Спорт
ЗДРАВСТВУЙТЕ, ДОКТОР
16 января
Отвлекшись на мгновение от кипевших вокруг него теперь уже, за час, а то и больше до начала игры, неотступных дел, он протягивал мне руку с неизменным вопросом: "Что нового в мире?" И никакой рисовки в этом не было. А была лишь сверхзанятость даже на фоне моей "двухсменной" работы.
С Борисом Александровичем Золотовым мы знакомы очень давно, с тех самых пор, как появился он в хоккейном подразделении Николая Георгиевича Пучкова - команде ленинградского СКА. И всегда тянуло меня поговорить с ним, поделиться впечатлениями, выслушать какую-нибудь из приключившихся с ним историй.
Перескажу для антуража одну из них. В 1980 году Золотов отвечал за медицинское обеспечение олимпийских футбольных матчей на стадионе имени Кирова. Образно говоря, сидел "в кабинете", а тут неожиданно пришлось выйти на поле. Задача состояла в оперативной доставке на носилках за пределы арены игрока, получившего травму.
- Быстренько уложили пострадавшего, - рассказывал Борис, - я схватил ручки носилок. Распрямляюсь, хочу рвануться с места и... не могу, что-то держит. Снова пытаюсь, и опять никак. Оборачиваюсь, а партнер стоит ко мне спиной, и, стало быть, мы, как Тянитолкай, пытаемся рвануть в разные стороны и удерживаем друг друга на месте...
Золотов пришел в СКА еще студентом Педиатрического института, и сегодня его стаж спортивного врача составляет без малого сорок лет. Одного этого уже, как мне кажется, предостаточно, чтобы поговорить о проблемах профессии, которой не так уж часто уделяется достойное внимание на газетных страницах.
Врач спортивной команды - это, конечно же, не только доктор, обязанный объединить своими познаниями разнообразнейшие специальности, - от психотерапевта до диетолога.
Это в распоряжении любого из клубов НХЛ - полноценная поликлиника прямо в помещении ледовой арены, с прекрасно оборудованными кабинетами и набором специалистов. В российских же хоккейных клубах и сейчас врачу помогает разве что массажист. Что уж тут говорить о времени, когда Борис Золотов делал свои первые профессиональные шаги в СКА. А ведь доктор, кроме всего прочего, еще и важный помощник тренера. Прежде всего, в учебно-тренировочном процессе, особенно в подготовительном периоде, когда просто необходимы постоянная коррекция и дифференцирование нагрузок. Ну а для игроков, что молодых, что ветеранов, - и нянька, и "дядька", и советчик, и обязательно - старший товарищ, но, прежде всего, - доктор, - "док", как часто обращаются к нему игроки.
Работа, требующая хорошей реакции ума и рук, зачастую "на людях", а не в тиши врачебного кабинета. И наполовину, как правило, в чужих городах, где условия непредсказуемы.
- Прилетел я как-то с зенитовским дублем в Баку, - рассказывал Борис Александрович, - прямо в аэропорту пообедали в ресторане, и ... все отравились. Пришлось добиваться отмены матча вторых составов.
Не совсем, доложу я вам, врачебное занятие!
Тут нужно особое призвание и долготерпение куда выше среднего. У доктора в команде - постоянные пациенты, от которых рецептом и больничным листом не отделаешься. Да и диагноз нужен мгновенно, и выбор лечения - тоже. И, безусловно, - результат. И все это удесятеряется в хоккее "жестокой" и жесткой, больно жалящей шайбой, которую "твоим" игрокам то и дело приходится "брать на себя", а сверх того - непредсказуемыми их контактами с соперником. Здесь надо быть все время "в игре" и реагировать на каждого сменившегося со льда и перемахнувшего через борт. И успевать, пока не подойдет новая смена, кому примочку сделать, а кому и зашить рваную рану. Хотя врачебной специфики в каждом виде спорта хватает.
ТРИ МУШКЕТЕРА
Золотов, впрочем, - доктор особый, единственный, кому довелось трудиться в трех популярнейших игровых дисциплинах, и при этом - в сильнейших клубах нашего города - хоккейном СКА, футбольном "Зените" и волейбольном "Автомобилисте", а теперь вот и в коллективе ТТУ - бесспорного лидера женского петербургского волейбола.
