"ДАКТИЛО-ХОРЕИЧЕСКИЙ ВИТЯЗЬ"

"Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй" - так мы представляем себе поэзию Василия Тредиаковского. И видим его самого, ползущего на коленях к трону Анны Иоанновны, чтобы прочитать очередное стихотворение "на случай" охоты, бала или иного придворного увеселения и получить "высочайшую оплеуху". А вот Сумароков пишет комедию, где выводит Тредиаковского под именем Трессотиниуса, пошляка и педанта. И Ломоносов строчит на него эпиграммы - тот, впрочем, тоже ругается в ответных стихах. Ну а знаменитый анекдот о развлечении при Екатерине II: провинившийся должен был заучить наизусть несколько строф из зубодробительной "Тилемахиды", эпической поэмы, переложенной Тредиаковским "российским гекзаметром", - смеются все!
Меж тем судьба Тредиаковского, типичная для XVIII века, - скорее повод засесть писать героическую оду, полную пышных эпитетов, так любимых самим Василием Кирилловичем. Ведь в течение всей жизни ему приходилось постоянно бороться не то что за жизненные блага, но просто за кусок хлеба - в первую очередь из-за происхождения (из троицы Тредиаковский - Ломоносов - Сумароков, известной всем со школы, только последний был из дворянской семьи).
Так, дворянин Волынский мог безнаказанно избить поэта - и если бы не последовавшая за этим его опала, вряд ли бы добился поэт какой-либо компенсации за побои. В Академии наук Тредиаковский прошел путь от штатного секретаря и переводчика до профессора, первого русского среди приглашенных иностранцев, но он сам же вынужден был постоянно напоминать о своих заслугах в бесчисленных прошениях на имя императрицы. Его переводы исчисляются десятками томов - это фундамент, на котором потом смогли вырасти поколения русских историков, филологов, поэтов. Все видят здание, но кто помнит того, кто рыл яму? Когда сгорело 9 томов переведенной им "Древней истории", он восстановил их. Тредиаковский первым начал реформу стихосложения (Ломоносов затем довел ее до конца), заговорил о фонетическом принципе орфографии, разработал русский гекзаметр, которым потом была переведена "Илиада", постоянно экспериментировал в стихах и занимался словотворчеством (как Хлебников два века спустя).
А можно написать о нем авантюрный роман с приключениями на каждой странице. Родившийся в семье приходского священника в Астрахани, Тредиаковский обучается в школе у католических монахов-капуцинов и сбегает оттуда - конечно, в Москву, в Славяно-греко-латинскую академию, изучать риторику и писать стихи. Не доучившись в академии, едет в Голландию, там живет в Гааге у русского посла графа Головина. Потом пешком - поскольку нет денег - идет до Парижа, где изучает философию, богословие и математику в Сорбонне, а живет снова за счет посла князя Куракина. Пишет любовные стишки на французском, учит итальянский и штудирует новейшую литературу - Корнеля и Расина. В результате в Россию он вернулся одним из образованнейших людей своего времени. И выпустил первую печатную светскую книгу "Езда в остров любви", перевод французского романа о галантном искусстве ухаживания - за что тут же стал популярен в высшем свете и гоним церковными властями.
А вот для какого рода литературы подойдет рассказ о последних днях его жизни, не знаю. Когда он был уволен из Академии наук, невзирая на все заслуги, и оказался без средств к существованию. Когда, болея, продолжал свои переводы с французского. Когда все его открытия стали чем-то настолько привычным, что никто и не помнил о его первенстве. А вот неудачные вирши стали его "визитной карточкой" и после смерти, когда даже могила затерялась на Смоленском кладбище. И поныне, хотя учеными Тредиаковский давно поставлен на почетное место, в энциклопедии можно увидеть клеймо - "неудачный поэт".
Вонми, о небо, и реку,
Земля да слышит уст глаголы;
Как дождь я словом потеку,
И снидут, как роса к цветку,
Мои вещания на долы.
Надежда ДЕМКИНА