Северо-Запад
РАЗНЫЕ ИМЕНА ОДНОГО ГОРОДА
09 апреля
Однако петербургский филолог Александра Ливанова считает, что это далеко не так. Одну из своих работ она так и назвала: "Топонимика севера России и Норвегии - источник трудностей для переводчика".
"Казалось бы, что здесь сложного? - задает вопрос Ливанова. - Мы знаем, какие у них есть названия, они знают, какие у них, - неужели не разберемся?" А разобраться оказывается порой трудно. Есть и особенности развития региона до 1917 года, и "особая" политика советской власти в сфере топонимики, и многое другое.
Жили-были на одной и той же территории поселенцы (и их потомки), говорившие не просто на разных языках, но на языках разных групп и даже семей: на русском, норвежском, финском, саамском. Те или иные поселения переходили во владение то одних, то других, перекраивались и названия. Граница с Норвегией (речь идет о территории нынешней Мурманской области) начиная с XII века тоже перекраивалась.
Поэтому у одного и того же объекта могло появиться три, а то и четыре варианта названия. Александра Ливанова приводит пример с поселком Печенга. Он назван по реке, на которой стоит. Но с 1922 по 1944 год он был в Финляндии и назывался Петсамо. В современных же норвежских источниках он именуется почти как у нас - Petsienga, но когда говорят о событиях до XIX века, используется старое норвежское название - Peisen.
Но с Печенгой еще разобраться можно - все же крупный населенный пункт. Значительно сложнее с массой "мелких" объектов. Дело в том, что и в России, и в Норвегии, и в Финляндии есть списки географических объектов, но они охватывают лишь владения этих стран в нынешних границах. А когда описываются события прошлого в местах, которые сейчас принадлежат соседям, пользуются собственным вариантом, который не зафиксирован ни у себя, ни у соседей. Вот Святой Нос - мыс на Кольском. Норвежцы называют его Вегаставр. В российском справочнике такого названия нет.
Когда заключались различные договоры и подписывались пограничные трактаты, закреплялась официальная форма названия. Договорам давали обычно названия по месту, где они заключались. В названии Stolbova, конечно, легко узнать наше Столбово (знаменитый Столбовский мир), но не всегда так просто.
Александре Ливановой довелось почти десять лет работать с документами в Центральном картографическом управлении ВМФ, и она имела возможность "непосредственно наблюдать претворение в жизнь советской политики в области топонимики. Тон всему задавали две тенденции: страсть к переименованиям и замалчивание дореволюционных названий". Если в старину название либо адаптировалось к произношению на другом языке, либо переводилось на него, то советские начальники заменяли нерусские слова не русскими соответствиями, а давали имена, ничего не имеющие общего с изначальными. Европейский Север, по счастью, оказался почти обойден первой напастью. Тем не менее древняя Корела, затем Кексгольм, и сейчас носит "невыразительное название" Приозерск.
В разнообразных справочниках не найти норвежских аналогов ряда названий: Ворьема - Jakobselv, Поной - Trinnes и так далее. Подобная картина наблюдается и с норвежской стороны.
Есть и иные трудности. Многие объекты на территории Финляндии имеют два названия - финское и шведское. В России принято пользоваться транскрибированным финским вариантом, а в Норвегии - шведским. Пример - финское озеро Инари, по-норвежски - Эннаре, а в последнее время, с ростом самосознания саамского народа, используется и саамское слово Анар...
Петербургский филолог считает, что давно назрела необходимость создания словаря, а для начала хотя бы упорядоченного списка топонимов севера Норвегии и России. По мнению Ливановой, такого труда ждут не только филологи и переводчики. Он пригодится и политикам, и коммерсантам, и профессионалам в сфере туризма, и многим другим.
Светлана ГАВРИЛИНА
"Казалось бы, что здесь сложного? - задает вопрос Ливанова. - Мы знаем, какие у них есть названия, они знают, какие у них, - неужели не разберемся?" А разобраться оказывается порой трудно. Есть и особенности развития региона до 1917 года, и "особая" политика советской власти в сфере топонимики, и многое другое.
Жили-были на одной и той же территории поселенцы (и их потомки), говорившие не просто на разных языках, но на языках разных групп и даже семей: на русском, норвежском, финском, саамском. Те или иные поселения переходили во владение то одних, то других, перекраивались и названия. Граница с Норвегией (речь идет о территории нынешней Мурманской области) начиная с XII века тоже перекраивалась.
Поэтому у одного и того же объекта могло появиться три, а то и четыре варианта названия. Александра Ливанова приводит пример с поселком Печенга. Он назван по реке, на которой стоит. Но с 1922 по 1944 год он был в Финляндии и назывался Петсамо. В современных же норвежских источниках он именуется почти как у нас - Petsienga, но когда говорят о событиях до XIX века, используется старое норвежское название - Peisen.
Но с Печенгой еще разобраться можно - все же крупный населенный пункт. Значительно сложнее с массой "мелких" объектов. Дело в том, что и в России, и в Норвегии, и в Финляндии есть списки географических объектов, но они охватывают лишь владения этих стран в нынешних границах. А когда описываются события прошлого в местах, которые сейчас принадлежат соседям, пользуются собственным вариантом, который не зафиксирован ни у себя, ни у соседей. Вот Святой Нос - мыс на Кольском. Норвежцы называют его Вегаставр. В российском справочнике такого названия нет.
Когда заключались различные договоры и подписывались пограничные трактаты, закреплялась официальная форма названия. Договорам давали обычно названия по месту, где они заключались. В названии Stolbova, конечно, легко узнать наше Столбово (знаменитый Столбовский мир), но не всегда так просто.
Александре Ливановой довелось почти десять лет работать с документами в Центральном картографическом управлении ВМФ, и она имела возможность "непосредственно наблюдать претворение в жизнь советской политики в области топонимики. Тон всему задавали две тенденции: страсть к переименованиям и замалчивание дореволюционных названий". Если в старину название либо адаптировалось к произношению на другом языке, либо переводилось на него, то советские начальники заменяли нерусские слова не русскими соответствиями, а давали имена, ничего не имеющие общего с изначальными. Европейский Север, по счастью, оказался почти обойден первой напастью. Тем не менее древняя Корела, затем Кексгольм, и сейчас носит "невыразительное название" Приозерск.
В разнообразных справочниках не найти норвежских аналогов ряда названий: Ворьема - Jakobselv, Поной - Trinnes и так далее. Подобная картина наблюдается и с норвежской стороны.
Есть и иные трудности. Многие объекты на территории Финляндии имеют два названия - финское и шведское. В России принято пользоваться транскрибированным финским вариантом, а в Норвегии - шведским. Пример - финское озеро Инари, по-норвежски - Эннаре, а в последнее время, с ростом самосознания саамского народа, используется и саамское слово Анар...
Петербургский филолог считает, что давно назрела необходимость создания словаря, а для начала хотя бы упорядоченного списка топонимов севера Норвегии и России. По мнению Ливановой, такого труда ждут не только филологи и переводчики. Он пригодится и политикам, и коммерсантам, и профессионалам в сфере туризма, и многим другим.
Светлана ГАВРИЛИНА
