Город
ФИНСКИЙ ПЕТЕРБУРГ И ИСХОД ИЗ ЛЕНИНГРАДА
26 апреля
Автор "Финского Петербурга" Ярмо Ниронен уже несколько лет возглавляет Институт Финляндии, а его книга в 2000 году получила Анциферовскую премию как лучшее исследование зарубежного автора о нашем городе. Сам господин Ниронен говорит: "Это не просто книга, это - моя петербургская душа".
Давно отмечено, что и финская, да и любая другая душа в атмосфере Петербурга приобретает ранее не свойственные ей качества. Так, национальными чертами жителей Суоми считаются честность и добросовестность, однако в качестве эпиграфа к книге автор поставил следующее изречение финского классика Г. Каусте-Лиикканена: "Петербург - это город, в котором невозможно быть таким умным, чтобы иногда попасться на удочку жуликам, и таким глупым, чтобы не найти кого-то еще глупее, кого можно было бы обмануть".
Отсюда, конечно же, не следует, что "чухонцы" приезжали в Петербург только для того, чтобы обманывать или быть обманутыми. Один из современников отмечал, что по количеству финнов в начале прошлого века столица Российской империи уступала лишь Гельсингфорсу (Хельсинки). Были среди них и воры, и бандиты; если же говорить о проститутках, то в этом "секторе рынка" "дочери Суоми" занимали явно лидирующее положение.
И все же большинство финнов занимались в Петербурге вполне легальным и почтенным бизнесом. Бывшие крестьяне становились плотниками, ювелирами, часовщиками, трубочистами. Финские дворяне, в свою очередь, занимали видное место в имперской элите. Не говоря уж о многочисленных генералах и сановниках, стоит отметить, что даже легендарный генералиссимус Александр Суворов вел свою родословную от некоего Сувяваара, перешедшего в русское подданство в XVII веке.
Книга Ниронена принадлежит не столько к научной, сколько к популярной литературе и напоминает (как по форме, так и по манере изложения) аналогичные книги Синдаловского. Повествование строится по "географическому" принципу. Автор словно прогуливается по городу и одновременно рассказывает о том, как та или иная петербургская достопримечательность связана с Финляндией и ее уроженцами. Книга фактически обрывается на знаковом (как для финнов, так и для русских) 1917 году, ибо, как сказал М. В. Добужинский, "Петербург перестал существовать вместе с революцией 1917 года. Он превратился в Ленинград, где уже жили совсем другие люди и который жил совсем другой жизнью".
Что же касается книги Пекка Невалайнена, то она начинается как раз там, где заканчивается "Финский Петербург". События гражданской войны привели к бегству "красных финнов" в Россию и еще более массовой эмиграции русских подданных в независимую Финляндию. Процесс этот растянулся на долгие годы и продолжается вплоть до нашего времени.
В 1917-1922 годах в Суоми эмигрировали главным образом "классовые враги" - представители буржуазии, "реакционного офицерства", а также участники Кронштадтского восстания. В последующие годы национальный состав эмигрантов претерпел очень заметные изменения. В 1930-1940 годах большинство из них составили советские финны и ингерманландцы, бежавшие от ужасов коллективизации и сталинского террора. Для коренных финнов все они были "русскими", и зачастую проходили долгие годы, прежде чем эти эмигранты становились полноправными гражданами своей новой родины.
Здесь, впрочем, вряд ли можно говорить о какой-либо ассимиляции. Сегодня российская диаспора играет довольно заметную роль в общественной жизни Суоми, и, наверное, понятие "Русская Финляндия" имеет теперь не меньшее право на существование, нежели "Финский Петербург".
Дмитрий МИТЮРИН
Давно отмечено, что и финская, да и любая другая душа в атмосфере Петербурга приобретает ранее не свойственные ей качества. Так, национальными чертами жителей Суоми считаются честность и добросовестность, однако в качестве эпиграфа к книге автор поставил следующее изречение финского классика Г. Каусте-Лиикканена: "Петербург - это город, в котором невозможно быть таким умным, чтобы иногда попасться на удочку жуликам, и таким глупым, чтобы не найти кого-то еще глупее, кого можно было бы обмануть".
Отсюда, конечно же, не следует, что "чухонцы" приезжали в Петербург только для того, чтобы обманывать или быть обманутыми. Один из современников отмечал, что по количеству финнов в начале прошлого века столица Российской империи уступала лишь Гельсингфорсу (Хельсинки). Были среди них и воры, и бандиты; если же говорить о проститутках, то в этом "секторе рынка" "дочери Суоми" занимали явно лидирующее положение.
И все же большинство финнов занимались в Петербурге вполне легальным и почтенным бизнесом. Бывшие крестьяне становились плотниками, ювелирами, часовщиками, трубочистами. Финские дворяне, в свою очередь, занимали видное место в имперской элите. Не говоря уж о многочисленных генералах и сановниках, стоит отметить, что даже легендарный генералиссимус Александр Суворов вел свою родословную от некоего Сувяваара, перешедшего в русское подданство в XVII веке.
Книга Ниронена принадлежит не столько к научной, сколько к популярной литературе и напоминает (как по форме, так и по манере изложения) аналогичные книги Синдаловского. Повествование строится по "географическому" принципу. Автор словно прогуливается по городу и одновременно рассказывает о том, как та или иная петербургская достопримечательность связана с Финляндией и ее уроженцами. Книга фактически обрывается на знаковом (как для финнов, так и для русских) 1917 году, ибо, как сказал М. В. Добужинский, "Петербург перестал существовать вместе с революцией 1917 года. Он превратился в Ленинград, где уже жили совсем другие люди и который жил совсем другой жизнью".
Что же касается книги Пекка Невалайнена, то она начинается как раз там, где заканчивается "Финский Петербург". События гражданской войны привели к бегству "красных финнов" в Россию и еще более массовой эмиграции русских подданных в независимую Финляндию. Процесс этот растянулся на долгие годы и продолжается вплоть до нашего времени.
В 1917-1922 годах в Суоми эмигрировали главным образом "классовые враги" - представители буржуазии, "реакционного офицерства", а также участники Кронштадтского восстания. В последующие годы национальный состав эмигрантов претерпел очень заметные изменения. В 1930-1940 годах большинство из них составили советские финны и ингерманландцы, бежавшие от ужасов коллективизации и сталинского террора. Для коренных финнов все они были "русскими", и зачастую проходили долгие годы, прежде чем эти эмигранты становились полноправными гражданами своей новой родины.
Здесь, впрочем, вряд ли можно говорить о какой-либо ассимиляции. Сегодня российская диаспора играет довольно заметную роль в общественной жизни Суоми, и, наверное, понятие "Русская Финляндия" имеет теперь не меньшее право на существование, нежели "Финский Петербург".
Дмитрий МИТЮРИН
