Культура
ДУЭТ УЧИТЕЛЯ И УЧЕНИКА
07 май
Они вместе начинали: Георгий Ковтун - учиться балетмейстерскому искусству в Ленинградской консерватории, а Николай Боярчиков, уже будучи известным хореографом, - там преподавать (Ковтун был одним из студентов его первого набора). Потом на 15 лет их дороги разошлись: Боярчиков ставил свои философские балеты в Малом оперном в Ленинграде, учил студентов, а Ковтун отправился "завоевывать мир", он работал во многих российских театрах, стал одним из ведущих хореографов на Украине. Но судьба распорядилась, чтобы творческие пути учителя и ученика пересеклись, - сегодня они работают в одном театре, ставят совместно некоторые спектакли. За один из них, "Сказание о Йусуфе", поставленный, правда, не на "своей сцене", а в Татарском театре оперы и балета имени М. Джалиля в Казани, они выдвинуты на соискание Государственной премии.
- Легенда о прекрасном человеке, проданном в рабство в Египет завистливыми братьями, там спасшем фараона и египетский народ от страшных напастей и, несмотря ни на какие искушения, сохранившем свою доброту и честность, существует и в христианстве, и у мусульман. На Западе этого героя называют Иосифом, на востоке Йусуфом. Почему так популярна в мире эта легенда?
Николай Боярчиков: Может быть, я скажу немного вульгарно, это генеральная репетиция прихода Христа на землю. Всевышний пытается красотой исправить человеческие пороки, ведь братья Йусуфа все злые, кровожадные, доносчики. Всевышнему, наверное, казалось, что если придет просто прекрасный человек, человек изумительной красоты и доброты, то все к этому подтянутся и исправятся. Никакого учения у Йусуфа не было, он ни в чем людей не убеждал. Оказалось, не получается. Поэтому в следующий раз пришел Иисус с учением.
- Получается, красота мир не спасет?
Н.Б.: Наверное, что-то должно быть еще.
- Николай Николаевич, когда появилась идея поставить "Сказание о Йусуфе"?
Н.Б: Это история длинная. Идея возникла лет десять - двенадцать назад. Когда-то давно был замечательный спектакль
К. Я. Голейзовского на эту тему, и меня очень интересовала история Иосифа Прекрасного, предтечи Христа.
Несколько лет назад композитор Леонид Любовский из Казани предложил мне вернуться к легенде и поработать с другим ее вариантом, имеющим отношение к Корану, к татарской культуре.
- Как складывался авторский коллектив спектакля?
Н.Б.: Очень долго искалось сценическое решение, несколько художников пробовали, и никак не получалось. Наконец у нас появился дуэт художников из Киева - А. Злобин и А. Ипатьева. Нашлись деньги. Вся идейная, режиссерская концепция принадлежит мне, хореография - Ковтуну. Когда я приехал, уже почти все было готово. На мой взгляд, получился яркий, крепкий спектакль в хороших русских традициях. Хореография, режиссура, сюжет - все это вместе, по-моему, дало замечательный результат.
- Балет поставлен по мотивам одноименной поэмы, памятника булгаро-татарской поэзии XIII века, насколько сильны национальные мотивы в спектакле?
Н.Б.: У нас была борьба двух позиций - татары считали, что это должен быть балет национальный, а на мой взгляд, он должен быть интересен для любого человека. В результате мне удалось доказать, что не нужно прикипать к узко национальным интересам,- татарского акцента почти нет. Музыка в спектакле чисто европейская, современная музыка ХХ века. В хореографии есть элементы современного танца, Георгий Анатольевич - хореографически щедрый человек, и спектакль получился насыщенный, с мощным сюжетом и очень красивый.
- Как вы изучали культуру времени и места действия? Насколько глубоко погружались в эпоху?
Н.Б.: Сейчас это не проблема, есть много книг, в Эрмитаже большой отдел, посвященный Египту. Да и в балете Египет довольно частый гость: и "Антоний и Клеопатра", и "Египетские ночи", так что есть наработанные вещи. Готовясь к постановке, мы, например, узнали, что в Египте, оказывается, была очень развита акробатика.
