Город
ПРОРЫВ ЦЕНОЮ В ТЫСЯЧИ ЖИЗНЕЙ
18 января
"Девятьсот дней и ночей..." - от долгого и частого использования этого образа, употребления его к месту и не к месту (чем мы особенно грешили не так уж и давно) истинное значение того, что стоит за этими словами, ушло у многих куда-то в самые отдаленные уголки сознания. И уже не трогает души в той степени, в которой должно было бы их задевать.
Правда, сегодняшний день неизбежно вносит некоторые коррективы в наше восприятие событий тех дней. И не только потому, что сегодня мы отмечаем 60-летие прорыва ленинградской блокады. Но еще и из-за того, что совсем недавно из-за нашего обветшалого жилищно-коммунального хозяйства многим горожанам на собственной шкуре пришлось почувствовать то, что могли чувствовать защитники и жители осажденного города. И пусть лишения наши несравнимы с тем, что довелось испытать тогда ленинградцам, но как же мы все возмущались, как гневно требовали, как жалобно молили вернуть тепло, свет и воду в наши жилища!
Впрочем, требовали мы это вполне справедливо - ведь нам повезло жить не в военное, а в мирное время. Но многим из нас в преддверии славной годовщины это, надеемся, лишний раз дало повод задуматься и на тему "если завтра война...", попробовать понять, смогли бы и мы, сегодняшние, не сломаться в тех нечеловеческих условиях, в которых сумели выстоять наши земляки.
Ведь когда пытаешься "примерить" на себя ветхое пальтишко ленинградца, от голода еле волочащего ноги по той "стороне улицы, которая наименее опасна при артобстреле", или бушлат сидящего в промерзшем окопе на передовой морпеха, то слова про девятьсот дней и ночей автоматически начинают обретать в сознании свой первоначальный глубокий и страшный смысл. И тогда не понадобится уж слишком богатого воображения, чтобы понять, почему 18 января сорок третьего слезы выступали на глазах не только у изможденных холодом и голодом ленинградцев, но и у тех до предела ожесточенных войной мужиков в солдатских шинелях, которые, может быть, еще час тому назад в свирепой рукопашной на подступах к Синявинским высотам недрогнувшей рукой резали штык-ножом горло какому-нибудь обер-лейтенанту из дивизии СС "Полицай".
Сегодня тех, которые помнят все это не по рассказам дедушек и бабушек, кто сам тогда сумел сдать тот страшный "экзамен" на выживание, остались единицы. И многим из них здоровье уже не позволит, придя на Пискаревку, поклониться памяти своих лежащих в земле товарищей. Но, думается, что они, несмотря на все запреты врачей, все же нальют себе по стопке "фронтовых сто грамм" и выпьют "за тех, кто командовал ротами, кто замерзал на снегу, кто в Ленинград продирался болотами, горло ломая врагу!".
ДОСТОВЕРНО
• В августе сорок первого войска группы армий "Север" начали мощное наступление на Ленинград. Ожесточенные бои под Лугой, южнее озера Ильмень, под Старой Руссой, в районе Красногвардейска не смогли остановить противника. К концу августа немцы вышли на рубеж Пулковских высот. А когда 8 сентября им удалось прорваться к Ладожскому озеру, захватить Шлиссельбург (Петрокрепость) и перерезать сухопутные коммуникации, связывающие Ленинград со страной, город оказался "в клещах" противника - началась его блокадная эпопея, продлившаяся 880 дней и унесшая около 642 тысяч человеческих жизней (по другим оценкам - до 850 тысяч).
• 12 января 1943 года части Ленинградского и Волховского фронтов перешли в наступление в районе Синявинских высот. Главный удар в рамках операции "Искра" наносился войсками 67-й армии Ленинградского фронта, которые должны были пересечь замерзшую Неву, захватить левый берег, который немцы укрепляли почти два года, и соединиться со 2-й ударной армией Волховского фронта. Части 42-й армии Ленинградского фронта наносили вспомогательный удар по деревне Новая. После недели упорных боев войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились в районе рабочих поселков № 1 и № 5 - блокада была прорвана. А уже через семнадцать суток по железной дороге, проложенной по узкому коридору суши (шириной 8-11 км), в город пошли первые эшелоны с хлебом.