Золотов работал под началом уникальных, неординарных специалистов, заслуженных тренеров СССР. Я говорю, как, наверное, понял читатель, о Николае Георгиевиче Пучкове, Юрии Андреевиче Морозове и Вячеславе Алексеевиче Платонове.
Каждый из них, кто в большей, кто в меньшей степени, имел среди советских спортивных чиновников устойчивую репутацию неуправляемого человека с трудным характером, а мимо опыта рабочего общения с такими людьми, как мне кажется, и тем более грешно пройти. И особого внимания заслуживает, по-моему, творческое содружество с Зиновием Черным, несравненным эрудитом, выросшим, что называется, "на глазах" Золотова в одного из виднейших специалистов волейбола, удостоенного звания заслуженного тренера Советского Союза. С "Автомобилистом" привозил Черный в наш город и Кубок СССР, и "серебро" чемпионата Союза, и два комплекта золотых медалей чемпионов России. И все эти годы рядом с ним трудился его давний товарищ со школьных лет, проведенных в Эстонии.
- Зиновий родился и рос в Пярну, где служил мой отец, - говорит Золотов. - Здесь мы и встретились, в третьей средней школе. Он был старше на два класса, был вообще лидером нашей компании...
Эта дружба сохранилась на всю жизнь и трагически оборвалась в декабре 1994 года, когда Зиновий Ефимович Черный скоропостижно скончался от сердечного приступа прямо на трибуне во время волейбольного матча.
- Между прочим, именно благодаря Зиновию и еще одному нашему общему товарищу по школе и волейболу Роберту Сукиасьяну, - продолжает Золотов, - я и выбрал свою профессию.
Не могу отделаться от навязчивой мысли: трое друзей из Пярну - как три мушкетера ленинградской спортивной медицины!
Первым окончил школу, уехал в Ленинград и поступил в Педиатрический институт Зиновий Черный. Через год по этому маршруту проследовал Роберт Сукиасьян. А еще год спустя приехал в Ленинград и Борис Золотов. Но поступил "совсем наоборот" - в Институт авиаприборостроения, потому что с юности увлекался радиотехникой. Отучился там год, а потом совершенно случайно столкнулся в городе с Сукиасьяном.
- Что ты там делаешь? - удивился Роберт. - Давай к нам!
И Золотов решился. Оставил ЛИАП и со своими техническими знаниями блестяще преодолел высоченный конкурс в Педиатрическом - 19 баллов из 20!
Первым закончил институт Зиновий Черный, а так как военной кафедры там не было, тут же "загремел" на год на действительную военную службу, которую проходил в медчасти 5-го СКА. Вот здесь-то новоиспеченного доктора и обнаружил Николай Георгиевич Пучков, только что принявший руководство ленинградским армейским хоккейным клубом.
- Пучков непроизвольно концентрировал вокруг себя людей неординарных, - сказал мне много лет спустя Зиновий Ефимович, имея в виду вовсе не себя, а, прежде всего, конечно же, игроков, и добавил: такие люди всегда тянутся друг к другу.
Вот они и потянулись навстречу - Пучков и Черный. Зиновий, однако, вовсе не собирался посвящать себя спортивной медицине. Он знал, что через год, на "гражданке", его ждет аспирантура, и составил протекцию Золотову, а тот, в свою очередь, рекомендовал на свое место Сукиасьяна.
Сукиасьян, проработавший в СКА тоже недолго, все-таки превзошел Черного, в том плане, что прежде чем возглавить Петроградский районный физкультурный диспансер, которым руководит уже свыше 20 лет, успел поврачевать и в "Зените". Любопытно, что как раз благодаря его футбольному опыту, через много лет снова пересеклись наши пути. Поздней осенью 1975 года мы оба - журналист и врач - оказались в составе динамовской "делегации" на полуфинальном турнире второй лиги в Махачкале и две недели жили в одном гостиничном номере, без конца вспоминая общих хоккейных друзей.
Ну а Золотов, как я уже говорил, покорил три игры. Многое ли менялось для него при переходе, скажем, из хоккея в футбол?
