Общество
ИРИНА ПЕТРОВСКАЯ: В ЧЕТВЕРГ, И БОЛЬШЕ НИКОГДА
06 декабря
- Вы ощущаете силу своего творчества?
- Вы знаете, мне еще рано думать о лаврах. До недавнего времени я считала себя относительно молодой журналисткой. До тех пор, пока ко мне не пришла студентка моего родного факультета журналистики МГУ, чтобы взять интервью. Мы с ней мило поговорили, а на прощанье она, видимо, хотела сказать комплимент и произнесла: "Мне было очень приятно пообщаться с вами - монстром современной журналистики". Тут я осознала, что время пришло. Видимо, она хотела сказать приятное и имела в виду "мэтра". Но перепутала. В качестве монстра я, как вы понимаете, себя не очень уютно чувствую.
- Давайте сразу решим организационный вопрос.
- Какой?
- Вы поделитесь секретом, как это вы все успеваете смотреть...
- Отвечаю прямо: у нас дома стоит четыре телевизора и четыре видеомагнитофона. Вахта начинается в воскресенье вечером с шести часов, когда усаживаюсь смотреть программу Владимира Познера. Потом смотрю другие итоговые программы и так до конца - до того, как кончатся "Намедни". Поскольку программа Ревенко идет параллельно с Киселевым, то первая записывается, пока я смотрю вторую. С понедельника по четверг стараюсь смотреть все новое и интересное. А вот с утра в четверг уже начинается "ломка" - надо садиться писать очередной телеобзор. В пятницу отправляю его в "Известия". В субботу он выходит в свет.
- Втянулись?
- Да, это конвейер.
- Как случилось, что вы занялись телевизионной критикой?
- Я окончила телевизионное отделение журфака. Но поскольку в начале 80-х годов телевидение было жестко номенклатурным и выпускников после окончания не принимали туда на работу, некоторое время я была в свободном полете. Потом, вспомнив свою специальность, начала писать о телевидении. Работала в разных газетах и журналах. Посчастливилось трудиться в "Огоньке" времен Коротича. Тогда я поняла значение фразы "проснуться знаменитым", потому что после первой же статьи меня стали читать все. И это было грандиозно. Помню, пришла как-то к зубному врачу, и когда он узнал, что я - автор той статьи, которую он только что прочитал в журнале, он вылечил меня очень качественно. Потом была "Независимая газета", затем случилась "Общая газета". Была один год главным редактором еженедельника "Cемь дней". Потом на два года случилось то, что называется "журналист меняет профессию". Я была ведущей телевизионной программы "Пресс-клуб", сама попробовала заняться тем, о чем пишу. Ведь недаром меня часто упрекали, что я пишу о том, чего не знаю, чем не занималась профессионально. Обычно отвечала, что, для того чтобы приготовить яичницу, вовсе не обязательно самому нести яйца.
- Многие говорят, что прямой эфир - это своеобразный наркотик...
- Слышали-слышали подобные заявления от популярных ведущих, которые годами красуются на экранах. Мол, прямой эфир дает этакий драйв, с которым ощущаешь мощный прилив энергии. Ничего подобного. Совершенно спокойно вернулась на работу в газету и получаю от этого удовольствие. Потому что в этом случае ты один на один с бумагой, а потом с читателем, и ты не можешь спрятаться за спины других. В газете ты работаешь по гамбургскому счету и испытываешь удовлетворение от того, что тебе удается сказать читателям важные вещи.
- Однако многие молодые люди всеми правдами и неправдами стремятся попасть на телевидение...
- Они себя обделяют возможностью пройти постепенно по неким ступенькам профессионального роста. Телевидение - коварная вещь для молодежи. Особенно для тех, кто сразу начинает работать "лицом".
- Что говорят при встрече герои ваших обзоров? Особенно те, которых вы критикуете?
- Когда я сегодня приехала в Петербург, то первым, кого встретила у входа в "Октябрьскую", был мой самый любимый персонаж, о котором я написала столько критических статей...
- Неужели то был Отар Кушанашвили?