Георгий Ковтун: Очень много встречалось тонкостей. В спектакле есть одна ошибка, публика о ней не знает: танец, появившийся после того, как я увидел на барельефе необычные фигурки с шариками и мне они понравились. Только потом этнографы мне сказали, что это было изображение надгробного танца (в спектакле, естественно, танец не имеет никакого к этому отношения).
- Как сегодня складывается судьба вашего спектакля?
Г.К.: Это до сих пор аншлаговый спектакль, билетов достать невозможно. Это очень приятно. Спектакль стал национальным подобно "Шурале" Л. В. Якобсона, который сегодня в Казани бережно хранят.
- Как на фоне других театров страны выглядит Казанский театр?
Г.К.: Я работаю почти со всеми труппами бывшего Союза, все время в дороге. Я думаю, что казанская труппа одна из самых сильных периферийных трупп. Здесь хорошие солисты, крепкий кордебалет. Сегодня большая редкость, когда не отказывают в деньгах на спектакль. В Казани идут навстречу художникам, не задумываясь, сколько это будет стоить. Поэтому приятно ставить такие спектакли.
В свое время я сам был экспериментатором: возьмешь, бывало, одну тряпку от бедности, и считается, что это авангард, поиск какой-то. Нет, это уже надоело, сейчас я хочу красоты - наверное, возраст, да и публике нужна красота.
- Как приняли вашу работу?
Н.Б.: Этот спектакль - очень важный этап для казанского театра. Зрители Татарстана, хотя там и благополучный театр, соскучились по монументальным, не побоюсь этого слова, спектаклям. Ведь никто давно не пишет для балета музыку, ушли либреттисты. Мы в нашем театре еще как-то держимся. Сейчас пытаемся делать новый спектакль - не то чтобы посвященный 300-летию, но петербургский - "Преступление и наказание" Достоевского. Называться балет будет, наверное, "Петербургские сновидения". Николай Васильевич Мартынов написал музыку, уже исполнялось две сюиты. Георгий Анатольевич ставит хореографию. Готов макет декораций, но денег ни копейки не дают, поэтому, может быть, спектакль пройдет без костюмов и без декораций. Мне кажется, лучше, когда творческие интересы опережают финансовые возможности, а не наоборот. Я не верю, когда говорят: "Дайте мне 25 миллионов, и я сделаю гениальный спектакль". Так не бывает.
- А какие еще планы?
Г.К.: Параллельно с "Преступлением и наказанием" заканчиваю спектакль в Мюзик-холле о Екатерине II. С Фарухом Рузиматовым мы сейчас работаем над "Болеро" Равеля. В Казани еще начинаю спектакль "Пер Гюнт" с теми же художниками, с той постановочной бригадой, что была и на "Йусуфе".
- Раньше провинциальные театры были стартовой площадкой для молодых хореографов. Как обстоят дела сегодня?
Н.Б.: Сейчас во всех театрах по периферии России менеджеры вытеснили хореографов, важнее стал организатор гастролей, зарабатывания денег. Типичный пример и в Петербурге: хореографа Полубенцева из его коллектива вытеснил администратор-нехореограф Тачкин. Таких примеров очень много.
- Что же можно посоветовать начинающим хореографам, как искать пути для воплощения своих замыслов?
Г.К.: У Заболоцкого есть чудное стихотворение:
Хоть на вершок,
но ближе к звездам,
Сегодня - завтра будет поздно,
Приподнимайте потолки.