• По данным городского Совета ветеранов, в настоящее время в Петербурге проживает около 600 человек, которые несколько месяцев провели в осажденном городе, однако тех, кто проработал в блокадном кольце всю войну, осталось около 50 человек.
Александр СЕЛИЦКИЙ
Правда, сегодняшний день неизбежно вносит некоторые коррективы в наше восприятие событий тех дней. И не только потому, что сегодня мы отмечаем 60-летие прорыва ленинградской блокады. Но еще и из-за того, что совсем недавно из-за нашего обветшалого жилищно-коммунального хозяйства многим горожанам на собственной шкуре пришлось почувствовать то, что могли чувствовать защитники и жители осажденного города. И пусть лишения наши несравнимы с тем, что довелось испытать тогда ленинградцам, но как же мы все возмущались, как гневно требовали, как жалобно молили вернуть тепло, свет и воду в наши жилища!
Впрочем, требовали мы это вполне справедливо - ведь нам повезло жить не в военное, а в мирное время. Но многим из нас в преддверии славной годовщины это, надеемся, лишний раз дало повод задуматься и на тему "если завтра война...", попробовать понять, смогли бы и мы, сегодняшние, не сломаться в тех нечеловеческих условиях, в которых сумели выстоять наши земляки.
Ведь когда пытаешься "примерить" на себя ветхое пальтишко ленинградца, от голода еле волочащего ноги по той "стороне улицы, которая наименее опасна при артобстреле", или бушлат сидящего в промерзшем окопе на передовой морпеха, то слова про девятьсот дней и ночей автоматически начинают обретать в сознании свой первоначальный глубокий и страшный смысл. И тогда не понадобится уж слишком богатого воображения, чтобы понять, почему 18 января сорок третьего слезы выступали на глазах не только у изможденных холодом и голодом ленинградцев, но и у тех до предела ожесточенных войной мужиков в солдатских шинелях, которые, может быть, еще час тому назад в свирепой рукопашной на подступах к Синявинским высотам недрогнувшей рукой резали штык-ножом горло какому-нибудь обер-лейтенанту из дивизии СС "Полицай".
Сегодня тех, которые помнят все это не по рассказам дедушек и бабушек, кто сам тогда сумел сдать тот страшный "экзамен" на выживание, остались единицы. И многим из них здоровье уже не позволит, придя на Пискаревку, поклониться памяти своих лежащих в земле товарищей. Но, думается, что они, несмотря на все запреты врачей, все же нальют себе по стопке "фронтовых сто грамм" и выпьют "за тех, кто командовал ротами, кто замерзал на снегу, кто в Ленинград продирался болотами, горло ломая врагу!".
ДОСТОВЕРНО
• В августе сорок первого войска группы армий "Север" начали мощное наступление на Ленинград. Ожесточенные бои под Лугой, южнее озера Ильмень, под Старой Руссой, в районе Красногвардейска не смогли остановить противника. К концу августа немцы вышли на рубеж Пулковских высот. А когда 8 сентября им удалось прорваться к Ладожскому озеру, захватить Шлиссельбург (Петрокрепость) и перерезать сухопутные коммуникации, связывающие Ленинград со страной, город оказался "в клещах" противника - началась его блокадная эпопея, продлившаяся 880 дней и унесшая около 642 тысяч человеческих жизней (по другим оценкам - до 850 тысяч).
• 12 января 1943 года части Ленинградского и Волховского фронтов перешли в наступление в районе Синявинских высот. Главный удар в рамках операции "Искра" наносился войсками 67-й армии Ленинградского фронта, которые должны были пересечь замерзшую Неву, захватить левый берег, который немцы укрепляли почти два года, и соединиться со 2-й ударной армией Волховского фронта. Части 42-й армии Ленинградского фронта наносили вспомогательный удар по деревне Новая. После недели упорных боев войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились в районе рабочих поселков № 1 и № 5 - блокада была прорвана. А уже через семнадцать суток по железной дороге, проложенной по узкому коридору суши (шириной 8-11 км), в город пошли первые эшелоны с хлебом.
• По данным городского Совета ветеранов, в настоящее время в Петербурге проживает около 600 человек, которые несколько месяцев провели в осажденном городе, однако тех, кто проработал в блокадном кольце всю войну, осталось около 50 человек.
Александр СЕЛИЦКИЙ
