Культура
ДОСТОЕВСКИЙ ПРОТИВ РЭМБО
20 май
Владимир Бортко - достаточно известный и опытный режиссер, чтобы не понимать тех законов телепоказа сериала, которые нынче царят в эфире. Он не однажды снимал картины именно для телевидения, хотя впервые для себя избрал столь продолжительный вариант с десятью сериями. Но, на мой пристрастный взгляд, два обстоятельства существенно сдерживали режиссера Бортко в поисках решений. Первое - вряд ли зажившая душевная рана в связи со срывом проекта экранизации "Мастера и Маргариты". Мистика здесь взяла верх над искусством. А второе обстоятельство связано с тем контекстом, в котором выстраивается целая плеяда деятелей мировой культуры, ранее бравшихся за экранизацию и инсценировку "Идиота". Загадку столь неодноначного творения пытались в разное время разгадать Акира Куросава и Иван Пырьев, Анджей Вайда и Георгий Товстоногов. Князя Мышкина играли Жерар Филипп и Иннокентий Смоктуновский, Олег Янковский и Юрий Яковлев.
Петербургский интерпретатор романа пошел ва-банк, сохранив текст диалогов первоисточника почти без изменений. И самое главное, что невероятно притягивает к телефильму, - это как раз озвученное СЛОВО Достоевского. Оно аранжировано в рамки мелодраматических семейных скандалов, ссор, рукоприкладства, так напоминающих идущие нынче "мыльные" телесериалы. Впрочем, сочетание игры низменных страстей и разговоров о высокой духовности - едва ли не самый фирменный признак стиля великого Федора Михайловича, умевшего соединять на одной странице бульварную интригу и Бога.
Высшим судьей в "Идиоте" должен стать и становится князь Мышкин, которого Владимир Бортко и Евгений Миронов наделили всеми признаками проповедника, постепенно лишающегося рассудка от зрелища людской подлости. Интонации нынешнего Льва Николаевича запоминаются так же, как и воспаленный взгляд его постоянно мятущихся глаз. Евгений Миронов-Мышкин играет доброго человека, которого одолевает Зло. И рядом с этой безусловной удачей телесериала возникает настоящая сборная команда действительно лучших и узнаваемых наших актеров, среди которых и разошлись остальные роли. Каждый хорош на своем участке сюжетного поля, каждый блистательно отыгрывает ту или иную сцену или реплику. Но ощущения ансамбля все же не возникает. Слишком известны они и их лица, слишком привычны интонации. Каждый - будь то Инна Чурикова или Михаил Боярский - воспринимается уже как некий готовый и растиражированный телеэкраном знак или образ. Они сами по себе уже стали виртуальными персонажами. Особенно это очевидно в случае с Настасьей Филипповной, роль которой была доверена популярной нынче звезде сериалов Лидии Вележевой. Вчерашняя героиня "Воровки" должна была перевоплотиться в образ страдающей содержанки, из-за которой, собственно, и бушуют у Достоевского все страсти. Актриса же предпочла играть некую la famme fatalle, что выдает с головой суть режиссерского замысла.
Владимир Бортко открыл в романе то, о чем либо умалчивали, либо неохотно говорили его интерпретаторы. Ведь интригу движет элементарная жажда денег. Неслучайно так часто мелькают в кадре ассигнации и драгоценности. Сама Настасья Филипповна стала той самой "дорогой вещью", из-за которой и происходят противные совести и нравственному чувству торги.
Сериал по Достоевскому еще не завершил свой экранный путь. Но уже сейчас проглядываются признаки того, что "Идиот" замышлялся и исполнялся как определенный экранный продукт, если хотите, эстетический телетовар, призванный привлечь на сторону канала-демонстратора огромную зрительскую аудиторию. Трудно предугадать нынче окончательный счет матча в эфирном противостоянии князя Мышкина-Миронова против Рэмбо-Сталлоне. Но очень бы хотелось, чтобы русская классика в интепретации Владимира Бортко взяла верх. Тогда можно будет заняться окончательным анализом того, что мы увидели в десятисерийном телесериале со столь знакомым названием "Идиот".
Сергей ИЛЬЧЕНКО
Петербургский интерпретатор романа пошел ва-банк, сохранив текст диалогов первоисточника почти без изменений. И самое главное, что невероятно притягивает к телефильму, - это как раз озвученное СЛОВО Достоевского. Оно аранжировано в рамки мелодраматических семейных скандалов, ссор, рукоприкладства, так напоминающих идущие нынче "мыльные" телесериалы. Впрочем, сочетание игры низменных страстей и разговоров о высокой духовности - едва ли не самый фирменный признак стиля великого Федора Михайловича, умевшего соединять на одной странице бульварную интригу и Бога.
Высшим судьей в "Идиоте" должен стать и становится князь Мышкин, которого Владимир Бортко и Евгений Миронов наделили всеми признаками проповедника, постепенно лишающегося рассудка от зрелища людской подлости. Интонации нынешнего Льва Николаевича запоминаются так же, как и воспаленный взгляд его постоянно мятущихся глаз. Евгений Миронов-Мышкин играет доброго человека, которого одолевает Зло. И рядом с этой безусловной удачей телесериала возникает настоящая сборная команда действительно лучших и узнаваемых наших актеров, среди которых и разошлись остальные роли. Каждый хорош на своем участке сюжетного поля, каждый блистательно отыгрывает ту или иную сцену или реплику. Но ощущения ансамбля все же не возникает. Слишком известны они и их лица, слишком привычны интонации. Каждый - будь то Инна Чурикова или Михаил Боярский - воспринимается уже как некий готовый и растиражированный телеэкраном знак или образ. Они сами по себе уже стали виртуальными персонажами. Особенно это очевидно в случае с Настасьей Филипповной, роль которой была доверена популярной нынче звезде сериалов Лидии Вележевой. Вчерашняя героиня "Воровки" должна была перевоплотиться в образ страдающей содержанки, из-за которой, собственно, и бушуют у Достоевского все страсти. Актриса же предпочла играть некую la famme fatalle, что выдает с головой суть режиссерского замысла.
Владимир Бортко открыл в романе то, о чем либо умалчивали, либо неохотно говорили его интерпретаторы. Ведь интригу движет элементарная жажда денег. Неслучайно так часто мелькают в кадре ассигнации и драгоценности. Сама Настасья Филипповна стала той самой "дорогой вещью", из-за которой и происходят противные совести и нравственному чувству торги.
Сериал по Достоевскому еще не завершил свой экранный путь. Но уже сейчас проглядываются признаки того, что "Идиот" замышлялся и исполнялся как определенный экранный продукт, если хотите, эстетический телетовар, призванный привлечь на сторону канала-демонстратора огромную зрительскую аудиторию. Трудно предугадать нынче окончательный счет матча в эфирном противостоянии князя Мышкина-Миронова против Рэмбо-Сталлоне. Но очень бы хотелось, чтобы русская классика в интепретации Владимира Бортко взяла верх. Тогда можно будет заняться окончательным анализом того, что мы увидели в десятисерийном телесериале со столь знакомым названием "Идиот".
Сергей ИЛЬЧЕНКО
