Общество
ТИХИЕ РАДОСТИ СРЕДНЕГО КЛАССА, ИЛИ ДАРЬЯ ДОНЦОВА - УМ, ЧЕСТЬ И СОВЕСТЬ НАШЕЙ ЭПОХИ
24 января
С самого начала он определялся как гарант стабильности: средний класс голосует за существующую власть, платит налоги, копит деньги и вкладывает их в национальную экономику.
Постепенно из научного термина понятие "средний класс" превратилось в символ нормальности, преуспеяния, западного стандарта жизни по схеме: образование - работа - карьера - статус. Для больших политиков стало хорошим тоном апеллировать в своих призывах именно к среднему классу. В США, согласно опросам, причисляют себя к среднему классу едва ли не 100% населения. Между тем даже в этой стране некоторые социологи высказывают сомнения в реальном существовании среднего класса. Еще более проблематично его существование в России.
Тем не менее авторы наиболее известного исследования по этой теме "Стиль жизни среднего класса" (специальный проект журнала "Эксперт") причисляют к этой группе 10-12 миллионов российских семей, имеющих годовой доход 150-1000 долларов на человека (данные середины прошлого года). Две трети этих семей имеют доход 150-300 долларов на человека. Сейчас темпы количественного прироста представителей среднего класса составляют 20-25% в год.
Дарья Донцова - самый читаемый писатель России. Не очень понятно, как этот факт трактовать - то ли в плюс Донцовой, то ли в минус России.
И тем не менее эти книги расходятся со скоростью горячих пирожков на морозе. С той же скоростью, кстати, и выпекаются. В бесконечном криминальном сериале российской жизни обыватель отдает должное убойной силе ментов, оказывает уважуху братским бригадам, но полное отдохновение находит в словесном извержении сыщиц-любительниц из романов Дарьи Донцовой. И стар и млад несут эти книги в дом, и рабочий, и профессор (в последнем случае представляется все же профессор - женщина) их чтут. Даже в тех кругах, где вспоминают Маринину или там Бушкова с обязательной оговоркой: "Ну, я вообще-то такие книги не читаю, так, случайно", Донцову не стыдятся и даже рекомендуют друзьям.
Налицо феномен. Не крупный, не особенно культурный, зато очень социальный. Какой-то общественный нерв задели "иронические детективы", в какую-то точку попали, что-то обозначили.
Что?
ТВАРЬ Я ДРОЖАЩАЯ ИЛИ?
"Кто я? Что я? Неужели только лишь мечтатель, утративший синь очей в горниле рынка?" - спрашивает себя российский обыватель. Спрашивает и не находит ответа. Проблема социальной самоидентификации: слишком быстро все меняется, слишком расплывчаты границы между классами, слоями и прослойками. Не выработались еще стереотипы поведения разных социальных групп, не ясно человеку, где "наши" - такие же, как он, не ясно, как обозначать свою к "нашим" принадлежность.
Это раньше все было просто: дворяне пили и стрелялись, интеллигенты мучались совестью, семинаристы готовили теракты, купцы копили и деградировали, народ безмолвствовал. Потом тоже было несложно: одни всю жизнь руководили, другие всю жизнь балагурили. Одни заседали и проводили линию, другие шептались и хихикали в курилках, заговорщицки показывая пальцем куда-то вверх. И ясно было о чем мечтать: одним - о каракулевой шапке, другим - о джинсах. И те и другие знали, какую музыку слушать, какие книги читать, как шутить, что и с кем пить.
Теперь не знают. Или знают не вполне. Быстро перемещаясь вверх и вниз по социальной лестнице, оказываясь в самых разных социальных группах, сохраняют привычки голодного (или сытого) прошлого, дополняют их мифами из жизни высших классов. И ищут, полуосознанно ищут себя нового; себя и других таких же. И когда находят - на телеэкране ли, на книжных или журнальных страницах, - щедро платят авторам образа зрительским вниманием, любовью и трудовой копеечкой.
Так кто же нашел себя на страницах романов Дарьи Донцовой, наполненных незамысловатым женским юмором?