ПРАКТИКА
- Задача врача не меняется никогда, - говорит Борис Александрович. - Везде необходимо следить за состоянием игроков и определять их готовность к матчу. Другое дело - как сам относишься к тому или иному виду спорта. Ведь находиться в гуще событий, оставаясь к ним безразличным, невозможно. Но вот скорость вживания, что ли, растворения в происходящем у каждого своя. Я, например, долго вживался в футбол. Мне все казалось поначалу, что хоккей больше захватывает. У хоккейной арены меньше объемы, там все ближе, и это увеличивает эффект участия. Кроме того, хоккеисты все время меняются, и есть возможность хоть как-то восстанавливать тех, кто пока отдыхает. Однако истинное сопереживание пришло ко мне и в футболе, таком пленительном в своей непредсказуемости. Ну а волейбол - это вообще просто театр... Я увлекся волейболом еще в школе. И "виной" тому все тот же Зиновий Черный, который "доигрался" до юношеской сборной Эстонии. Вместе с ним и с Робой Сукиасьяном мы играли потом за Педиатрический институт в студенческом чемпионате Ленинграда. Я вот, скажем, никогда не смотрел по телевидению ни хоккей, ни футбол, пока работал в этих командах, а от волейбола никогда не мог оторваться.
- Вы работали с незаурядными тренерами. Что дало вам общение с ними?
- К Пучкову я попал еще студентом, проработал с ним в общей сложности около 17 лет и, без всякого преувеличения, обязан ему всем. Именно Николай Георгиевич преподал мне всю школу, всю основу отношения к работе и к игрокам. В работе с ним я и сформировался как спортивный врач. Его высочайшая самоотдача заставляла окружающих, будь то игрок или администратор любого ранга, трудиться с такой же самоотверженностью и преданностью делу. Может быть, мне просто повезло, но все тренеры, с которыми пришлось работать, были столь же фанатично преданы своему ремеслу. Выдумщик и "изобретатель" Вячеслав Алексеевич Платонов именно этими качествами очень напоминал Пучкова, которого он, по-моему, даже превзошел своим более современным, что ли, подходом к взаимоотношениям в спортивной иерархии, особенно с чиновниками более высокого ранга. Кандидат медицинских наук Зиновий Ефимович Черный сумел, на мой взгляд, синтезировать все подмеченное в работе с Пучковым и Платоновым. Он с юношеских лет был для меня примером, и чувство товарищества, которое мы испытывали друг к другу, создало обстановку удивительного психологического комфорта, в которой я проработал под его руководством почти десять лет. Вообще, как мне кажется, Зиновий особенно тонко понимал людей, умел найти к каждому правильный подход, будь то его подшефный или тот, кто стоял над ним, и не случайно поэтому был идеальным помощником для Платонова. Вячеслав Алексеевич всегда мог спокойно отлучиться в сборную, оставив "Автомобилист" на Зиновия, который никогда не подводил шефа, а возглавив после него команду, даже, на мой взгляд, превзошел своего учителя.
Что же касается Юрия Андреевича Морозова, с которым я работал три года, то и он, вне всякого сомнения, колоритнейшая личность и, конечно, футбольный специалист высокого класса. Однако, по моим понятиям, тренер - это, помимо всего прочего, даже не только дипломат, но обязательно еще и актер. Помню, с каким пылом, как горячо мог распекать своих подопечных Николай Георгиевич Пучков. Однако и много дней спустя он отчетливо помнил каждое слово, мог воспроизвести любую интонацию. Морозов же начисто лишен этого дара. Если, например, Юрий Андреевич видел, что тренировка никак не "ложится" в рассчитанное им русло, то, даже не пытаясь переломить ситуацию, мог в сердцах бросить: "Не хотите, - работайте сами!" - и уйти в раздевалку. В запальчивости он мог с любым игроком дойти до абсурда и нередко, к сожалению, именно так и получалось. В конце концов, круг непонимания замкнулся, и Морозов вынужден был уйти. Но, между прочим, как это ни парадоксально, а в том, что в "Зените" воцарился тогда здоровый микроклимат, большая заслуга все того же Морозова. Уходя из команды, он настоял на назначении своим преемником Павла Федоровича Садырина, человека совсем иного плана в смысле отношений с людьми, и через два года собранная Морозовым по крупицам команда стала чемпионом страны.
- При вашем "прямом участии" СКА и "Зенит" становились бронзовыми призерами, а "Автомобилист" выигрывал и первенство, и Кубок. Кого вы могли бы выделить из ваших "пациентов" в победных составах?
