Культура
В НЫНЕШНЕМ ВЕКЕ ИЗ СВОБОДЫ НАДО БЕЖАТЬ В ТЮРЬМУ
01 ноября
- Первыми титрами фильма вы объясняете, что в основе его сюжета - подлинная история. Тогда как на Западе любой фильм обычно завершают совсем противоположные слова о том, что любые совпадения случайны...
- Это абсолютная правда. В 1995 году по двум каналам телевидения я видел сюжет о том, как на границе Ингушетии и Чечни лечебница для душевнобольных была брошена на произвол судьбы медперсоналом. И тогда больные сами организовали собственную жизнь. Они сами о себе заботились. Сумасшедшие на самом деле оказались не сумасшедшими, а способными к самоорганизации людьми.
- Давая интервью в Венеции, вы предупредили о том, что многим может не понравиться то, как в "Доме для дураков" изображены чеченцы. Ваши опасения оправдались? Ведь это, пожалуй, первый российский фильм, в котором мы смогли разглядеть лицо врага.
- Конечно. Я уже читал подобные отзывы. Насчет врага все не так просто. В детстве я помню, что был такой плакат: "Убей немца!" Из такого содержания вытекало только одно: всякий немец - враг, которого надо уничтожать. Но мне кажется, что такое разделение людей по национальному признаку несправедливо. Чеченцы тоже наши люди, которые живут на нашей земле. Об этом я и хотел сказать в картине. Другой вопрос: почему они стали не "нашими"? Но на этот вопрос я отвечать не собирался.
- Вы не опасаетесь, что "Дом дураков" вызывает невольные сравнения с легендарной картиной Милоша Формана "Полет над гнездом кукушки"? Не говоря уже о многих явных и скрытых цитатах из других фильмов.
- Вся схожесть наших картин в том, что действие их происходит в сумасшедшем доме. У Формана дурдом - это метафора тюрьмы, из которой надо бежать на свободу. Принципиальная разница с "Полетом над гнездом кукушки" "Дома дураков" заключается в том, что это был прошлый век. В моей картине глобальная метафора заключается в том, что в нынешнем веке из свободы надо бежать в тюрьму. Это ХХI век. Каждый воспринимает фильм в меру своей интеллектуальной испорченности. Поэтому для себя я давно уже выработал вариант ответа на подобные провокационные вопросы.
- И каков же он?
- Очень просто: вы правы. Зрители в кино сегодня приходят настолько нагруженными информацией и собственной интеллектуальностью, что способны прочесть в фильме то, о чем режиссер даже и не мыслил.
- К этому располагает некоторая притчеобразность "Дома дураков"...
- Выбор жанра будущей картины для меня всегда происходит почти подсознательно. Закон искусства гласит: чем проще картина жизни, тем сложнее средствами искусства ее воспроизвести. Недаром Чехов говорил, что искусство - это концентрированная жизнь. По молодости лет всегда стремишься все вместить в одну картину. Рассказать и про то и про это. А в результате получается ни про одно, ни про другое. Что же до цитат, то я буду гордиться, если мне скажут, что мой фильм напоминает о Феллини. Ведь красть идеи и образы у великих незазорно. Все друг у друга в кино крадут. Только трусы крадут и стесняются. Я, например, больше всего украл у Куросавы, вплоть до идеи "Поезда-беглеца". Если кто-то что-то украдет из моих картин, я буду просто счастлив.
- Однако вряд ли вы у кого-нибудь украли идею показать чеченцев такими благородными и сердечными людьми...
- Вот-вот! Вы и подтвердили мою мысль о том, что публика воспринимает кино шаблонно. У нас сейчас чеченская тема решается так же, как когда-то это делали в Голливуде. Дикий Запад: индейцы все в перьях, скачут по прериям и убивают благородных белых американцев. Только вместо американцев - мы с вами, а вместо индейцев - чеченские бандиты. Но сильный и большой должен быть добрым. Однако нами руководит злость. Мы до сих пор не понимаем, что уже настал новый век, когда требуется предельное внимание к чужим культурам. Мне кажется, что мусульмане еще не сказали своего последнего слова (! - С. И.).
