Культура
ПОДСМАТРИВАЮЩИЙ
19 мартa
То, что его новый фильм вызовет взрыв интереса на Родине, знаменитый режиссер наверняка догадывался. Предполагал он и то повышенное внимание, которое вызовет картина в Европе и Америке. Он хотел этого, и он достиг своей цели. "Золотая Пальмовая ветвь" в Каннах, семь номинаций на "Оскар", высшая кинематографическая премия "Белый орел" в родной Польше - вот те видимые признаки успеха самого исповедального и самого личного фильма Романа Поланского за все сорок лет его творчества в кинематографе.
Вряд ли случаен был и выбор места для всероссийской премьеры "Пианиста", который рассказывает о страданиях обитателей еврейского гетто в Варшаве. Петербург, куда привез свой фильм Полански, давно и прочно ассоциируется в мире с блокадой Ленинграда, явившей миру не меньшие страдания людей, ставших невинными заложниками войны. Как известно, Полански сам стал в детстве обитателем еврейского гетто в Кракове, что, судя по его словам и фильмам, навсегда оставило след в душе. Во всяком случае, перед премьерой в Петербурге пан Полански терпеливо разъяснял журналистам замысел фильма о судьбе пианиста-еврея в оккупированной фашистами Варшаве. Основой его стала автобиографическая книга музыканта Владислава Шпильмана, также чудом спасшегося из гетто, как это произошло с самим режиссером во время войны.
Пожалуй, впервые в фильме, который поставил о трагедии холокоста в Польше режиссер-поляк, выведена за рамки сюжета история отношений коренного населения страны и евреев. Полански обострил ситуацию, отчасти ее упростив и сведя к противостоянию представителей двух наций - евреев и немцев. Причем последние явлены в картине отнюдь не как чудовища, умертвляющие все на своем пути, а как вполне обычные люди. Им очень не хочется воевать, тем более охранять тысячи евреев. Вот и стреляют они в них так, будто избавляются от назойливых мух. Смерть человека в "Пианисте" обесценена настолько, что очередная автоматная очередь или пистолетный выстрел воспринимаются как привычный и рутинный ритуал. Но у Поланского нет иного выхода, кроме как убедить нас в том, что жизнь в гетто не стоила ровным счетом ничего. Так и продолжается весь этот отстраненный натурализм на экране, слегка приглушенный манерой режиссера демонстрировать, скорее, последствия самой жестокости фашизма, чем анализировать ее причины.
Англосаксонский темперамент Эдриена Броуди, сыгравшего в "Пианисте" того самого Шпильмана, чьими глазами и увидена трагедия его соплеменников, оказался очень кстати в той стилистике, которую избрал Полански. Сердце героя не разрывается от горя и трагической безысходности. Он отрешенно фиксирует смерти и казни вокруг, экзекуции и отправку в лагерь смерти. Рок событий ведет его по тонкой грани между бытием и небытием. Порою кажется, что он просто-напросто взял и замер от испуга, не в силах совладать с собственным животным страхом, от которого не спасает даже музыка. Он встряхивается только в момент непосредственной угрозы и тогда куда-то бежит и прячется от фашистов. Но вот парадокс! Его особенно никто и не преследует. Во всяком случае, так это показано в фильме. А поэтому пианисту Шпильману только остается, что подсматривать из своего укрытия за тем, как в гетто вспыхивает восстание, как немцы расправляются с его участниками и организаторами.
Полански не стремится восстановить историю борьбы жителей гетто за свою свободу и жизнь. Многие кадры сняты как бы издалека, почти все - на общих планах. Особенно часто повторяется ракурс из окна, как будто с наблюдательного пункта. В этой отстраненной удаленности от самых кровавых событий без труда читается позиция Поланского, не разрешающего ни себе, ни нам слишком увлекаться переживаниями по поводу загубленных фашистами жизней. Он сам едва перенес некоторые кровавые события в собственной судьбе. Смерть и тюремное заключение - вот те два фантома, которые преследуют режиссера не один десяток лет. Он никак не может изжить их в собственной душе. Поэтому, наверное, и стала для него важной тема поиска Убежища в философском смысле этого слова. Полански явно боится остаться один на один с жизнью. Тем более в ее обостренно-драматических проявлениях.
Обличительный пафос в адрес фашистских зверств режиссер доверяет продуцировать уже самой публике, смотрящей его "Пианиста". Полански по-своему попытался рассказать о тех событиях, о которых уже рассказывали такие мэтры кино, как Анджей Вайда и Стивен Спилберг, участвовавшие в экранизации страданий Польши под железной пятой оккупантов. Многие, наверное, не знают, что режиссер "Пианиста" на заре туманной юности сыграл несколько ролей в фильмах Вайды, в том числе и в "Канале", где в экспрессивной манере было рассказано о трагедии Варшавского восстания 1944 года. Полански же - в свое время - хотел снять тот самый "Список Шиндлера", который принес Спилбергу первый "Оскар" за режиссуру.