- Он самый. Вечером мне предстоит возвращаться в гостиницу, а он, наверное, снова там. Хотя, по-моему, ему-то как раз все равно, что о нем пишут. Он самодостаточен и самовлюблен.
- Однако его программу даже на канале СТС закрыли.
- Чему я очень рада. Еще в начале осени мне казалось, что программа "Окна" c Дмитрием Нагиевым - это максимальная глубина творческого и морального падения отечественного телевидения. Но появился "Большой Куш", и я поняла: дальше так продолжаться не может. И кажется, действительно надежды на изменение ситуации начинают сбываться.
- Тяжело смотреть такие программы каждый день?
- Иногда сидишь и думаешь: лучше бы вообще телевизор не смотреть. Но приходит очередной четверг, и ты начинаешь с ужасом думать: о чем писать? Мучительно ищешь тему, какие-то повороты сюжета, боишься не повторить свои же заголовки. Иногда вообще наступает ситуация дежа-вю: когда кажется, что обо всем, что можно, уже написала. Но, по счастью, телевидение само подбрасывает мне темы для публикаций. Придумывают такое... Для критика ведь чем хуже, тем лучше. Чем гаже предмет, тем остроумнее и ярче о нем можно написать. Чтобы быть свободной в мнениях и суждениях, я однажды дала себе зарок никогда не дружить с телевизионщиками. Я пишу о той или иной программе с позиции зрителя. То есть что вижу, о том пишу. Ведь у простого зрителя нет возможности спросить у автора программы: почему он сделал так или этак?
- Рассказывают, что однажды на вас подали в суд всего лишь за одну маленькую заметку. Это - правда?
- Да, я сразу получила четыре иска за один пассаж относительно того, что телеканалы берут деньги с кандидатов в президенты за то, чтобы они появились в эфире. В порядке уменьшения величины суммы иска список был таков: Александр Любимов, Александр Невзоров, ОРТ и ведущий утренней программы на том же ОРТ. А сказал мне об этом на записи дебатов кандидатов пресс-секретарь Брынцалова. Он мне назвал конкретные суммы, а Невзорова обозвал "cволочью". И пошло-поехало. То, что Невзоров - сволочь, я опровергла очень просто...
- Интересно: каким образом?
- Прямо так и написала в статье: Невзоров - не сволочь.
- Какова же была сумма его иска?
- Небольшая, но самое смешное, что он предлагал мне и неденежный вариант. Купить, например, для его компании набор кассет "Бетакам", бумагу для ксерокса, держатель для туалета.
- И какова была судьба исков?
- Газета выплатила иски всем истцам. С тех пор я на эти темы перестала писать. Нет ничего гаже, чем быть в суде в качестве ответчика. Заранее чувствуешь себя виноватым и преступником.
- Ходят легенды о том, как вы, будучи в гипсе, со сломанной ногой, получали премию в Кремле из рук Ельцина...
- Это было очень смешно. Лежа на диване, услышала по телефону, что Академия свободной прессы учредила премию за наивысшие достижения в области печатных СМИ. Они представляют кандидатуру, и президент ее утверждает. Когда меня выписали из больницы, то позвонили из президентской администрации и потребовали приехать в Кремль. В ответ я выдвинула свои требования: инвалидную коляску, двух санитаров, машину. И мои требования были удовлетворены. За мной приехали машины с мигалкой. Так эскортом меня и повезли. В самом Кремле я оказалась единственной, кто сидел в присутствии Ельцина. Помню, как меня везут в коляске по Кремлю, а навстречу идут три министра. Надо было видеть выражение их лиц!
- И Ельцин вас поздравил?
- Конечно, он даже помнил, как меня зовут. Зато вечером, после церемонии, я поняла, что такое манипуляция телевизионной "картинкой", когда смотрела сюжеты о событии с моим участием. Понять, кто я и что я делаю в Кремле, было абсолютно невозможно. Моя подруга, которая вместе со мною наблюдала всю эту новостную вакханалию в эфире, в сердцах воскликнула: "Ну вот, теперь все подумают, что ты такая злая в своих статьях, потому что выглядишь как инвалид детства и тебе ничего другого не остается, как только сидеть и смотреть телевизор!" Но самое смешное было на десерт, когда позвонила другая подруга и сказала: "Смотрю на экран и вижу - Хакамада со сломанной ногой. Ты не знаешь, что с ней случилось?" Пришлось отвечать, что это просто у меня такая короткая стрижка была. Вот так пришла слава, откуда не ждали.
