Общество
ПЕТЕРБУРГСКИЙ ПРАЗДНИК ПЕРВОМАЙ
30 апреля
Как известно, в начале мая 1703 года возле устья Фонтанки (тогда - Безымянного Ерика), против Калинкиной деревни, солдаты Преображенского и Семеновского полков во главе с бомбардирским капитаном Петром I и поручиком А. Д. Меншиковым взяли на абордаж несколько шведских кораблей. Спустя восемь лет в честь этой победы невдалеке от тех мест заложили парк Екатерингоф. Весь XVIII век он принадлежал императорской фамилии, а в начале XIX века перешел в ведение городских властей. С тех пор и начались ежегодные екатерингофские майские праздники, ставшие очень популярными среди петербуржцев особенно в пушкинские времена.
Газеты и журналы тех времен изобиловали восторженными отзывами о первомайских гуляниях. Весь светский Петербург съезжался в Екатерингоф, который современники называли Русским Лоншаном, по имени одного из районов знаменитого Булонского леса во Франции.
Кавалькады тянулись от Кашина моста до Екатерингофской рощи. Молодой Н. В. Гоголь иронизировал: "Все удовольствие состоит в том, что прогуливающиеся садятся в кареты, которых ряд тянется более нежели на 10 верст и при том так тесно, что лошадиная морда задней кареты дружески целуется с богато убранными и длинными гайдуками".
На гуляниях бывали члены царской фамилии и иностранные гости. "Всюду азиатская роскошь. Впрочем, местами проглядывала и непокрытая голь и нищета", - замечал историк М. И. Пыляев. Скромные извозчичьи дрожки не допускались в дни гуляний дальше Калинкина моста. У ворот Нарвской заставы и у входа в парк теснились толпы народа, лишь издали наблюдавшего за роскошной процессией.
В парке в дни гуляний играли оркестры духовой музыки, а на окраинах парка устраивались привычные аттракционы для людей "простого звания" - карусели, качели и т. п. Простолюдины порядка не нарушали, развлекались "скромно и прилично". А вельможи, приезжая сюда со свитой, устраивали нарядные палатки, в которых ставилась роскошная трапеза, и пировали по три-четыре дня.
В 60-х гг. XIX века, когда вокруг Екатерингофа в изобилии стали появляться заводы и фабрики, первомайская публика стала "мельчать", а сам парк - хиреть. Вот строчки из дневника "старого фланера" Павлинова (его придумал известный журналист того времени В. О. Михневич в качестве одного из персонажей своей книжки): "И какой всегда бонтон в Екатерингофе! Нигде, кажется, не увидишь зараз столько великосветских дам, столько прелестных лошадей и блестящих экипажей..." Это про 1850-е годы. "Купец и мужик чрезвычайно умножились и стали развязны до нестерпимости" - 60-е годы. Спустя еще десятилетие: "Прежнего бонтона не осталось больше ни малейших признаков, и царит один моветон... тьфу!" И еще через десять лет: "пьяных весьма довольно", пьют или "презренный сиволдай", или "плебейское пиво". "На всем пространстве сада ни одного крюшона... Ужас! Ужас!"
Сергей ГЛЕЗЕРОВ
Газеты и журналы тех времен изобиловали восторженными отзывами о первомайских гуляниях. Весь светский Петербург съезжался в Екатерингоф, который современники называли Русским Лоншаном, по имени одного из районов знаменитого Булонского леса во Франции.
Кавалькады тянулись от Кашина моста до Екатерингофской рощи. Молодой Н. В. Гоголь иронизировал: "Все удовольствие состоит в том, что прогуливающиеся садятся в кареты, которых ряд тянется более нежели на 10 верст и при том так тесно, что лошадиная морда задней кареты дружески целуется с богато убранными и длинными гайдуками".
На гуляниях бывали члены царской фамилии и иностранные гости. "Всюду азиатская роскошь. Впрочем, местами проглядывала и непокрытая голь и нищета", - замечал историк М. И. Пыляев. Скромные извозчичьи дрожки не допускались в дни гуляний дальше Калинкина моста. У ворот Нарвской заставы и у входа в парк теснились толпы народа, лишь издали наблюдавшего за роскошной процессией.
В парке в дни гуляний играли оркестры духовой музыки, а на окраинах парка устраивались привычные аттракционы для людей "простого звания" - карусели, качели и т. п. Простолюдины порядка не нарушали, развлекались "скромно и прилично". А вельможи, приезжая сюда со свитой, устраивали нарядные палатки, в которых ставилась роскошная трапеза, и пировали по три-четыре дня.
В 60-х гг. XIX века, когда вокруг Екатерингофа в изобилии стали появляться заводы и фабрики, первомайская публика стала "мельчать", а сам парк - хиреть. Вот строчки из дневника "старого фланера" Павлинова (его придумал известный журналист того времени В. О. Михневич в качестве одного из персонажей своей книжки): "И какой всегда бонтон в Екатерингофе! Нигде, кажется, не увидишь зараз столько великосветских дам, столько прелестных лошадей и блестящих экипажей..." Это про 1850-е годы. "Купец и мужик чрезвычайно умножились и стали развязны до нестерпимости" - 60-е годы. Спустя еще десятилетие: "Прежнего бонтона не осталось больше ни малейших признаков, и царит один моветон... тьфу!" И еще через десять лет: "пьяных весьма довольно", пьют или "презренный сиволдай", или "плебейское пиво". "На всем пространстве сада ни одного крюшона... Ужас! Ужас!"
Сергей ГЛЕЗЕРОВ