Однако случилось так, что лишь сейчас Полански решился прикоснуться к столь очевидной трагедии своего собственного народа. Приключения его пианиста заканчиваются в общем-то счастливо благодаря немецкому офицеру-меломану, дарящему Шпильману жизнь в развалинах Варшавы. Но вздох облегчения почему-то не звучит в зрительном зале. И даже элегичный Шопен, звучащий в финале картины, не разрешает вопроса, на который у меня нет ответа. Владислав Шпильман выжил чудом, но какой ценой? Нет ответа и у Поланского, чья судьба так похожа на судьбу пианиста. Выжить еще не значит жить.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
Вряд ли случаен был и выбор места для всероссийской премьеры "Пианиста", который рассказывает о страданиях обитателей еврейского гетто в Варшаве. Петербург, куда привез свой фильм Полански, давно и прочно ассоциируется в мире с блокадой Ленинграда, явившей миру не меньшие страдания людей, ставших невинными заложниками войны. Как известно, Полански сам стал в детстве обитателем еврейского гетто в Кракове, что, судя по его словам и фильмам, навсегда оставило след в душе. Во всяком случае, перед премьерой в Петербурге пан Полански терпеливо разъяснял журналистам замысел фильма о судьбе пианиста-еврея в оккупированной фашистами Варшаве. Основой его стала автобиографическая книга музыканта Владислава Шпильмана, также чудом спасшегося из гетто, как это произошло с самим режиссером во время войны.
Пожалуй, впервые в фильме, который поставил о трагедии холокоста в Польше режиссер-поляк, выведена за рамки сюжета история отношений коренного населения страны и евреев. Полански обострил ситуацию, отчасти ее упростив и сведя к противостоянию представителей двух наций - евреев и немцев. Причем последние явлены в картине отнюдь не как чудовища, умертвляющие все на своем пути, а как вполне обычные люди. Им очень не хочется воевать, тем более охранять тысячи евреев. Вот и стреляют они в них так, будто избавляются от назойливых мух. Смерть человека в "Пианисте" обесценена настолько, что очередная автоматная очередь или пистолетный выстрел воспринимаются как привычный и рутинный ритуал. Но у Поланского нет иного выхода, кроме как убедить нас в том, что жизнь в гетто не стоила ровным счетом ничего. Так и продолжается весь этот отстраненный натурализм на экране, слегка приглушенный манерой режиссера демонстрировать, скорее, последствия самой жестокости фашизма, чем анализировать ее причины.
Англосаксонский темперамент Эдриена Броуди, сыгравшего в "Пианисте" того самого Шпильмана, чьими глазами и увидена трагедия его соплеменников, оказался очень кстати в той стилистике, которую избрал Полански. Сердце героя не разрывается от горя и трагической безысходности. Он отрешенно фиксирует смерти и казни вокруг, экзекуции и отправку в лагерь смерти. Рок событий ведет его по тонкой грани между бытием и небытием. Порою кажется, что он просто-напросто взял и замер от испуга, не в силах совладать с собственным животным страхом, от которого не спасает даже музыка. Он встряхивается только в момент непосредственной угрозы и тогда куда-то бежит и прячется от фашистов. Но вот парадокс! Его особенно никто и не преследует. Во всяком случае, так это показано в фильме. А поэтому пианисту Шпильману только остается, что подсматривать из своего укрытия за тем, как в гетто вспыхивает восстание, как немцы расправляются с его участниками и организаторами.
Полански не стремится восстановить историю борьбы жителей гетто за свою свободу и жизнь. Многие кадры сняты как бы издалека, почти все - на общих планах. Особенно часто повторяется ракурс из окна, как будто с наблюдательного пункта. В этой отстраненной удаленности от самых кровавых событий без труда читается позиция Поланского, не разрешающего ни себе, ни нам слишком увлекаться переживаниями по поводу загубленных фашистами жизней. Он сам едва перенес некоторые кровавые события в собственной судьбе. Смерть и тюремное заключение - вот те два фантома, которые преследуют режиссера не один десяток лет. Он никак не может изжить их в собственной душе. Поэтому, наверное, и стала для него важной тема поиска Убежища в философском смысле этого слова. Полански явно боится остаться один на один с жизнью. Тем более в ее обостренно-драматических проявлениях.
Обличительный пафос в адрес фашистских зверств режиссер доверяет продуцировать уже самой публике, смотрящей его "Пианиста". Полански по-своему попытался рассказать о тех событиях, о которых уже рассказывали такие мэтры кино, как Анджей Вайда и Стивен Спилберг, участвовавшие в экранизации страданий Польши под железной пятой оккупантов. Многие, наверное, не знают, что режиссер "Пианиста" на заре туманной юности сыграл несколько ролей в фильмах Вайды, в том числе и в "Канале", где в экспрессивной манере было рассказано о трагедии Варшавского восстания 1944 года. Полански же - в свое время - хотел снять тот самый "Список Шиндлера", который принес Спилбергу первый "Оскар" за режиссуру.
Однако случилось так, что лишь сейчас Полански решился прикоснуться к столь очевидной трагедии своего собственного народа. Приключения его пианиста заканчиваются в общем-то счастливо благодаря немецкому офицеру-меломану, дарящему Шпильману жизнь в развалинах Варшавы. Но вздох облегчения почему-то не звучит в зрительном зале. И даже элегичный Шопен, звучащий в финале картины, не разрешает вопроса, на который у меня нет ответа. Владислав Шпильман выжил чудом, но какой ценой? Нет ответа и у Поланского, чья судьба так похожа на судьбу пианиста. Выжить еще не значит жить.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