- Феллини снимал во многих фильмах свою жену Джульетту Мазину, Микеланджело Антониони - Монику Витти, Кончаловский - Юлию Высоцкую...
- А я еще могу продолжить этот ряд! Александров - Любовь Орлову, Пырьев - Ладынину, Меньшов - Веру Алентову, Бондарчук - Ирину Скобцеву. Так что, я в этой компании не исключение.
- Вы продолжите свое сотрудничество с актрисой Юлией Высоцкой?
- Еще бы я не продолжил! Она же меня кормить перестанет. А готовит Юля просто замечательно. Постепенно осваивает национальные кухни. С итальянской кухней мы уже освоились. На очереди - китайская.
- А вам не мешало, что главную роль в "Доме дураков" играет ваша жена?
- Наоборот, помогало. Ведь я же лучше всех знаю, как на нее воздействовать, чтобы получить нужную мне реакцию. Юля - большой молодец. Для того чтобы вжиться в роль, она два месяца провела среди душевнобольных. Ездила в лечебницу каждый день как на работу. Потом, когда мы стали там снимать некоторые сцены, больные уже полностью воспринимали ее как свою.
- Чем отличаются пациенты от нас? Ведь вы с ними работали. Трудно ли было профессиональным актерам вживаться в эту атмосферу?
- Еще тридцать пять лет назад я уже пробовал такой метод на съемках "Истории Аси Клячиной". Для меня такой метод - не новость. Я брал дееспособных больных. С такими людьми работать профессионально так же просто, как с детьми или животными. А актеры очень быстро наладили эмоциональный контакт с неактерами. Недаром любимый мною Фазиль Искандер как-то сказал: "Бедный умом человек часто очень богат сердцем".
- Сколько вы потратили на съемки "Дома дураков"?
- Я тратил деньги солидные - два с половиной миллиона долларов, которые занял у одного банка. Буду заниматься прокатом картины сам, чтобы отдать долг. Для меня это очень важно, потому что потом я смогу занять снова.
- Успех на Венецианском кинофестивале вам в этом смысле помог?
- Естественно, хотя я и не рассчитывал на награду. Я знаю, что такое международный кинофестиваль, потому что сам не раз работал в таких жюри. Собираются вместе несколько незнакомых друг с другом человек, которые с утра до ночи смотрят в темном зале кино. А потом пытаются понять: что из увиденного лучше всего. Чем хорош спорт? Если ты пробежал сто метров быстрее всех, то уже никто не оспаривает.
- Похоже, что вы - не азартный человек...
- Искусство - не спорт. В искусстве я, слава богу, понимаю чуточку больше, чем в спорте. Поэтому всегда чувствую и знаю: что удалось сделать в фильме, а что - нет. Разумный человек всегда знает, что он за продукт везет на фестиваль. Если я понимаю, что не сделал шедевра, то волноваться глупо. В Венеции я был абсолютно спокоен. И даже приготовил речь по поводу невручения мне приза. Но расклад оказался совсем другой, и мы получили Гран-при жюри. Думаю, что это - не случайность, потому что полный зал минут десять после пресс-просмотра аплодировал нашему фильму стоя. Награды - не самое главное в творчестве режиссера.
- А в жизни?
- В жизни - это другое. В моей профессии я всегда пытаюсь достичь результата. Как правило, не достигаю и обманываю себя, что достиг. Но я никогда еще не выкладывался на двести процентов.
- Как же тогда вы относитесь к возможному выдвижению "Дома дураков" на соискание премии "Оскар"?
- Cпокойно.
- Зависти от того, что кто-то его получит вместо вас, не испытываете?
- Зависть, вообще, самый большой грех русского человека. Избавиться от него очень и очень тяжело. Если, например, получит вместо меня "Оскара" прекрасная картина "Кукушка" Александра Рогожкина, то я буду только рад.
- Ваш младший брат Никита Сергеевич "Оскара" уже получил.
