные фамилии: Губенко, Высоцкий, Славина, Демидова, Смехов, Золотухин. Какой темперамент, обаяние, как поют, двигаются - невероятно!
А потом последовали "Пугачев", "Тартюф", "Мать", "Гамлет", "А зори здесь тихие". И Таганская площадь перед театром бурлила и взволнованно гудела каждый вечер. На 600 мест в уютном зальчике претендовала вся держава. Был занят каждый сантиметр у стен, в проходах сидели по двое на одном стуле. Он сам перед началом спектакля чуть ли не таскал стулья, усаживая безбилетных студентов. А потом появлялся в темноте в конце зала со своим знаменитым фонариком. И дирижировал спектаклем: зеленый огонек - хорошо, красный - ухожу, противно смотреть, белый - поднять ритм...
Как теперь расскажешь про это знаменитое дыхание зала, про этот трепет, слезы, возгласы, двадцатиминутные овации. Как пелось в те же времена: "Кто хоть однажды видел это, тот не забудет никогда". На определенное время "Таганка" стала главным театром страны. Главнее "Современника", БДТ, "Ленкома". Власти спохватились поздно. Сорняк буйно зацвел на подстриженном газоне. "Таганка" дерзила, хулиганила, ерничала, хрипела на всю страну голосом Высоцкого, плакала и молилась за всех убиенных в "Зорях" и в "Павших и живых", орала о свободе в "Пугачеве". Главного режиссера хватали за руки и за ноги, урезонивали, стыдили, призывали, угрожали, упрашивали. Он выкручивался, лицедействовал, обманывал, спорил, кричал, отшучивался. Последние годы поговаривали, что, мол, все это была игра: между художником и властью был тайный сговор, выгодный обеим сторонам. Потому его и не трогали так долго - если бы хотели по-настоящему, стерли бы в порошок в два счета. Мы любим незамысловатые объяснения сложных вещей. А на деле не все было так просто. Мудрый историк театра Анатолий Смелянский заметил, что руководитель "Таганки" "играл роль разрешенного диссидента, одну из самых трудных ролей мирового репертуара".
Но так бесконечно продолжаться не могло. Столкновение было неминуемо. Тиски стали сжиматься. И тогда он рванулся с цепи, выкрикнув из Лондона, где ставил "Преступление и наказание" Достоевского, обидные для власти слова. "Преступление совершено, наказание последует", - громогласно объявил ему сотрудник советского посольства. Оно и последовало - лишение театра, лишение гражданства.
Какой груз он тогда носил в душе - известно только ему, но продолжал работать азартно и успешно. Ставил в Европе и Америке, умножая свою общемировую популярность. А потом стена рухнула, и он вернулся. Вероятно, не представляя, что возвращается в другую страну, где вместе со свободой его ждут предательство, изматывающие склоки и очень непростые отношения с публикой. Но он опять бросился в работу и, засучив рукава, стал ставить Достоевского, Булгакова, Шекспира... Свой нынешний юбилей встречает премьерой "Фауста".
Кажется, многое в судьбе и характере этого человека определили две даты - год и день рождения. Он родился осенью 1917 года, всего за 25 дней до октябрьского переворота. В день Веры, Надежды и Любви...
В эти дни по всем телеканалам, естественно, идут фильмы, передачи, телеспектакли, интервью, посвященные юбилярам. Какая радость в сотый раз увидеть кадры из "Трех тополей на Плющихе" или совсем не 85-летнего, ясноглазого, не утратившего темперамента бойца и задиры Юрия Петровича Любимова...
Вторая половина российского ХХ века, при всей ее несвободе, официальной лжи, удушающей атмосфере, дала нам театр такой художественной силы, такой жажды и поисков правды и свободы, что еще долго люди ХХI века будут всматриваться в это неповторимое явление. "Современник" и "Таганка" - вечно живые образцы этого театра...
Александр УРЕС