- Вы скучаете по "Огоньку" времен Коротича?
- Время с точки зрения журналистики было благословенное, но не дай бог, чтобы оно повторилось. Конечно, тиражи были сумасшедшие. Сегодня студентам никак не объяснишь тогдашнюю силу печатной прессы.
- Вы смотрите телепрограммы из регионов России?
- Мне много приходится ездить по стране, поэтому с местным телевидением я хорошо знакома. Есть регионы, где оно гораздо лучше центрального. Их новостные программы вовсе необязательно транслировать на Москву или Питер. Они хороши именно тем, что они местные. В небольших городах телевидение зачастую выполняет социальную функцию защиты интересов их жителей. Местное телевидение, к счастью, в значительно меньшей мере наполнено развлекательными передачами, которые заполонили все центральные каналы...
- Не любите развлекательные передачи?
- От чего же? Если передача сделана остроумно и интересно, то почему бы ее и не посмотреть. Я даже люблю некоторые аналитические программы...
- Догадываюсь, что это "Намедни".
- Да, это вкусно и ярко сделано. Еще очень люблю программу "В нашу гавань заходили корабли". В зависимости от объекта съемки люблю программу Кирилла Набутова "Один день". С интересом смотрю "Культурную революцию", хотя считаю, что Швыдкого стало слишком много на телеэкране. Он все-таки министр культуры, а не телеведущий. С интересом, но с недоумением смотрю "Школу злословия". Хотя именно благодаря этой программе для меня неожиданно раскрылась писательница Татьяна Толстая.
Для себя я выработала критерий интереса к той или иной программе...
- Интересно - какой?
- Жалеешь или не жалеешь, что пропустил в эфире эту программу.
- Часто приходится жалеть?
- Увы! Реже, чем хотелось бы...
Сергей ИЛЬЧЕНКО
- Вы знаете, мне еще рано думать о лаврах. До недавнего времени я считала себя относительно молодой журналисткой. До тех пор, пока ко мне не пришла студентка моего родного факультета журналистики МГУ, чтобы взять интервью. Мы с ней мило поговорили, а на прощанье она, видимо, хотела сказать комплимент и произнесла: "Мне было очень приятно пообщаться с вами - монстром современной журналистики". Тут я осознала, что время пришло. Видимо, она хотела сказать приятное и имела в виду "мэтра". Но перепутала. В качестве монстра я, как вы понимаете, себя не очень уютно чувствую.
- Давайте сразу решим организационный вопрос.
- Какой?
- Вы поделитесь секретом, как это вы все успеваете смотреть...
- Отвечаю прямо: у нас дома стоит четыре телевизора и четыре видеомагнитофона. Вахта начинается в воскресенье вечером с шести часов, когда усаживаюсь смотреть программу Владимира Познера. Потом смотрю другие итоговые программы и так до конца - до того, как кончатся "Намедни". Поскольку программа Ревенко идет параллельно с Киселевым, то первая записывается, пока я смотрю вторую. С понедельника по четверг стараюсь смотреть все новое и интересное. А вот с утра в четверг уже начинается "ломка" - надо садиться писать очередной телеобзор. В пятницу отправляю его в "Известия". В субботу он выходит в свет.
- Втянулись?
- Да, это конвейер.
- Как случилось, что вы занялись телевизионной критикой?