- Среди футболистов я бы отметил Владимира Казаченка и Владимира Голубева, Впрочем, не меньшим профессионалом был и Владимир Клементьев, человек далеко не богатырского здоровья. Он трезво оценивал свои возможности, тщательно готовился и стабильно играл. В игре для него не существовало рискованных ситуаций - чем тяжелей, тем лучше! К такой же категории игроков принадлежал и "железный" Ларионов. Зная характер Николая и его отношение к делу, я нисколько не удивился, увидев позднее его имя в списках сборной СССР. Ну а самая легендарная личность в "Зените" моего времени - это, бесспорно, администратор команды Матвей Соломонович Юдкович, человек огромной души. В футбольной жизни для него не было тайн. Природа щедро отпустила ему доброго юмора, который не иссякал, когда Матвею Соломоновичу было уже хорошо за семьдесят, и я по сей день благодарен ему за все.
Характер игры накладывает определенный отпечаток и на исполнителей. Хоккей суровее футбола, и хоккеисты в целом погрубее (в хорошем, спортивном смысле этого слова). По моим наблюдениям, я должен прежде всего отметить в СКА Олега Чурашова, Валентина Панюхина и Сергея Солодухина - истинных лидеров без хандры и недоработок, способных повести за собой, обладавших нестандартным устойчивым мастерством и жаждой борьбы за победу. Я до сих пор убежден: если б не тронули осенью 1973 года Пучкова, дали ему спокойно работать, нас ожидали бы новые победы. Что же касается "Автомобилиста", то там в 80-х годах была вообще идеальная команда, целое созвездие великих мастеров - Вячеслав Зайцев и Валерий Полищук, Сергей Грибов и Владимир Дорохов, Федор Барчуков и Сергей Хлобыстов.
Вслушиваюсь в это созвучие наших кумиров. Не правда ли, удивительный калейдоскоп имен в смене эпох? Все звездные взлеты ленинградского хоккея, футбола и волейбола - через руки и душу одного доктора, без права на ошибку и даже на выходной, если хотите. Ошибись он, не дай бог, и что-то там, в небесном гороскопе, могло не сойтись, не сложиться. И тогда - прощай удача! И насмарку труды большого конгломерата мастеров.
Доктор всегда в курсе событий? Нет уж, извините, - в штабе событий!
Борис Александрович Золотов, как я понимаю, старейший из спортивных врачей, работающих сейчас в российских командах. "Отличник физической культуры" - решили в Горспорткомитете к его 60-летию и даже выдали соответствующее удостоверение.
А по мне так - заслуженный работник, и никак не меньше.
Говорят, правда, что дареному коню в зубы не смотрят.
А одаренному?..
Семен ВАЙХАНСКИЙ
С Борисом Александровичем Золотовым мы знакомы очень давно, с тех самых пор, как появился он в хоккейном подразделении Николая Георгиевича Пучкова - команде ленинградского СКА. И всегда тянуло меня поговорить с ним, поделиться впечатлениями, выслушать какую-нибудь из приключившихся с ним историй.
Перескажу для антуража одну из них. В 1980 году Золотов отвечал за медицинское обеспечение олимпийских футбольных матчей на стадионе имени Кирова. Образно говоря, сидел "в кабинете", а тут неожиданно пришлось выйти на поле. Задача состояла в оперативной доставке на носилках за пределы арены игрока, получившего травму.
- Быстренько уложили пострадавшего, - рассказывал Борис, - я схватил ручки носилок. Распрямляюсь, хочу рвануться с места и... не могу, что-то держит. Снова пытаюсь, и опять никак. Оборачиваюсь, а партнер стоит ко мне спиной, и, стало быть, мы, как Тянитолкай, пытаемся рвануть в разные стороны и удерживаем друг друга на месте...
Золотов пришел в СКА еще студентом Педиатрического института, и сегодня его стаж спортивного врача составляет без малого сорок лет. Одного этого уже, как мне кажется, предостаточно, чтобы поговорить о проблемах профессии, которой не так уж часто уделяется достойное внимание на газетных страницах.
Врач спортивной команды - это, конечно же, не только доктор, обязанный объединить своими познаниями разнообразнейшие специальности, - от психотерапевта до диетолога.
Это в распоряжении любого из клубов НХЛ - полноценная поликлиника прямо в помещении ледовой арены, с прекрасно оборудованными кабинетами и набором специалистов. В российских же хоккейных клубах и сейчас врачу помогает разве что массажист. Что уж тут говорить о времени, когда Борис Золотов делал свои первые профессиональные шаги в СКА. А ведь доктор, кроме всего прочего, еще и важный помощник тренера. Прежде всего, в учебно-тренировочном процессе, особенно в подготовительном периоде, когда просто необходимы постоянная коррекция и дифференцирование нагрузок. Ну а для игроков, что молодых, что ветеранов, - и нянька, и "дядька", и советчик, и обязательно - старший товарищ, но, прежде всего, - доктор, - "док", как часто обращаются к нему игроки.