Ответ: российский средний класс.
НЕУЛОВИМЫЕ МСТИТЕЛИ
Прикроюсь авторитетным мнением: известный петербургский социолог Татьяна Протасенко считает, что читатели Дарьи Донцовой в основном это люди, научившиеся выживать и даже преуспевать в современной России. Это те, кто во всем опирается только на собственные силы, кто давно уже ничего не ждет от государства, приобретя умение приспосабливаться к самым немыслимым экономическим реалиям. "Я сама", - пишут они огненными буквами на личных штандартах, под которыми каждый день выходят на бой за свой небольшой кусок достатка и порядка. Реже пишут: "Я сам".
Они дорожат своим статусом, с таким трудом достигнутым. Не ходят на выборы, не видя связи между их результатами и качеством своей жизни, качеством, определяемым только личными усилиями. Годы бестолковых реформ приучили их к относительности всякого закона, и буква его соблюдается только в том случае, если не противоречит собственной системе ценностей. Это при общем стремлении к законопослушности, довольно, впрочем, абстрактном.
Эти люди и есть российский средний класс.
Таковы вроде бы и герои (по большей части - героини) "иронических детективов" Дарьи Донцовой. Независимые, изворотливые, энергичные. Для них нет непреодолимых препятствий, закрытых дверей, недостижимых целей. Они идеально приспособлены для боевых действий на социальных фронтах развивающегося капитализма. Оставаясь при этом слабыми, не слишком умными женщинами с букетом милых сердцу обольщенного читателя недостатков.
Любимые героини среднего класса ради своих благородных поначалу целей легко идут на обман. Есть у них наборчик фальшивых документов, а то и отмычек. Они умеют, что называется, "дать сдачи", то есть наговорить или наделать гадостей неприятным людям. Спуску не дают. Общество для них четко стратифицировано: героини прекрасно знают, как, каким тоном, о чем разговаривать с представителями разных социальных слоев. С кем можно дружить, а кого можно только жалеть - это в лучшем случае. Прослеживается стойкая нелюбовь к выскочкам-провинциалам, в особенности молодым и красивым девушкам. В этом месте меня поправила уже упоминавшаяся социолог Татьяна Протасенко, изучившая значительно большее число романов: главные объекты нелюбви героинь Донцовой - это все-таки трутни, бездельники. Провинциалов ненавидят только в том случае, если они разом пытаются получить все, приобрести тот статус, который москвичам дался годами тяжелых испытаний.
Высоко оценивается общественное положение бандитов. И преступления совершают не члены криминальных группировок, а все те же гадкие выскочки, пытающиеся обойти по кривой соседей по классу. Как поясняет все та же Татьяна Протасенко, честный, легализовавшийся бандит - это идеал современного руководителя для среднего русского. Это человек дела, такой образ имеет наибольшие шансы победить на выборах разных уровней. Так что и здесь романы Донцовой укладываются в менталитет среднего класса.
И гипертрофированно отражают некоторые весьма интересные его черты.
ВОСЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ ДОЛЛАРОВ
Человек современный самовыражается через потребление. Оттого в среде недавно поправивших свое материальное положение средних русских появился специфический жанр светской беседы - назовем его потребительским трепом. Выражается он в долгом и тщательном обсуждении сравнительно дорогих товаров и услуг: автомобилей, сотовой связи, экзотического отдыха, дизайнерской одежды, клубных развлечений, специфических медицинских процедур вроде промывки кишечника и тому подобных радостей. И это больше, чем просто обмен инструкциями по пользованию новыми приобретениями. Это ритуал.
Ритуал, закрепляющий за его участниками иной социальный статус. Как церковные неофиты в искреннем восторге от своего нового состояния готовы дни напролет обсуждать с соратниками батюшек, соблазны и обряды, к месту и не к месту цитируя святых отцов, так и неофиты социальные способны заполнять потребительским трепом все время, отпущенное жизнью на общение с себе подобными. Потом, по мере привыкания к своему новому статусу, это, к счастью, проходит, и потребительский треп сводится к минимуму, для нечастой сверки и корректировки общественного бытия. Одни перегорают раньше, другие позже, впрочем, есть и такие, у кого это состояние может длиться годами.