- Я окончила телевизионное отделение журфака. Но поскольку в начале 80-х годов телевидение было жестко номенклатурным и выпускников после окончания не принимали туда на работу, некоторое время я была в свободном полете. Потом, вспомнив свою специальность, начала писать о телевидении. Работала в разных газетах и журналах. Посчастливилось трудиться в "Огоньке" времен Коротича. Тогда я поняла значение фразы "проснуться знаменитым", потому что после первой же статьи меня стали читать все. И это было грандиозно. Помню, пришла как-то к зубному врачу, и когда он узнал, что я - автор той статьи, которую он только что прочитал в журнале, он вылечил меня очень качественно. Потом была "Независимая газета", затем случилась "Общая газета". Была один год главным редактором еженедельника "Cемь дней". Потом на два года случилось то, что называется "журналист меняет профессию". Я была ведущей телевизионной программы "Пресс-клуб", сама попробовала заняться тем, о чем пишу. Ведь недаром меня часто упрекали, что я пишу о том, чего не знаю, чем не занималась профессионально. Обычно отвечала, что, для того чтобы приготовить яичницу, вовсе не обязательно самому нести яйца.
- Многие говорят, что прямой эфир - это своеобразный наркотик...
- Слышали-слышали подобные заявления от популярных ведущих, которые годами красуются на экранах. Мол, прямой эфир дает этакий драйв, с которым ощущаешь мощный прилив энергии. Ничего подобного. Совершенно спокойно вернулась на работу в газету и получаю от этого удовольствие. Потому что в этом случае ты один на один с бумагой, а потом с читателем, и ты не можешь спрятаться за спины других. В газете ты работаешь по гамбургскому счету и испытываешь удовлетворение от того, что тебе удается сказать читателям важные вещи.
- Однако многие молодые люди всеми правдами и неправдами стремятся попасть на телевидение...
- Они себя обделяют возможностью пройти постепенно по неким ступенькам профессионального роста. Телевидение - коварная вещь для молодежи. Особенно для тех, кто сразу начинает работать "лицом".
- Что говорят при встрече герои ваших обзоров? Особенно те, которых вы критикуете?
- Когда я сегодня приехала в Петербург, то первым, кого встретила у входа в "Октябрьскую", был мой самый любимый персонаж, о котором я написала столько критических статей...
- Неужели то был Отар Кушанашвили?
- Он самый. Вечером мне предстоит возвращаться в гостиницу, а он, наверное, снова там. Хотя, по-моему, ему-то как раз все равно, что о нем пишут. Он самодостаточен и самовлюблен.
- Однако его программу даже на канале СТС закрыли.
- Чему я очень рада. Еще в начале осени мне казалось, что программа "Окна" c Дмитрием Нагиевым - это максимальная глубина творческого и морального падения отечественного телевидения. Но появился "Большой Куш", и я поняла: дальше так продолжаться не может. И кажется, действительно надежды на изменение ситуации начинают сбываться.
- Тяжело смотреть такие программы каждый день?
- Иногда сидишь и думаешь: лучше бы вообще телевизор не смотреть. Но приходит очередной четверг, и ты начинаешь с ужасом думать: о чем писать? Мучительно ищешь тему, какие-то повороты сюжета, боишься не повторить свои же заголовки. Иногда вообще наступает ситуация дежа-вю: когда кажется, что обо всем, что можно, уже написала. Но, по счастью, телевидение само подбрасывает мне темы для публикаций. Придумывают такое... Для критика ведь чем хуже, тем лучше. Чем гаже предмет, тем остроумнее и ярче о нем можно написать. Чтобы быть свободной в мнениях и суждениях, я однажды дала себе зарок никогда не дружить с телевизионщиками. Я пишу о той или иной программе с позиции зрителя. То есть что вижу, о том пишу. Ведь у простого зрителя нет возможности спросить у автора программы: почему он сделал так или этак?
- Рассказывают, что однажды на вас подали в суд всего лишь за одну маленькую заметку. Это - правда?
- Да, я сразу получила четыре иска за один пассаж относительно того, что телеканалы берут деньги с кандидатов в президенты за то, чтобы они появились в эфире. В порядке уменьшения величины суммы иска список был таков: Александр Любимов, Александр Невзоров, ОРТ и ведущий утренней программы на том же ОРТ. А сказал мне об этом на записи дебатов кандидатов пресс-секретарь Брынцалова. Он мне назвал конкретные суммы, а Невзорова обозвал "cволочью". И пошло-поехало. То, что Невзоров - сволочь, я опровергла очень просто...