- Он у меня теперь старший. В юности, когда мне было двадцать лет, были между нами нормальные отношения старшего к младшему - этакая беззастенчивая эксплуатация: поди сбегай за сигаретами. Это мне сейчас выходит боком.
- Ваши пути могут пересечься в какой-либо новой картине?
- Не хотел бы загадывать и обсуждать эту тему.
- А о чем бы вам хотелось поговорить?
- О творчестве. Может быть, и моем.
- Хорошо. Тогда задам наивный вопрос. На чъей стороне должно быть сегодня искусство?
- Это вы по поводу моего фильма, где есть русские и чеченцы?
- Cкорее, это - абстрактный вопрос.
- Искусство вообще ни на чьей стороне не должно быть. Оно должно быть на стороне художника, у которого есть своя точка зрения на окружающий его мир. Художники, творцы - народ разный и штучный. В искусстве невозможно всех причесать под один фасон. Одному нравится Шостакович, другому - Бритни Спирс, и каждый находит свою аудиторию. Одному хочется понять человека, а другому - заработать денег. Я - тоже художник, который хочет заработать денег.
- Вам нравится ваш фильм "Дом дураков"?
- Я вам скажу об этом через несколько лет. Картина режиссеру начинает нравиться или не нравиться через зрителя. Это как в отношениях между мужчиной и женщиной. Когда твоя женщина нравится всем, то ты ее начинаешь больше любить. Если честно, то в итоге получилось очень близко к тому, что хотелось сделать на экране, хотя в то же время бесконечно от этого далеко. У меня никогда не получается так, как я хочу. Может быть, поэтому после того, как я поставил одну картину, стараюсь сразу же браться за другую...
- Зачем?
- Чтобы не останавливаться и не задумываться над этим вопросом: "нравится - не нравится".
- То есть, вы не ложитесь на диван и не задумываетесь о смысле сделанного?
- Я не лежу на диване, как Обломов, потому что по натуре я больше Штольц. Обломов мне малоприятен. Он же лопух. Женщина может любить Обломова до определенного периода, а потом она уйдет к Штольцу, потому что Штольц ее будет любить и обеспечит будущее ее детей.
- Вы заботитесь о них?
- О тех, кто еще не вырос и не стал самостоятельным, - да.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
- Это абсолютная правда. В 1995 году по двум каналам телевидения я видел сюжет о том, как на границе Ингушетии и Чечни лечебница для душевнобольных была брошена на произвол судьбы медперсоналом. И тогда больные сами организовали собственную жизнь. Они сами о себе заботились. Сумасшедшие на самом деле оказались не сумасшедшими, а способными к самоорганизации людьми.
- Давая интервью в Венеции, вы предупредили о том, что многим может не понравиться то, как в "Доме для дураков" изображены чеченцы. Ваши опасения оправдались? Ведь это, пожалуй, первый российский фильм, в котором мы смогли разглядеть лицо врага.
- Конечно. Я уже читал подобные отзывы. Насчет врага все не так просто. В детстве я помню, что был такой плакат: "Убей немца!" Из такого содержания вытекало только одно: всякий немец - враг, которого надо уничтожать. Но мне кажется, что такое разделение людей по национальному признаку несправедливо. Чеченцы тоже наши люди, которые живут на нашей земле. Об этом я и хотел сказать в картине. Другой вопрос: почему они стали не "нашими"? Но на этот вопрос я отвечать не собирался.
- Вы не опасаетесь, что "Дом дураков" вызывает невольные сравнения с легендарной картиной Милоша Формана "Полет над гнездом кукушки"? Не говоря уже о многих явных и скрытых цитатах из других фильмов.
- Вся схожесть наших картин в том, что действие их происходит в сумасшедшем доме. У Формана дурдом - это метафора тюрьмы, из которой надо бежать на свободу. Принципиальная разница с "Полетом над гнездом кукушки" "Дома дураков" заключается в том, что это был прошлый век. В моей картине глобальная метафора заключается в том, что в нынешнем веке из свободы надо бежать в тюрьму. Это ХХI век. Каждый воспринимает фильм в меру своей интеллектуальной испорченности. Поэтому для себя я давно уже выработал вариант ответа на подобные провокационные вопросы.