Еще мне нравится выражение: "Делай, что должен, и будет, что будет". Сейчас очень трудно молодым, мне их жалко - чтобы пробиться куда-то, надо не отказываться ни от какой работы, набивать руку, все равно как поэт - ни дня без строчки, так хореограф - ни дня без хореографии. Работать надо во всех жанрах современного искусства - балет на льду, эстрада, опера, оперетта, цирк, кино; ведь везде своя специфика - ты приходишь, а там человек пожилой, тебе нужно два раза ногой топнуть, а он говорит: "Я не могу, я старый, я могу только один раз". И ты должен найти краски, чтобы было интересно тебе, этому актеру и, самое главное, зрителю, потому что он не понимает, может кто-то топнуть ногой или нет. И учиться надо не только в Консерватории, Университете культуры или Академии, у жизни надо учиться. Они выбрали самую сложную профессию.
Ольга МАКАРОВА
- Легенда о прекрасном человеке, проданном в рабство в Египет завистливыми братьями, там спасшем фараона и египетский народ от страшных напастей и, несмотря ни на какие искушения, сохранившем свою доброту и честность, существует и в христианстве, и у мусульман. На Западе этого героя называют Иосифом, на востоке Йусуфом. Почему так популярна в мире эта легенда?
Николай Боярчиков: Может быть, я скажу немного вульгарно, это генеральная репетиция прихода Христа на землю. Всевышний пытается красотой исправить человеческие пороки, ведь братья Йусуфа все злые, кровожадные, доносчики. Всевышнему, наверное, казалось, что если придет просто прекрасный человек, человек изумительной красоты и доброты, то все к этому подтянутся и исправятся. Никакого учения у Йусуфа не было, он ни в чем людей не убеждал. Оказалось, не получается. Поэтому в следующий раз пришел Иисус с учением.
- Получается, красота мир не спасет?
Н.Б.: Наверное, что-то должно быть еще.
- Николай Николаевич, когда появилась идея поставить "Сказание о Йусуфе"?
Н.Б: Это история длинная. Идея возникла лет десять - двенадцать назад. Когда-то давно был замечательный спектакль
К. Я. Голейзовского на эту тему, и меня очень интересовала история Иосифа Прекрасного, предтечи Христа.
Несколько лет назад композитор Леонид Любовский из Казани предложил мне вернуться к легенде и поработать с другим ее вариантом, имеющим отношение к Корану, к татарской культуре.
- Как складывался авторский коллектив спектакля?
Н.Б.: Очень долго искалось сценическое решение, несколько художников пробовали, и никак не получалось. Наконец у нас появился дуэт художников из Киева - А. Злобин и А. Ипатьева. Нашлись деньги. Вся идейная, режиссерская концепция принадлежит мне, хореография - Ковтуну. Когда я приехал, уже почти все было готово. На мой взгляд, получился яркий, крепкий спектакль в хороших русских традициях. Хореография, режиссура, сюжет - все это вместе, по-моему, дало замечательный результат.
- Балет поставлен по мотивам одноименной поэмы, памятника булгаро-татарской поэзии XIII века, насколько сильны национальные мотивы в спектакле?
Н.Б.: У нас была борьба двух позиций - татары считали, что это должен быть балет национальный, а на мой взгляд, он должен быть интересен для любого человека. В результате мне удалось доказать, что не нужно прикипать к узко национальным интересам,- татарского акцента почти нет. Музыка в спектакле чисто европейская, современная музыка ХХ века. В хореографии есть элементы современного танца, Георгий Анатольевич - хореографически щедрый человек, и спектакль получился насыщенный, с мощным сюжетом и очень красивый.
- Как вы изучали культуру времени и места действия? Насколько глубоко погружались в эпоху?
Н.Б.: Сейчас это не проблема, есть много книг, в Эрмитаже большой отдел, посвященный Египту. Да и в балете Египет довольно частый гость: и "Антоний и Клеопатра", и "Египетские ночи", так что есть наработанные вещи. Готовясь к постановке, мы, например, узнали, что в Египте, оказывается, была очень развита акробатика.
Георгий Ковтун: Очень много встречалось тонкостей. В спектакле есть одна ошибка, публика о ней не знает: танец, появившийся после того, как я увидел на барельефе необычные фигурки с шариками и мне они понравились. Только потом этнографы мне сказали, что это было изображение надгробного танца (в спектакле, естественно, танец не имеет никакого к этому отношения).
