Общество
ЗВЕЗДА И СМЕРТЬ ВИА "ПЕСНЯРЫ"
28 января
...БССР начала 70-х. Разветвленная сеть железных дорог (а как же, вечный стратегический транзит), обилие воинских частей, машеровское благополучие. Накануне поездок высоких чинов к бабам в хаты заходит местное начальство и велит выполоть сорняки у забора, а то и побелить забор, а также вывесить у рукомойника новый рушник - вдруг высшей власти приспичит зайти в чью-то хату. В 6 утра по радио гимн БССР: "Мы, беларусы, з братняю Руссю разам шукалi к шчасцю дарог..." (вместе искали к счастью дорог).
...Дети на уроках читают дикие тексты на языке, не имеющем отношения к родной деревенской речи, про кулаков и бедных "сялян", "чистая" публика - дети военнослужащих и пришлых спецов - от предмета освобождена. Все с упоением тайком рассматривают на уроке журнальчики, принадлежащие счастливчикам, у кого родственники в Польше. Собираются у кого-нибудь по вечерам послушать пластинку "Но То Цо". По рукам ходит журнальная вырезка с биографией "Битлз". У "столичных" минчан, говорят, есть даже свои бит-группы. И в Минске можно достать не только "Но То Цо" или "Червоны гитары" с Северином Краевски, но и тех же "Битлз"... А пока звучат в темной провинциальной ночи навзрыд югославка Радмила Караклаич и болгарка Лили Иванова.
И вдруг... Оказывается, деревенский Ясь, что косил "канюшыну" (в переводе - обычный клевер), и тот чудак, который ехал к пассии в бричке на рессорах, а вернулся - хата на подпорах, и лапти, которые скрипят, и все то, о чем поют на свадьбах подвыпившие дядьки и деды и что 12-13-леткам с неясной мечтой о цивилизации кажется тем, чего положено стесняться перед приезжими ровесниками - офицерскими детьми... Оказывается, что и наш язык - это не "отстой", выражаясь по-нынешнему, что наши песни совершают победное шествие по крайней мере в СССР... Мы презирали официозно-"белорусское", что было на уроках пения и что мы слышали по радио. И любя в душе дедовское, родное, мы сдуру стеснялись этой любви. А с появлением "Песняров" перестали стесняться.
...И совпадение - примерно тогда же со всего мира стали идти письма в малоизвестный город Гродно. Знакомая почтарка жаловалась - адрес писали: "Гродно, возле Минска. Ольге Корбут". Оля, с кем вместе в гимнастической школе тренировались знакомые девчонки, малявка, худышка, расплакавшаяся на Мюнхенской олимпиаде, покорившая сердца. Создавшая, пожалуй, одну из первых дорожных пробок на территории СССР - она получила от властей машину, "Волгу", кажется. Ехала, что-то склинило - она испугалась и бросила тачку на узкой средневековой улочке, убежала. С затором долго мучились гаишники. "Песняры" и Ольга - вот чем прославилась в те скучные годы Советская Белоруссия, "сборочный цех страны", партизанский край и пр., население которой при этом звали презрительной кличкой "бульбаши".
Сегодня лидера "Песняров" везут в последний путь. Ольга доживает в Штатах, обросшая сплетнями и скандалами, потерянный, несчастный, немолодой человек. Обе бывшие белорусские славы - две драмы и почти в одной семье: Ольга, как помним, была женой Борткевича, того, что пел "Березовый сок" и менее знакомое всесоюзной публике, но более сильное - про то, как "Оженила мати молодого сына, молоду невестку невзлюбила...".
Последние годы группы (к слову, в лентах информагентств, в новостях о смерти Мулявина фигурирует полузабытая поколением среднего возраста и незнакомая молодежи аббревиатура ВИА - вокально-инструментальный ансамбль, стыдливая придумка культурно-идеологических мыслителей, противопоставлявших советскую эстраду западной заразе) при всех пиаровских раскрутках "Славянских базаров" и присвоений орденов и званий были уже работой на память о самих себе, прежних и любимых.