Работа, требующая хорошей реакции ума и рук, зачастую "на людях", а не в тиши врачебного кабинета. И наполовину, как правило, в чужих городах, где условия непредсказуемы.
- Прилетел я как-то с зенитовским дублем в Баку, - рассказывал Борис Александрович, - прямо в аэропорту пообедали в ресторане, и ... все отравились. Пришлось добиваться отмены матча вторых составов.
Не совсем, доложу я вам, врачебное занятие!
Тут нужно особое призвание и долготерпение куда выше среднего. У доктора в команде - постоянные пациенты, от которых рецептом и больничным листом не отделаешься. Да и диагноз нужен мгновенно, и выбор лечения - тоже. И, безусловно, - результат. И все это удесятеряется в хоккее "жестокой" и жесткой, больно жалящей шайбой, которую "твоим" игрокам то и дело приходится "брать на себя", а сверх того - непредсказуемыми их контактами с соперником. Здесь надо быть все время "в игре" и реагировать на каждого сменившегося со льда и перемахнувшего через борт. И успевать, пока не подойдет новая смена, кому примочку сделать, а кому и зашить рваную рану. Хотя врачебной специфики в каждом виде спорта хватает.
ТРИ МУШКЕТЕРА
Золотов, впрочем, - доктор особый, единственный, кому довелось трудиться в трех популярнейших игровых дисциплинах, и при этом - в сильнейших клубах нашего города - хоккейном СКА, футбольном "Зените" и волейбольном "Автомобилисте", а теперь вот и в коллективе ТТУ - бесспорного лидера женского петербургского волейбола.
Золотов работал под началом уникальных, неординарных специалистов, заслуженных тренеров СССР. Я говорю, как, наверное, понял читатель, о Николае Георгиевиче Пучкове, Юрии Андреевиче Морозове и Вячеславе Алексеевиче Платонове.
Каждый из них, кто в большей, кто в меньшей степени, имел среди советских спортивных чиновников устойчивую репутацию неуправляемого человека с трудным характером, а мимо опыта рабочего общения с такими людьми, как мне кажется, и тем более грешно пройти. И особого внимания заслуживает, по-моему, творческое содружество с Зиновием Черным, несравненным эрудитом, выросшим, что называется, "на глазах" Золотова в одного из виднейших специалистов волейбола, удостоенного звания заслуженного тренера Советского Союза. С "Автомобилистом" привозил Черный в наш город и Кубок СССР, и "серебро" чемпионата Союза, и два комплекта золотых медалей чемпионов России. И все эти годы рядом с ним трудился его давний товарищ со школьных лет, проведенных в Эстонии.
- Зиновий родился и рос в Пярну, где служил мой отец, - говорит Золотов. - Здесь мы и встретились, в третьей средней школе. Он был старше на два класса, был вообще лидером нашей компании...
Эта дружба сохранилась на всю жизнь и трагически оборвалась в декабре 1994 года, когда Зиновий Ефимович Черный скоропостижно скончался от сердечного приступа прямо на трибуне во время волейбольного матча.
- Между прочим, именно благодаря Зиновию и еще одному нашему общему товарищу по школе и волейболу Роберту Сукиасьяну, - продолжает Золотов, - я и выбрал свою профессию.
Не могу отделаться от навязчивой мысли: трое друзей из Пярну - как три мушкетера ленинградской спортивной медицины!
Первым окончил школу, уехал в Ленинград и поступил в Педиатрический институт Зиновий Черный. Через год по этому маршруту проследовал Роберт Сукиасьян. А еще год спустя приехал в Ленинград и Борис Золотов. Но поступил "совсем наоборот" - в Институт авиаприборостроения, потому что с юности увлекался радиотехникой. Отучился там год, а потом совершенно случайно столкнулся в городе с Сукиасьяном.
- Что ты там делаешь? - удивился Роберт. - Давай к нам!
И Золотов решился. Оставил ЛИАП и со своими техническими знаниями блестяще преодолел высоченный конкурс в Педиатрическом - 19 баллов из 20!
