Культура
МЕДЬ НА ЗМИЕ ОТРЕСТАВРИРОВАЛИ ПО-РУССКИ
30 января
Федор Бруни (1801-1875), швейцарский итальянец, с шестилетнего возраста живущий в России, получил образование в петербургской Академии художеств, а затем, как водится, продолжил его в Италии. Вы можете не помнить фамилии художника, но одну его картину знают все - это "Портрет А. С. Пушкина на смертном одре" (1837). Свою главную работу на сюжет из Ветхого Завета он начал еще молодым, в 1824 году, но законченного "Медного змия" столичные ценители прекрасного увидели только в 1841-м, когда готовую картину привезли из Италии. Успех был ошеломляющий, сравнимый разве что с триумфом "Последнего дня Помпеи" Карла Брюллова. После этого художнику предложили участвовать в росписи Исаакиевского собора. Бруни преподавал в родной академии, потом стал ее ректором, и в течение всей жизни не отходил от основ академизма - за что молодые не очень-то его ценили. "Медный змий" был куплен для Эрмитажа за 70 тысяч рублей, а в конце XIX века полотно перешло к Русскому музею.
Срок, за который были выполнены реставрационные работы, можно считать уникально коротким. Аналогов работы подобного уровня в России (хотя можно было бы обобщить и до мира) нет. Впрочем, это не совсем правда: в тех же мастерских Русского музея восемь лет назад реставрировался "Последний день Помпеи" Брюллова (так художники вновь пересеклись после смерти) - однако этот холст в два раза больше. Дело, конечно, не только в масштабе работы (хотя это, безусловно, добавляло трудностей: так, вместо обычного реставрационного стола пришлось использовать отшлифованный до зеркального блеска пол Колонного зала корпуса Бенуа), но и в ее трудности. Картина Бруни поражала современников гармоничностью колорита, яркостью красок - во что всем нам (и простым зрителям, и даже профессиональным искусствоведам, о чем они признавались на открытии) после семи реставраций было довольно трудно поверить: из-за пигмента в лаке холст был покрыт бурым тусклым налетом. Более того, "Медному змию" угрожала серьезная опасность: ее три раза снимали с подрамника, и полотно при новой натяжке могло разорваться от ветхости и воздействия 70-килограммового веса шедевра.
Трое художников - Александр Минин, Андрей Богомолов, Антон Макаров - проводили работы в три этапа. Вначале проводилось подробное химико-биологическое и техническое исследование: составы лака, красок, полотна и состояние картины на каждом сантиметре поверхности были подробно изучены. Следующий, технический этап занял целый год: красочный слой был очищен и укреплен, а холст продублирован. И наконец, был отреставрирован живописный слой и удалены излишние наслоения лака. Весь ход работ был тщательно зафиксирован - на таком примере можно будет учить следующие поколения мастеров. Григорий Голдовский, заведующий отделом живописи XVIII - начала XIX века, подчеркнул, что реставраторы не вторгались в авторский красочный слой и не дописывали творение Бруни: "Мы эту картину видели каждый день в течение десятилетий, что работаем в музее, но когда я ее увидел сейчас, у меня задрожали колени - а это, поверьте, нечасто бывает".
Надежда ДЕМКИНА
Срок, за который были выполнены реставрационные работы, можно считать уникально коротким. Аналогов работы подобного уровня в России (хотя можно было бы обобщить и до мира) нет. Впрочем, это не совсем правда: в тех же мастерских Русского музея восемь лет назад реставрировался "Последний день Помпеи" Брюллова (так художники вновь пересеклись после смерти) - однако этот холст в два раза больше. Дело, конечно, не только в масштабе работы (хотя это, безусловно, добавляло трудностей: так, вместо обычного реставрационного стола пришлось использовать отшлифованный до зеркального блеска пол Колонного зала корпуса Бенуа), но и в ее трудности. Картина Бруни поражала современников гармоничностью колорита, яркостью красок - во что всем нам (и простым зрителям, и даже профессиональным искусствоведам, о чем они признавались на открытии) после семи реставраций было довольно трудно поверить: из-за пигмента в лаке холст был покрыт бурым тусклым налетом. Более того, "Медному змию" угрожала серьезная опасность: ее три раза снимали с подрамника, и полотно при новой натяжке могло разорваться от ветхости и воздействия 70-килограммового веса шедевра.
Трое художников - Александр Минин, Андрей Богомолов, Антон Макаров - проводили работы в три этапа. Вначале проводилось подробное химико-биологическое и техническое исследование: составы лака, красок, полотна и состояние картины на каждом сантиметре поверхности были подробно изучены. Следующий, технический этап занял целый год: красочный слой был очищен и укреплен, а холст продублирован. И наконец, был отреставрирован живописный слой и удалены излишние наслоения лака. Весь ход работ был тщательно зафиксирован - на таком примере можно будет учить следующие поколения мастеров. Григорий Голдовский, заведующий отделом живописи XVIII - начала XIX века, подчеркнул, что реставраторы не вторгались в авторский красочный слой и не дописывали творение Бруни: "Мы эту картину видели каждый день в течение десятилетий, что работаем в музее, но когда я ее увидел сейчас, у меня задрожали колени - а это, поверьте, нечасто бывает".
Надежда ДЕМКИНА