Уже в 80-е годы ни попытка перехода к "крупным полотнам" ("Курган", например), ни идейно выверенные циклы на стихи Маяковского не могли вернуть былой любви. Слава оставалась. Но обретение статуса госколлектива и присвоение званий и орденов заставляло грустить былых поклонников, и не без оснований. Время выявило трагические парадоксы. То, что стало реальным вкладом "Песняров" в копилку мирового искусства, в частности цикл обрядовых песен, публика восприняла как проходную и необязательную тему. Почти забыты массой трагедийные мулявинские "Готика Святой Анны" (собор Святой Анны - это Вильнюс, Вильня, духовная Мекка белорусской национальной интеллигенции) и "Крик птицы". Меломаны с интернет-сайтов, делясь восторгом, тем не менее удивляются: "Трудно поверить, что это Мулявин".
Тем временем в Белоруссии (вспоминается по аналогии Ленинградский рок-клуб конца 80-х) произросли новые группы. Фолк и кантри в разных вариациях - это то, в чем молодняк чувствует себя как рыба в воде. Сочетание белорусских мотивов с самыми разными - от древнекельтских до курдских - тема экспериментов и неформальных дискуссий. Народный артист Мулявин с советской "патриотикой" на бис постепенно становился тем, чем для нас в 70-е было "Мы, беларусы, з братняю Руссю...". Потом Владислав Мисевич откололся, появились "Белорусские песняры" (они, катаясь по России, в афишах "забывали" написать новоявленное прилагательное или очень мелко его писали). Мисевич пытался вступить на стезю современного фолк-рока. Но там уже реют флаги молодых, выросших в иные времена (не в те годы, когда предметом интриг и сложностей была поездка на фестиваль в ГДР), оппозиционирующих иному режиму... Для их менталитета недоступны такие вещи, как покаянное письмо "Песняров" в "Комсомолку" (четверть века назад, после неприятного скандала в Волгограде). Эти ребята хватили эйфории начала 90-х и приобрели закалку в нынешней белорусской ситуации.
Но когда в прошлом году узнали, что Мулявин попал в аварию - и отколовшаяся компания Мисевича, и новая поросль, играющая фолк, - все были потрясены. Кровь рвались сдавать, еще когда он лежал в Минске. Сведения, проскальзывавшие сквозь больничные стены, ловили в режиме реального времени...
..."Песняры" не исконное имя группы. В 1968 году, при создании, они назывались "Лявоны" - ну, Лявониху-то даже не белорусы знают хоть понаслышке. А "песняр" по-белорусски отнюдь не синоним просто певца, даже если он гусляр или лирник. Это некто вроде Гомера, рапсода, эпического сказителя. О названии "Лявоны" сожалеют самые давние и преданные поклонники. Было бы лучше, говорят... Но, видно, начальники, потребовавшие названия "покрасивше", плохо знали язык территории, где властвовали. Увы, такова судьба этой вечно спорной земли.
Светлана ГАВРИЛИНА
...Дети на уроках читают дикие тексты на языке, не имеющем отношения к родной деревенской речи, про кулаков и бедных "сялян", "чистая" публика - дети военнослужащих и пришлых спецов - от предмета освобождена. Все с упоением тайком рассматривают на уроке журнальчики, принадлежащие счастливчикам, у кого родственники в Польше. Собираются у кого-нибудь по вечерам послушать пластинку "Но То Цо". По рукам ходит журнальная вырезка с биографией "Битлз". У "столичных" минчан, говорят, есть даже свои бит-группы. И в Минске можно достать не только "Но То Цо" или "Червоны гитары" с Северином Краевски, но и тех же "Битлз"... А пока звучат в темной провинциальной ночи навзрыд югославка Радмила Караклаич и болгарка Лили Иванова.
И вдруг... Оказывается, деревенский Ясь, что косил "канюшыну" (в переводе - обычный клевер), и тот чудак, который ехал к пассии в бричке на рессорах, а вернулся - хата на подпорах, и лапти, которые скрипят, и все то, о чем поют на свадьбах подвыпившие дядьки и деды и что 12-13-леткам с неясной мечтой о цивилизации кажется тем, чего положено стесняться перед приезжими ровесниками - офицерскими детьми... Оказывается, что и наш язык - это не "отстой", выражаясь по-нынешнему, что наши песни совершают победное шествие по крайней мере в СССР... Мы презирали официозно-"белорусское", что было на уроках пения и что мы слышали по радио. И любя в душе дедовское, родное, мы сдуру стеснялись этой любви. А с появлением "Песняров" перестали стесняться.