- Как сегодня складывается судьба вашего спектакля?
Г.К.: Это до сих пор аншлаговый спектакль, билетов достать невозможно. Это очень приятно. Спектакль стал национальным подобно "Шурале" Л. В. Якобсона, который сегодня в Казани бережно хранят.
- Как на фоне других театров страны выглядит Казанский театр?
Г.К.: Я работаю почти со всеми труппами бывшего Союза, все время в дороге. Я думаю, что казанская труппа одна из самых сильных периферийных трупп. Здесь хорошие солисты, крепкий кордебалет. Сегодня большая редкость, когда не отказывают в деньгах на спектакль. В Казани идут навстречу художникам, не задумываясь, сколько это будет стоить. Поэтому приятно ставить такие спектакли.
В свое время я сам был экспериментатором: возьмешь, бывало, одну тряпку от бедности, и считается, что это авангард, поиск какой-то. Нет, это уже надоело, сейчас я хочу красоты - наверное, возраст, да и публике нужна красота.
- Как приняли вашу работу?
Н.Б.: Этот спектакль - очень важный этап для казанского театра. Зрители Татарстана, хотя там и благополучный театр, соскучились по монументальным, не побоюсь этого слова, спектаклям. Ведь никто давно не пишет для балета музыку, ушли либреттисты. Мы в нашем театре еще как-то держимся. Сейчас пытаемся делать новый спектакль - не то чтобы посвященный 300-летию, но петербургский - "Преступление и наказание" Достоевского. Называться балет будет, наверное, "Петербургские сновидения". Николай Васильевич Мартынов написал музыку, уже исполнялось две сюиты. Георгий Анатольевич ставит хореографию. Готов макет декораций, но денег ни копейки не дают, поэтому, может быть, спектакль пройдет без костюмов и без декораций. Мне кажется, лучше, когда творческие интересы опережают финансовые возможности, а не наоборот. Я не верю, когда говорят: "Дайте мне 25 миллионов, и я сделаю гениальный спектакль". Так не бывает.
- А какие еще планы?
Г.К.: Параллельно с "Преступлением и наказанием" заканчиваю спектакль в Мюзик-холле о Екатерине II. С Фарухом Рузиматовым мы сейчас работаем над "Болеро" Равеля. В Казани еще начинаю спектакль "Пер Гюнт" с теми же художниками, с той постановочной бригадой, что была и на "Йусуфе".
- Раньше провинциальные театры были стартовой площадкой для молодых хореографов. Как обстоят дела сегодня?
Н.Б.: Сейчас во всех театрах по периферии России менеджеры вытеснили хореографов, важнее стал организатор гастролей, зарабатывания денег. Типичный пример и в Петербурге: хореографа Полубенцева из его коллектива вытеснил администратор-нехореограф Тачкин. Таких примеров очень много.
- Что же можно посоветовать начинающим хореографам, как искать пути для воплощения своих замыслов?
Г.К.: У Заболоцкого есть чудное стихотворение:
Хоть на вершок,
но ближе к звездам,
Сегодня - завтра будет поздно,
Приподнимайте потолки.
Еще мне нравится выражение: "Делай, что должен, и будет, что будет". Сейчас очень трудно молодым, мне их жалко - чтобы пробиться куда-то, надо не отказываться ни от какой работы, набивать руку, все равно как поэт - ни дня без строчки, так хореограф - ни дня без хореографии. Работать надо во всех жанрах современного искусства - балет на льду, эстрада, опера, оперетта, цирк, кино; ведь везде своя специфика - ты приходишь, а там человек пожилой, тебе нужно два раза ногой топнуть, а он говорит: "Я не могу, я старый, я могу только один раз". И ты должен найти краски, чтобы было интересно тебе, этому актеру и, самое главное, зрителю, потому что он не понимает, может кто-то топнуть ногой или нет. И учиться надо не только в Консерватории, Университете культуры или Академии, у жизни надо учиться. Они выбрали самую сложную профессию.
Ольга МАКАРОВА