Так вот, романы Дарьи Донцовой заполнены потребительским трепом примерно на треть.
Треплются персонажи, обсуждая "сравнительные характеристики "Бош" и "Мулинекс". Треплется главная героиня, с наслаждением описывая читателю высокий потребительский стандарт своей жизни. Вот этапы большого пути: "Раньше... салат "Оливье" почитался за праздничный, жареная картошка со шпротами служила лакомством. В сырах мы просто не разбирались... и могли, не поморщившись, распить с друзьями бутылочку жуткого плодово-ягодного пойла... Теперь презрительно корчим мину, если бутылка вина закупорена пластмассовой пробкой. "Оливье" стараемся не есть, справедливо полагая, что он слишком калориен. Наша кухарка изумительно готовит..." И так далее. Забавно, что отказываясь, "справедливо полагая", от калорий в салате, героиня с наслаждением поедает "биг-маки" в "Макдоналдсе" - вот она, двойственность сознания нового среднего русского. Но в целом можно "справедливо полагать", что в смаковании обильной еды книги Донцовой могут соревноваться с историей Гарри Поттера - этим мировым шедевром потребительского трепа, мимикрирующем под волшебную сказку.
БРЭНД-ПЕРСОНЫ
Что бы ни делала главная героиня "иронических детективов", что бы ни пила, на чем бы ни ехала, что бы ни надевала, она всегда сообщает читателю торговую марку предмета, на пару с которым совершается таинство потребления. Поначалу можно предполагать, что Донцова подрабатывает скрытой рекламой, но нет - слишком уж много торговых марок упоминается, без всякой видимой цели и логики: героиня перечисляет все подряд, старательно и скрупулезно, включая интригующее сообщение о том, что при включении компьютера появляется заставка Windows-95. Вряд ли Microsoft отстегивал на это деньги.
Нет, дело в том, что одним из основных признаков среднего класса в западной социологии считается потребление брэндированной продукции. Это когда важно купить не просто штаны, а штаны с маркой А, В или С, маркой, обозначающей кучу разных нематериальных ценностей и принадлежность к некой группе. Человек выражает себя через марку; длительное перечисление и обсуждение брэндов становится обязательной частью ритуала потребительского трепа.
Строго говоря, в романах Донцовой нет личностей - различение тонкостей характеров не является сильной стороной этого автора. Здесь правят бал грубо прорисованные социальные типы, красками для которых являются предметы потребления и торговые марки. К примеру, дама-провинциалка, "распространяющая удушливый аромат "Кензо"" и оставляющая по три-четыре тысячи долларов при одном посещении ЦУМа, убила москвичку, одевающуюся очень скромно. Замешана была стриптизерка-провинциалка, одевающаяся в дешевые аляповатые и неприличные вещи. Убийство раскрывала состоятельная москвичка, пахнущая "Аллюр" от Шанель, одевающаяся от "Валентино" (видимо, дизайнер) из "Самаритэн" (видимо, магазин). Помогал простоватый парень: часы "Командирские", одноразовая зажигалка, сигареты "Bond".
Или вот портрет бандита среднего звена, данный во временной динамике, достойной соцреализма: "джинсы и рубашка от "Лагерфельда", ботинки фирмы "Пазолини", черные очки от "Диора", а вот часики - самые обычные "Сейко", не заработал еще на приличные".
Перечисление и многократное повторение культовых символов современной цивилизации придает романам Донцовой черты священных текстов. Если "Мастера и Маргариту" называли библией советской интеллигенции, то Донцову вполне можно сравнить с посланиями апостолов общества потребления российскому среднему классу. Правда, очень большими по объему посланиями. Хотя и в этом просматриваются признаки сакрального текста: просто вместо многократного прочтения одной священной книги читается множество примерно одинаковых книг.
