Город
ЮБИЛЕЙ БЕЗ БОМЖЕЙ
11 мартa
Первое, европейское понимание термина, заключается в борьбе с мусором на городских магистралях - Петербург обещают вымести и отмыть, дабы привычный глазу горожан темный муар, окутывающий северовенецианские виды в непраздничные дни, не смущал иностранных и высоких российских гостей. В этом смысле внезапную любовь администрации к чистоте можно только похвалить - хоть месяц-другой поживем как люди. А вот со вторым проявлением сложнее - чистота здесь трактуется скорее в азиатском контексте и подразумевает очистку Петербурга от нежелательного элемента, в том числе и такого, как лица бомж.
Инициатива милиции, охраняющей конституционные права граждан Федерации, конечно, понятна - Петербург должен блюсти гордое звание окна в Европу. Но при этом нелишним было сделать хотя бы маленькую скидку на нынешние времена - даже если конституционные права, в соответствии с которыми все, включая и бомжей, могут передвигаться где угодно, носят чисто декларативный характер, то следует хотя бы соблюдать правила этой декларативности. Ну, скажем, не выставлять очистительные инициативы на всеобщее обозрение, а тихо вывозить бедолаг за 101-й километр: суть остается той же, а бури в демократически настроенных умах можно хоть на время, но избежать. Если же действовать открыто, то хотя бы последовательно: сначала четко обозначить свою позицию, по которой бомжи конституционными правами не обладают, являются недогражданами и недочеловеками, а уж потом разбираться с ними по полной программе. Так много проще и честнее - общественность, в том числе и иностранная, избежит кривотолков и будет судить о действиях милиции с большей объективностью.
Пересуды, кстати, уже идут вовсю - в той же Европе, которая вся как один будет в гости к нам, поговаривают о нарушении прав человека в северной столице и сравнивают ситуацию с Москвой времен Олимпиады-80. Тот праздник тоже был необычайно чистым в обоих смыслах этого слова, но особых нареканий у европейцев не вызывал - в тоталитарном государстве милиция играла по соответствующим правилам, и это вызывало не сколько удивление, сколько сожаление. Сегодня времена изменились, и европейцам приходится удивляться: как-никак на российском дворе демократия, а процедура, затеянная питерскими милиционерами, выглядит уж очень недемократично.
Андрей МИЛКИН
Инициатива милиции, охраняющей конституционные права граждан Федерации, конечно, понятна - Петербург должен блюсти гордое звание окна в Европу. Но при этом нелишним было сделать хотя бы маленькую скидку на нынешние времена - даже если конституционные права, в соответствии с которыми все, включая и бомжей, могут передвигаться где угодно, носят чисто декларативный характер, то следует хотя бы соблюдать правила этой декларативности. Ну, скажем, не выставлять очистительные инициативы на всеобщее обозрение, а тихо вывозить бедолаг за 101-й километр: суть остается той же, а бури в демократически настроенных умах можно хоть на время, но избежать. Если же действовать открыто, то хотя бы последовательно: сначала четко обозначить свою позицию, по которой бомжи конституционными правами не обладают, являются недогражданами и недочеловеками, а уж потом разбираться с ними по полной программе. Так много проще и честнее - общественность, в том числе и иностранная, избежит кривотолков и будет судить о действиях милиции с большей объективностью.
Пересуды, кстати, уже идут вовсю - в той же Европе, которая вся как один будет в гости к нам, поговаривают о нарушении прав человека в северной столице и сравнивают ситуацию с Москвой времен Олимпиады-80. Тот праздник тоже был необычайно чистым в обоих смыслах этого слова, но особых нареканий у европейцев не вызывал - в тоталитарном государстве милиция играла по соответствующим правилам, и это вызывало не сколько удивление, сколько сожаление. Сегодня времена изменились, и европейцам приходится удивляться: как-никак на российском дворе демократия, а процедура, затеянная питерскими милиционерами, выглядит уж очень недемократично.
Андрей МИЛКИН