...И совпадение - примерно тогда же со всего мира стали идти письма в малоизвестный город Гродно. Знакомая почтарка жаловалась - адрес писали: "Гродно, возле Минска. Ольге Корбут". Оля, с кем вместе в гимнастической школе тренировались знакомые девчонки, малявка, худышка, расплакавшаяся на Мюнхенской олимпиаде, покорившая сердца. Создавшая, пожалуй, одну из первых дорожных пробок на территории СССР - она получила от властей машину, "Волгу", кажется. Ехала, что-то склинило - она испугалась и бросила тачку на узкой средневековой улочке, убежала. С затором долго мучились гаишники. "Песняры" и Ольга - вот чем прославилась в те скучные годы Советская Белоруссия, "сборочный цех страны", партизанский край и пр., население которой при этом звали презрительной кличкой "бульбаши".
Сегодня лидера "Песняров" везут в последний путь. Ольга доживает в Штатах, обросшая сплетнями и скандалами, потерянный, несчастный, немолодой человек. Обе бывшие белорусские славы - две драмы и почти в одной семье: Ольга, как помним, была женой Борткевича, того, что пел "Березовый сок" и менее знакомое всесоюзной публике, но более сильное - про то, как "Оженила мати молодого сына, молоду невестку невзлюбила...".
Последние годы группы (к слову, в лентах информагентств, в новостях о смерти Мулявина фигурирует полузабытая поколением среднего возраста и незнакомая молодежи аббревиатура ВИА - вокально-инструментальный ансамбль, стыдливая придумка культурно-идеологических мыслителей, противопоставлявших советскую эстраду западной заразе) при всех пиаровских раскрутках "Славянских базаров" и присвоений орденов и званий были уже работой на память о самих себе, прежних и любимых.
Уже в 80-е годы ни попытка перехода к "крупным полотнам" ("Курган", например), ни идейно выверенные циклы на стихи Маяковского не могли вернуть былой любви. Слава оставалась. Но обретение статуса госколлектива и присвоение званий и орденов заставляло грустить былых поклонников, и не без оснований. Время выявило трагические парадоксы. То, что стало реальным вкладом "Песняров" в копилку мирового искусства, в частности цикл обрядовых песен, публика восприняла как проходную и необязательную тему. Почти забыты массой трагедийные мулявинские "Готика Святой Анны" (собор Святой Анны - это Вильнюс, Вильня, духовная Мекка белорусской национальной интеллигенции) и "Крик птицы". Меломаны с интернет-сайтов, делясь восторгом, тем не менее удивляются: "Трудно поверить, что это Мулявин".
Тем временем в Белоруссии (вспоминается по аналогии Ленинградский рок-клуб конца 80-х) произросли новые группы. Фолк и кантри в разных вариациях - это то, в чем молодняк чувствует себя как рыба в воде. Сочетание белорусских мотивов с самыми разными - от древнекельтских до курдских - тема экспериментов и неформальных дискуссий. Народный артист Мулявин с советской "патриотикой" на бис постепенно становился тем, чем для нас в 70-е было "Мы, беларусы, з братняю Руссю...". Потом Владислав Мисевич откололся, появились "Белорусские песняры" (они, катаясь по России, в афишах "забывали" написать новоявленное прилагательное или очень мелко его писали). Мисевич пытался вступить на стезю современного фолк-рока. Но там уже реют флаги молодых, выросших в иные времена (не в те годы, когда предметом интриг и сложностей была поездка на фестиваль в ГДР), оппозиционирующих иному режиму... Для их менталитета недоступны такие вещи, как покаянное письмо "Песняров" в "Комсомолку" (четверть века назад, после неприятного скандала в Волгограде). Эти ребята хватили эйфории начала 90-х и приобрели закалку в нынешней белорусской ситуации.
Но когда в прошлом году узнали, что Мулявин попал в аварию - и отколовшаяся компания Мисевича, и новая поросль, играющая фолк, - все были потрясены. Кровь рвались сдавать, еще когда он лежал в Минске. Сведения, проскальзывавшие сквозь больничные стены, ловили в режиме реального времени...
..."Песняры" не исконное имя группы. В 1968 году, при создании, они назывались "Лявоны" - ну, Лявониху-то даже не белорусы знают хоть понаслышке. А "песняр" по-белорусски отнюдь не синоним просто певца, даже если он гусляр или лирник. Это некто вроде Гомера, рапсода, эпического сказителя. О названии "Лявоны" сожалеют самые давние и преданные поклонники. Было бы лучше, говорят... Но, видно, начальники, потребовавшие названия "покрасивше", плохо знали язык территории, где властвовали. Увы, такова судьба этой вечно спорной земли.
Светлана ГАВРИЛИНА