И как всякий священный текст, "иронические детективы" служат благородной цели социальной самоидентификации, за что российский средний класс платит автору любовью и уважением. Впрочем, капреализм Донцовой не останавливается на уровне брэнд-персон - он идет дальше, погружаясь в глубины почти интимные. Но об этом - в следующий раз.
Алексей ГОРИЧЕНСКИЙ
Постепенно из научного термина понятие "средний класс" превратилось в символ нормальности, преуспеяния, западного стандарта жизни по схеме: образование - работа - карьера - статус. Для больших политиков стало хорошим тоном апеллировать в своих призывах именно к среднему классу. В США, согласно опросам, причисляют себя к среднему классу едва ли не 100% населения. Между тем даже в этой стране некоторые социологи высказывают сомнения в реальном существовании среднего класса. Еще более проблематично его существование в России.
Тем не менее авторы наиболее известного исследования по этой теме "Стиль жизни среднего класса" (специальный проект журнала "Эксперт") причисляют к этой группе 10-12 миллионов российских семей, имеющих годовой доход 150-1000 долларов на человека (данные середины прошлого года). Две трети этих семей имеют доход 150-300 долларов на человека. Сейчас темпы количественного прироста представителей среднего класса составляют 20-25% в год.
Дарья Донцова - самый читаемый писатель России. Не очень понятно, как этот факт трактовать - то ли в плюс Донцовой, то ли в минус России.
И тем не менее эти книги расходятся со скоростью горячих пирожков на морозе. С той же скоростью, кстати, и выпекаются. В бесконечном криминальном сериале российской жизни обыватель отдает должное убойной силе ментов, оказывает уважуху братским бригадам, но полное отдохновение находит в словесном извержении сыщиц-любительниц из романов Дарьи Донцовой. И стар и млад несут эти книги в дом, и рабочий, и профессор (в последнем случае представляется все же профессор - женщина) их чтут. Даже в тех кругах, где вспоминают Маринину или там Бушкова с обязательной оговоркой: "Ну, я вообще-то такие книги не читаю, так, случайно", Донцову не стыдятся и даже рекомендуют друзьям.
Налицо феномен. Не крупный, не особенно культурный, зато очень социальный. Какой-то общественный нерв задели "иронические детективы", в какую-то точку попали, что-то обозначили.
Что?
ТВАРЬ Я ДРОЖАЩАЯ ИЛИ?
"Кто я? Что я? Неужели только лишь мечтатель, утративший синь очей в горниле рынка?" - спрашивает себя российский обыватель. Спрашивает и не находит ответа. Проблема социальной самоидентификации: слишком быстро все меняется, слишком расплывчаты границы между классами, слоями и прослойками. Не выработались еще стереотипы поведения разных социальных групп, не ясно человеку, где "наши" - такие же, как он, не ясно, как обозначать свою к "нашим" принадлежность.
Это раньше все было просто: дворяне пили и стрелялись, интеллигенты мучались совестью, семинаристы готовили теракты, купцы копили и деградировали, народ безмолвствовал. Потом тоже было несложно: одни всю жизнь руководили, другие всю жизнь балагурили. Одни заседали и проводили линию, другие шептались и хихикали в курилках, заговорщицки показывая пальцем куда-то вверх. И ясно было о чем мечтать: одним - о каракулевой шапке, другим - о джинсах. И те и другие знали, какую музыку слушать, какие книги читать, как шутить, что и с кем пить.
Теперь не знают. Или знают не вполне. Быстро перемещаясь вверх и вниз по социальной лестнице, оказываясь в самых разных социальных группах, сохраняют привычки голодного (или сытого) прошлого, дополняют их мифами из жизни высших классов. И ищут, полуосознанно ищут себя нового; себя и других таких же. И когда находят - на телеэкране ли, на книжных или журнальных страницах, - щедро платят авторам образа зрительским вниманием, любовью и трудовой копеечкой.
Так кто же нашел себя на страницах романов Дарьи Донцовой, наполненных незамысловатым женским юмором?
Ответ: российский средний класс.