- И каков же он?
- Очень просто: вы правы. Зрители в кино сегодня приходят настолько нагруженными информацией и собственной интеллектуальностью, что способны прочесть в фильме то, о чем режиссер даже и не мыслил.
- К этому располагает некоторая притчеобразность "Дома дураков"...
- Выбор жанра будущей картины для меня всегда происходит почти подсознательно. Закон искусства гласит: чем проще картина жизни, тем сложнее средствами искусства ее воспроизвести. Недаром Чехов говорил, что искусство - это концентрированная жизнь. По молодости лет всегда стремишься все вместить в одну картину. Рассказать и про то и про это. А в результате получается ни про одно, ни про другое. Что же до цитат, то я буду гордиться, если мне скажут, что мой фильм напоминает о Феллини. Ведь красть идеи и образы у великих незазорно. Все друг у друга в кино крадут. Только трусы крадут и стесняются. Я, например, больше всего украл у Куросавы, вплоть до идеи "Поезда-беглеца". Если кто-то что-то украдет из моих картин, я буду просто счастлив.
- Однако вряд ли вы у кого-нибудь украли идею показать чеченцев такими благородными и сердечными людьми...
- Вот-вот! Вы и подтвердили мою мысль о том, что публика воспринимает кино шаблонно. У нас сейчас чеченская тема решается так же, как когда-то это делали в Голливуде. Дикий Запад: индейцы все в перьях, скачут по прериям и убивают благородных белых американцев. Только вместо американцев - мы с вами, а вместо индейцев - чеченские бандиты. Но сильный и большой должен быть добрым. Однако нами руководит злость. Мы до сих пор не понимаем, что уже настал новый век, когда требуется предельное внимание к чужим культурам. Мне кажется, что мусульмане еще не сказали своего последнего слова (! - С. И.).
- Феллини снимал во многих фильмах свою жену Джульетту Мазину, Микеланджело Антониони - Монику Витти, Кончаловский - Юлию Высоцкую...
- А я еще могу продолжить этот ряд! Александров - Любовь Орлову, Пырьев - Ладынину, Меньшов - Веру Алентову, Бондарчук - Ирину Скобцеву. Так что, я в этой компании не исключение.
- Вы продолжите свое сотрудничество с актрисой Юлией Высоцкой?
- Еще бы я не продолжил! Она же меня кормить перестанет. А готовит Юля просто замечательно. Постепенно осваивает национальные кухни. С итальянской кухней мы уже освоились. На очереди - китайская.
- А вам не мешало, что главную роль в "Доме дураков" играет ваша жена?
- Наоборот, помогало. Ведь я же лучше всех знаю, как на нее воздействовать, чтобы получить нужную мне реакцию. Юля - большой молодец. Для того чтобы вжиться в роль, она два месяца провела среди душевнобольных. Ездила в лечебницу каждый день как на работу. Потом, когда мы стали там снимать некоторые сцены, больные уже полностью воспринимали ее как свою.
- Чем отличаются пациенты от нас? Ведь вы с ними работали. Трудно ли было профессиональным актерам вживаться в эту атмосферу?
- Еще тридцать пять лет назад я уже пробовал такой метод на съемках "Истории Аси Клячиной". Для меня такой метод - не новость. Я брал дееспособных больных. С такими людьми работать профессионально так же просто, как с детьми или животными. А актеры очень быстро наладили эмоциональный контакт с неактерами. Недаром любимый мною Фазиль Искандер как-то сказал: "Бедный умом человек часто очень богат сердцем".
- Сколько вы потратили на съемки "Дома дураков"?
- Я тратил деньги солидные - два с половиной миллиона долларов, которые занял у одного банка. Буду заниматься прокатом картины сам, чтобы отдать долг. Для меня это очень важно, потому что потом я смогу занять снова.
- Успех на Венецианском кинофестивале вам в этом смысле помог?