Первым закончил институт Зиновий Черный, а так как военной кафедры там не было, тут же "загремел" на год на действительную военную службу, которую проходил в медчасти 5-го СКА. Вот здесь-то новоиспеченного доктора и обнаружил Николай Георгиевич Пучков, только что принявший руководство ленинградским армейским хоккейным клубом.
- Пучков непроизвольно концентрировал вокруг себя людей неординарных, - сказал мне много лет спустя Зиновий Ефимович, имея в виду вовсе не себя, а, прежде всего, конечно же, игроков, и добавил: такие люди всегда тянутся друг к другу.
Вот они и потянулись навстречу - Пучков и Черный. Зиновий, однако, вовсе не собирался посвящать себя спортивной медицине. Он знал, что через год, на "гражданке", его ждет аспирантура, и составил протекцию Золотову, а тот, в свою очередь, рекомендовал на свое место Сукиасьяна.
Сукиасьян, проработавший в СКА тоже недолго, все-таки превзошел Черного, в том плане, что прежде чем возглавить Петроградский районный физкультурный диспансер, которым руководит уже свыше 20 лет, успел поврачевать и в "Зените". Любопытно, что как раз благодаря его футбольному опыту, через много лет снова пересеклись наши пути. Поздней осенью 1975 года мы оба - журналист и врач - оказались в составе динамовской "делегации" на полуфинальном турнире второй лиги в Махачкале и две недели жили в одном гостиничном номере, без конца вспоминая общих хоккейных друзей.
Ну а Золотов, как я уже говорил, покорил три игры. Многое ли менялось для него при переходе, скажем, из хоккея в футбол?
ПРАКТИКА
- Задача врача не меняется никогда, - говорит Борис Александрович. - Везде необходимо следить за состоянием игроков и определять их готовность к матчу. Другое дело - как сам относишься к тому или иному виду спорта. Ведь находиться в гуще событий, оставаясь к ним безразличным, невозможно. Но вот скорость вживания, что ли, растворения в происходящем у каждого своя. Я, например, долго вживался в футбол. Мне все казалось поначалу, что хоккей больше захватывает. У хоккейной арены меньше объемы, там все ближе, и это увеличивает эффект участия. Кроме того, хоккеисты все время меняются, и есть возможность хоть как-то восстанавливать тех, кто пока отдыхает. Однако истинное сопереживание пришло ко мне и в футболе, таком пленительном в своей непредсказуемости. Ну а волейбол - это вообще просто театр... Я увлекся волейболом еще в школе. И "виной" тому все тот же Зиновий Черный, который "доигрался" до юношеской сборной Эстонии. Вместе с ним и с Робой Сукиасьяном мы играли потом за Педиатрический институт в студенческом чемпионате Ленинграда. Я вот, скажем, никогда не смотрел по телевидению ни хоккей, ни футбол, пока работал в этих командах, а от волейбола никогда не мог оторваться.
- Вы работали с незаурядными тренерами. Что дало вам общение с ними?
- К Пучкову я попал еще студентом, проработал с ним в общей сложности около 17 лет и, без всякого преувеличения, обязан ему всем. Именно Николай Георгиевич преподал мне всю школу, всю основу отношения к работе и к игрокам. В работе с ним я и сформировался как спортивный врач. Его высочайшая самоотдача заставляла окружающих, будь то игрок или администратор любого ранга, трудиться с такой же самоотверженностью и преданностью делу. Может быть, мне просто повезло, но все тренеры, с которыми пришлось работать, были столь же фанатично преданы своему ремеслу. Выдумщик и "изобретатель" Вячеслав Алексеевич Платонов именно этими качествами очень напоминал Пучкова, которого он, по-моему, даже превзошел своим более современным, что ли, подходом к взаимоотношениям в спортивной иерархии, особенно с чиновниками более высокого ранга. Кандидат медицинских наук Зиновий Ефимович Черный сумел, на мой взгляд, синтезировать все подмеченное в работе с Пучковым и Платоновым. Он с юношеских лет был для меня примером, и чувство товарищества, которое мы испытывали друг к другу, создало обстановку удивительного психологического комфорта, в которой я проработал под его руководством почти десять лет. Вообще, как мне кажется, Зиновий особенно тонко понимал людей, умел найти к каждому правильный подход, будь то его подшефный или тот, кто стоял над ним, и не случайно поэтому был идеальным помощником для Платонова. Вячеслав Алексеевич всегда мог спокойно отлучиться в сборную, оставив "Автомобилист" на Зиновия, который никогда не подводил шефа, а возглавив после него команду, даже, на мой взгляд, превзошел своего учителя.