НЕУЛОВИМЫЕ МСТИТЕЛИ
Прикроюсь авторитетным мнением: известный петербургский социолог Татьяна Протасенко считает, что читатели Дарьи Донцовой в основном это люди, научившиеся выживать и даже преуспевать в современной России. Это те, кто во всем опирается только на собственные силы, кто давно уже ничего не ждет от государства, приобретя умение приспосабливаться к самым немыслимым экономическим реалиям. "Я сама", - пишут они огненными буквами на личных штандартах, под которыми каждый день выходят на бой за свой небольшой кусок достатка и порядка. Реже пишут: "Я сам".
Они дорожат своим статусом, с таким трудом достигнутым. Не ходят на выборы, не видя связи между их результатами и качеством своей жизни, качеством, определяемым только личными усилиями. Годы бестолковых реформ приучили их к относительности всякого закона, и буква его соблюдается только в том случае, если не противоречит собственной системе ценностей. Это при общем стремлении к законопослушности, довольно, впрочем, абстрактном.
Эти люди и есть российский средний класс.
Таковы вроде бы и герои (по большей части - героини) "иронических детективов" Дарьи Донцовой. Независимые, изворотливые, энергичные. Для них нет непреодолимых препятствий, закрытых дверей, недостижимых целей. Они идеально приспособлены для боевых действий на социальных фронтах развивающегося капитализма. Оставаясь при этом слабыми, не слишком умными женщинами с букетом милых сердцу обольщенного читателя недостатков.
Любимые героини среднего класса ради своих благородных поначалу целей легко идут на обман. Есть у них наборчик фальшивых документов, а то и отмычек. Они умеют, что называется, "дать сдачи", то есть наговорить или наделать гадостей неприятным людям. Спуску не дают. Общество для них четко стратифицировано: героини прекрасно знают, как, каким тоном, о чем разговаривать с представителями разных социальных слоев. С кем можно дружить, а кого можно только жалеть - это в лучшем случае. Прослеживается стойкая нелюбовь к выскочкам-провинциалам, в особенности молодым и красивым девушкам. В этом месте меня поправила уже упоминавшаяся социолог Татьяна Протасенко, изучившая значительно большее число романов: главные объекты нелюбви героинь Донцовой - это все-таки трутни, бездельники. Провинциалов ненавидят только в том случае, если они разом пытаются получить все, приобрести тот статус, который москвичам дался годами тяжелых испытаний.
Высоко оценивается общественное положение бандитов. И преступления совершают не члены криминальных группировок, а все те же гадкие выскочки, пытающиеся обойти по кривой соседей по классу. Как поясняет все та же Татьяна Протасенко, честный, легализовавшийся бандит - это идеал современного руководителя для среднего русского. Это человек дела, такой образ имеет наибольшие шансы победить на выборах разных уровней. Так что и здесь романы Донцовой укладываются в менталитет среднего класса.
И гипертрофированно отражают некоторые весьма интересные его черты.
ВОСЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ ДОЛЛАРОВ
Человек современный самовыражается через потребление. Оттого в среде недавно поправивших свое материальное положение средних русских появился специфический жанр светской беседы - назовем его потребительским трепом. Выражается он в долгом и тщательном обсуждении сравнительно дорогих товаров и услуг: автомобилей, сотовой связи, экзотического отдыха, дизайнерской одежды, клубных развлечений, специфических медицинских процедур вроде промывки кишечника и тому подобных радостей. И это больше, чем просто обмен инструкциями по пользованию новыми приобретениями. Это ритуал.
Ритуал, закрепляющий за его участниками иной социальный статус. Как церковные неофиты в искреннем восторге от своего нового состояния готовы дни напролет обсуждать с соратниками батюшек, соблазны и обряды, к месту и не к месту цитируя святых отцов, так и неофиты социальные способны заполнять потребительским трепом все время, отпущенное жизнью на общение с себе подобными. Потом, по мере привыкания к своему новому статусу, это, к счастью, проходит, и потребительский треп сводится к минимуму, для нечастой сверки и корректировки общественного бытия. Одни перегорают раньше, другие позже, впрочем, есть и такие, у кого это состояние может длиться годами.
Так вот, романы Дарьи Донцовой заполнены потребительским трепом примерно на треть.
