Город
БЫЛ ГОРОД-ФРОНТ, БЫЛА БЛОКАДА
29 января
Несмотря на то что экспозиция не очень большая, здесь представлены уникальные материалы, позволяющие почувствовать жизнь блокадного Ленинграда. Раньше всегда рассказывали о героизме и трудовом подвиге ленинградцев, потом вдруг разом заговорили о людоедстве, будто бы царившем в осажденном городе. Как у нас всегда бывает: из одной крайности - в другую. Но ленинградцы-блокадники вспоминают, что было и то и другое, и в этом была правда о том времени.
Среди представленных на выставке экспонатов - страницы из уникального блокадного дневника Анастасии Петровны Маковеевой, которой в начале войны было немногим больше двадцати лет. Она вела дневник с 8 июля 1941 года по день снятия блокады, и ее записи стали настоящей летописью истории. Таких дневников, которые бы велись непрерывно, все девятьсот дней блокады, - считаные единицы. Долгие годы этот дневник хранился в домашнем архиве художника-ювелира Вячеслава Воробьева, и сегодня впервые представлен на всеобщее обозрение.
"В прежние времена мы просто не рисковали отдавать его в музей, - говорит Вячеслав Воробьев, - хотя в нем не было абсолютно ничего "антисоветского". Однако в нем было то, что не очень вписывалось в представление о блокаде. В этом дневнике описывается все, как было, глазами простой жительницы города. То, о чем во время блокады знали все, но о чем молчали и не хотели говорить".
Вот только несколько строк из этого дневника, датированных осенью 1941 года: "Выматывают все силы эти постоянные тревоги. Никуда не уйдешь по делу: можно застрять в подворотне, а ведь очень холодно. Работы нет. Денег нет. Конец питанию 13-го ноября. Веселенькая ситуация? Впереди зима, мороз. Впереди тревоги, обстрелы..."
Можно увидеть на выставке и реликвии блокадного быта - печку-буржуйку, радио, газеты, плакаты, открытки тех дней, "эваколисток" для следования по Дороге жизни. Продовольственные карточки на сахар и кондитерские изделия на январь-февраль 1942 года: они не были отоварены, потому что отоваривать их было просто не на что. А репертуар Ленинградского государственного театра музкомедии на декабрь 1943 года, в котором и "Сорочинская ярмарка", и "Принцесса цирка", и "Летучая мышь", еще раз подчеркивает, что даже в таких тяжелейших условиях город продолжал жить напряженной духовной жизнью.
Сергей ГЛЕЗЕРОВ
Среди представленных на выставке экспонатов - страницы из уникального блокадного дневника Анастасии Петровны Маковеевой, которой в начале войны было немногим больше двадцати лет. Она вела дневник с 8 июля 1941 года по день снятия блокады, и ее записи стали настоящей летописью истории. Таких дневников, которые бы велись непрерывно, все девятьсот дней блокады, - считаные единицы. Долгие годы этот дневник хранился в домашнем архиве художника-ювелира Вячеслава Воробьева, и сегодня впервые представлен на всеобщее обозрение.
"В прежние времена мы просто не рисковали отдавать его в музей, - говорит Вячеслав Воробьев, - хотя в нем не было абсолютно ничего "антисоветского". Однако в нем было то, что не очень вписывалось в представление о блокаде. В этом дневнике описывается все, как было, глазами простой жительницы города. То, о чем во время блокады знали все, но о чем молчали и не хотели говорить".
Вот только несколько строк из этого дневника, датированных осенью 1941 года: "Выматывают все силы эти постоянные тревоги. Никуда не уйдешь по делу: можно застрять в подворотне, а ведь очень холодно. Работы нет. Денег нет. Конец питанию 13-го ноября. Веселенькая ситуация? Впереди зима, мороз. Впереди тревоги, обстрелы..."
Можно увидеть на выставке и реликвии блокадного быта - печку-буржуйку, радио, газеты, плакаты, открытки тех дней, "эваколисток" для следования по Дороге жизни. Продовольственные карточки на сахар и кондитерские изделия на январь-февраль 1942 года: они не были отоварены, потому что отоваривать их было просто не на что. А репертуар Ленинградского государственного театра музкомедии на декабрь 1943 года, в котором и "Сорочинская ярмарка", и "Принцесса цирка", и "Летучая мышь", еще раз подчеркивает, что даже в таких тяжелейших условиях город продолжал жить напряженной духовной жизнью.
Сергей ГЛЕЗЕРОВ