Что же касается Юрия Андреевича Морозова, с которым я работал три года, то и он, вне всякого сомнения, колоритнейшая личность и, конечно, футбольный специалист высокого класса. Однако, по моим понятиям, тренер - это, помимо всего прочего, даже не только дипломат, но обязательно еще и актер. Помню, с каким пылом, как горячо мог распекать своих подопечных Николай Георгиевич Пучков. Однако и много дней спустя он отчетливо помнил каждое слово, мог воспроизвести любую интонацию. Морозов же начисто лишен этого дара. Если, например, Юрий Андреевич видел, что тренировка никак не "ложится" в рассчитанное им русло, то, даже не пытаясь переломить ситуацию, мог в сердцах бросить: "Не хотите, - работайте сами!" - и уйти в раздевалку. В запальчивости он мог с любым игроком дойти до абсурда и нередко, к сожалению, именно так и получалось. В конце концов, круг непонимания замкнулся, и Морозов вынужден был уйти. Но, между прочим, как это ни парадоксально, а в том, что в "Зените" воцарился тогда здоровый микроклимат, большая заслуга все того же Морозова. Уходя из команды, он настоял на назначении своим преемником Павла Федоровича Садырина, человека совсем иного плана в смысле отношений с людьми, и через два года собранная Морозовым по крупицам команда стала чемпионом страны.
- При вашем "прямом участии" СКА и "Зенит" становились бронзовыми призерами, а "Автомобилист" выигрывал и первенство, и Кубок. Кого вы могли бы выделить из ваших "пациентов" в победных составах?
- Среди футболистов я бы отметил Владимира Казаченка и Владимира Голубева, Впрочем, не меньшим профессионалом был и Владимир Клементьев, человек далеко не богатырского здоровья. Он трезво оценивал свои возможности, тщательно готовился и стабильно играл. В игре для него не существовало рискованных ситуаций - чем тяжелей, тем лучше! К такой же категории игроков принадлежал и "железный" Ларионов. Зная характер Николая и его отношение к делу, я нисколько не удивился, увидев позднее его имя в списках сборной СССР. Ну а самая легендарная личность в "Зените" моего времени - это, бесспорно, администратор команды Матвей Соломонович Юдкович, человек огромной души. В футбольной жизни для него не было тайн. Природа щедро отпустила ему доброго юмора, который не иссякал, когда Матвею Соломоновичу было уже хорошо за семьдесят, и я по сей день благодарен ему за все.
Характер игры накладывает определенный отпечаток и на исполнителей. Хоккей суровее футбола, и хоккеисты в целом погрубее (в хорошем, спортивном смысле этого слова). По моим наблюдениям, я должен прежде всего отметить в СКА Олега Чурашова, Валентина Панюхина и Сергея Солодухина - истинных лидеров без хандры и недоработок, способных повести за собой, обладавших нестандартным устойчивым мастерством и жаждой борьбы за победу. Я до сих пор убежден: если б не тронули осенью 1973 года Пучкова, дали ему спокойно работать, нас ожидали бы новые победы. Что же касается "Автомобилиста", то там в 80-х годах была вообще идеальная команда, целое созвездие великих мастеров - Вячеслав Зайцев и Валерий Полищук, Сергей Грибов и Владимир Дорохов, Федор Барчуков и Сергей Хлобыстов.
Вслушиваюсь в это созвучие наших кумиров. Не правда ли, удивительный калейдоскоп имен в смене эпох? Все звездные взлеты ленинградского хоккея, футбола и волейбола - через руки и душу одного доктора, без права на ошибку и даже на выходной, если хотите. Ошибись он, не дай бог, и что-то там, в небесном гороскопе, могло не сойтись, не сложиться. И тогда - прощай удача! И насмарку труды большого конгломерата мастеров.
Доктор всегда в курсе событий? Нет уж, извините, - в штабе событий!
Борис Александрович Золотов, как я понимаю, старейший из спортивных врачей, работающих сейчас в российских командах. "Отличник физической культуры" - решили в Горспорткомитете к его 60-летию и даже выдали соответствующее удостоверение.
А по мне так - заслуженный работник, и никак не меньше.
Говорят, правда, что дареному коню в зубы не смотрят.
А одаренному?..
Семен ВАЙХАНСКИЙ