Треплются персонажи, обсуждая "сравнительные характеристики "Бош" и "Мулинекс". Треплется главная героиня, с наслаждением описывая читателю высокий потребительский стандарт своей жизни. Вот этапы большого пути: "Раньше... салат "Оливье" почитался за праздничный, жареная картошка со шпротами служила лакомством. В сырах мы просто не разбирались... и могли, не поморщившись, распить с друзьями бутылочку жуткого плодово-ягодного пойла... Теперь презрительно корчим мину, если бутылка вина закупорена пластмассовой пробкой. "Оливье" стараемся не есть, справедливо полагая, что он слишком калориен. Наша кухарка изумительно готовит..." И так далее. Забавно, что отказываясь, "справедливо полагая", от калорий в салате, героиня с наслаждением поедает "биг-маки" в "Макдоналдсе" - вот она, двойственность сознания нового среднего русского. Но в целом можно "справедливо полагать", что в смаковании обильной еды книги Донцовой могут соревноваться с историей Гарри Поттера - этим мировым шедевром потребительского трепа, мимикрирующем под волшебную сказку.
БРЭНД-ПЕРСОНЫ
Что бы ни делала главная героиня "иронических детективов", что бы ни пила, на чем бы ни ехала, что бы ни надевала, она всегда сообщает читателю торговую марку предмета, на пару с которым совершается таинство потребления. Поначалу можно предполагать, что Донцова подрабатывает скрытой рекламой, но нет - слишком уж много торговых марок упоминается, без всякой видимой цели и логики: героиня перечисляет все подряд, старательно и скрупулезно, включая интригующее сообщение о том, что при включении компьютера появляется заставка Windows-95. Вряд ли Microsoft отстегивал на это деньги.
Нет, дело в том, что одним из основных признаков среднего класса в западной социологии считается потребление брэндированной продукции. Это когда важно купить не просто штаны, а штаны с маркой А, В или С, маркой, обозначающей кучу разных нематериальных ценностей и принадлежность к некой группе. Человек выражает себя через марку; длительное перечисление и обсуждение брэндов становится обязательной частью ритуала потребительского трепа.
Строго говоря, в романах Донцовой нет личностей - различение тонкостей характеров не является сильной стороной этого автора. Здесь правят бал грубо прорисованные социальные типы, красками для которых являются предметы потребления и торговые марки. К примеру, дама-провинциалка, "распространяющая удушливый аромат "Кензо"" и оставляющая по три-четыре тысячи долларов при одном посещении ЦУМа, убила москвичку, одевающуюся очень скромно. Замешана была стриптизерка-провинциалка, одевающаяся в дешевые аляповатые и неприличные вещи. Убийство раскрывала состоятельная москвичка, пахнущая "Аллюр" от Шанель, одевающаяся от "Валентино" (видимо, дизайнер) из "Самаритэн" (видимо, магазин). Помогал простоватый парень: часы "Командирские", одноразовая зажигалка, сигареты "Bond".
Или вот портрет бандита среднего звена, данный во временной динамике, достойной соцреализма: "джинсы и рубашка от "Лагерфельда", ботинки фирмы "Пазолини", черные очки от "Диора", а вот часики - самые обычные "Сейко", не заработал еще на приличные".
Перечисление и многократное повторение культовых символов современной цивилизации придает романам Донцовой черты священных текстов. Если "Мастера и Маргариту" называли библией советской интеллигенции, то Донцову вполне можно сравнить с посланиями апостолов общества потребления российскому среднему классу. Правда, очень большими по объему посланиями. Хотя и в этом просматриваются признаки сакрального текста: просто вместо многократного прочтения одной священной книги читается множество примерно одинаковых книг.
И как всякий священный текст, "иронические детективы" служат благородной цели социальной самоидентификации, за что российский средний класс платит автору любовью и уважением. Впрочем, капреализм Донцовой не останавливается на уровне брэнд-персон - он идет дальше, погружаясь в глубины почти интимные. Но об этом - в следующий раз.
Алексей ГОРИЧЕНСКИЙ