- Интересно: каким образом?
- Прямо так и написала в статье: Невзоров - не сволочь.
- Какова же была сумма его иска?
- Небольшая, но самое смешное, что он предлагал мне и неденежный вариант. Купить, например, для его компании набор кассет "Бетакам", бумагу для ксерокса, держатель для туалета.
- И какова была судьба исков?
- Газета выплатила иски всем истцам. С тех пор я на эти темы перестала писать. Нет ничего гаже, чем быть в суде в качестве ответчика. Заранее чувствуешь себя виноватым и преступником.
- Ходят легенды о том, как вы, будучи в гипсе, со сломанной ногой, получали премию в Кремле из рук Ельцина...
- Это было очень смешно. Лежа на диване, услышала по телефону, что Академия свободной прессы учредила премию за наивысшие достижения в области печатных СМИ. Они представляют кандидатуру, и президент ее утверждает. Когда меня выписали из больницы, то позвонили из президентской администрации и потребовали приехать в Кремль. В ответ я выдвинула свои требования: инвалидную коляску, двух санитаров, машину. И мои требования были удовлетворены. За мной приехали машины с мигалкой. Так эскортом меня и повезли. В самом Кремле я оказалась единственной, кто сидел в присутствии Ельцина. Помню, как меня везут в коляске по Кремлю, а навстречу идут три министра. Надо было видеть выражение их лиц!
- И Ельцин вас поздравил?
- Конечно, он даже помнил, как меня зовут. Зато вечером, после церемонии, я поняла, что такое манипуляция телевизионной "картинкой", когда смотрела сюжеты о событии с моим участием. Понять, кто я и что я делаю в Кремле, было абсолютно невозможно. Моя подруга, которая вместе со мною наблюдала всю эту новостную вакханалию в эфире, в сердцах воскликнула: "Ну вот, теперь все подумают, что ты такая злая в своих статьях, потому что выглядишь как инвалид детства и тебе ничего другого не остается, как только сидеть и смотреть телевизор!" Но самое смешное было на десерт, когда позвонила другая подруга и сказала: "Смотрю на экран и вижу - Хакамада со сломанной ногой. Ты не знаешь, что с ней случилось?" Пришлось отвечать, что это просто у меня такая короткая стрижка была. Вот так пришла слава, откуда не ждали.
- Вы скучаете по "Огоньку" времен Коротича?
- Время с точки зрения журналистики было благословенное, но не дай бог, чтобы оно повторилось. Конечно, тиражи были сумасшедшие. Сегодня студентам никак не объяснишь тогдашнюю силу печатной прессы.
- Вы смотрите телепрограммы из регионов России?
- Мне много приходится ездить по стране, поэтому с местным телевидением я хорошо знакома. Есть регионы, где оно гораздо лучше центрального. Их новостные программы вовсе необязательно транслировать на Москву или Питер. Они хороши именно тем, что они местные. В небольших городах телевидение зачастую выполняет социальную функцию защиты интересов их жителей. Местное телевидение, к счастью, в значительно меньшей мере наполнено развлекательными передачами, которые заполонили все центральные каналы...
- Не любите развлекательные передачи?
- От чего же? Если передача сделана остроумно и интересно, то почему бы ее и не посмотреть. Я даже люблю некоторые аналитические программы...
- Догадываюсь, что это "Намедни".
- Да, это вкусно и ярко сделано. Еще очень люблю программу "В нашу гавань заходили корабли". В зависимости от объекта съемки люблю программу Кирилла Набутова "Один день". С интересом смотрю "Культурную революцию", хотя считаю, что Швыдкого стало слишком много на телеэкране. Он все-таки министр культуры, а не телеведущий. С интересом, но с недоумением смотрю "Школу злословия". Хотя именно благодаря этой программе для меня неожиданно раскрылась писательница Татьяна Толстая.
Для себя я выработала критерий интереса к той или иной программе...
- Интересно - какой?
- Жалеешь или не жалеешь, что пропустил в эфире эту программу.
- Часто приходится жалеть?
- Увы! Реже, чем хотелось бы...
Сергей ИЛЬЧЕНКО