- Естественно, хотя я и не рассчитывал на награду. Я знаю, что такое международный кинофестиваль, потому что сам не раз работал в таких жюри. Собираются вместе несколько незнакомых друг с другом человек, которые с утра до ночи смотрят в темном зале кино. А потом пытаются понять: что из увиденного лучше всего. Чем хорош спорт? Если ты пробежал сто метров быстрее всех, то уже никто не оспаривает.
- Похоже, что вы - не азартный человек...
- Искусство - не спорт. В искусстве я, слава богу, понимаю чуточку больше, чем в спорте. Поэтому всегда чувствую и знаю: что удалось сделать в фильме, а что - нет. Разумный человек всегда знает, что он за продукт везет на фестиваль. Если я понимаю, что не сделал шедевра, то волноваться глупо. В Венеции я был абсолютно спокоен. И даже приготовил речь по поводу невручения мне приза. Но расклад оказался совсем другой, и мы получили Гран-при жюри. Думаю, что это - не случайность, потому что полный зал минут десять после пресс-просмотра аплодировал нашему фильму стоя. Награды - не самое главное в творчестве режиссера.
- А в жизни?
- В жизни - это другое. В моей профессии я всегда пытаюсь достичь результата. Как правило, не достигаю и обманываю себя, что достиг. Но я никогда еще не выкладывался на двести процентов.
- Как же тогда вы относитесь к возможному выдвижению "Дома дураков" на соискание премии "Оскар"?
- Cпокойно.
- Зависти от того, что кто-то его получит вместо вас, не испытываете?
- Зависть, вообще, самый большой грех русского человека. Избавиться от него очень и очень тяжело. Если, например, получит вместо меня "Оскара" прекрасная картина "Кукушка" Александра Рогожкина, то я буду только рад.
- Ваш младший брат Никита Сергеевич "Оскара" уже получил.
- Он у меня теперь старший. В юности, когда мне было двадцать лет, были между нами нормальные отношения старшего к младшему - этакая беззастенчивая эксплуатация: поди сбегай за сигаретами. Это мне сейчас выходит боком.
- Ваши пути могут пересечься в какой-либо новой картине?
- Не хотел бы загадывать и обсуждать эту тему.
- А о чем бы вам хотелось поговорить?
- О творчестве. Может быть, и моем.
- Хорошо. Тогда задам наивный вопрос. На чъей стороне должно быть сегодня искусство?
- Это вы по поводу моего фильма, где есть русские и чеченцы?
- Cкорее, это - абстрактный вопрос.
- Искусство вообще ни на чьей стороне не должно быть. Оно должно быть на стороне художника, у которого есть своя точка зрения на окружающий его мир. Художники, творцы - народ разный и штучный. В искусстве невозможно всех причесать под один фасон. Одному нравится Шостакович, другому - Бритни Спирс, и каждый находит свою аудиторию. Одному хочется понять человека, а другому - заработать денег. Я - тоже художник, который хочет заработать денег.
- Вам нравится ваш фильм "Дом дураков"?
- Я вам скажу об этом через несколько лет. Картина режиссеру начинает нравиться или не нравиться через зрителя. Это как в отношениях между мужчиной и женщиной. Когда твоя женщина нравится всем, то ты ее начинаешь больше любить. Если честно, то в итоге получилось очень близко к тому, что хотелось сделать на экране, хотя в то же время бесконечно от этого далеко. У меня никогда не получается так, как я хочу. Может быть, поэтому после того, как я поставил одну картину, стараюсь сразу же браться за другую...
- Зачем?
- Чтобы не останавливаться и не задумываться над этим вопросом: "нравится - не нравится".
- То есть, вы не ложитесь на диван и не задумываетесь о смысле сделанного?
- Я не лежу на диване, как Обломов, потому что по натуре я больше Штольц. Обломов мне малоприятен. Он же лопух. Женщина может любить Обломова до определенного периода, а потом она уйдет к Штольцу, потому что Штольц ее будет любить и обеспечит будущее ее детей.
- Вы заботитесь о них?
- О тех, кто еще не вырос и не стал самостоятельным, - да.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
