Культура
ПОЮТ УНИЖЕННЫЕ И ОСКОРБЛЕННЫЕ
24 май
- Александр Борисович, как у вас возникла идея написать оперу для драматического театра?
- Достоевский всегда был моим любимым автором. Я его серый десятитомник прочитал в 14 лет. Я уже тогда думал: "Вот было бы здорово написать оперу по Достоевскому!"
Сегодня с большим волнением жду, как будет реагировать публика, потому что для зрителей драматического театра опера - непростая вещь. И музыка сложная, и стихи сложные, и Достоевский со своими героями сложен. В поддавки со зрителями мы не играем, не упрощаем историю. Мы не даем зрителю расслабиться и просто отдохнуть, просто получить удовольствие, как часто делается в мюзиклах. Здесь все серьезно, грандиозно, трагически.
- Вы - житель Америки и знаете прекрасно всю систему бродвейских мюзиклов. Сейчас у нас началось повальное увлечение воспроизведением бродвейских мюзиклов, особенно в Москве. То, что происходит в Театре им. Ленсовета, чем-то отличается от классического мюзикла, от американской традиции?
- Конечно, это русское произведение, и оно гораздо ближе к жанру оперы. Это оперная структура, оперные арии, ансамбли, хоры. Это далеко от американской традиции, во всяком случае, гораздо дальше, чем некоторые другие мои произведения. Тем не менее здесь демократический, мелодичный музыкальный язык, в духе Рахманинова, Чайковского. Хорошая, нормальная русская классическая музыка...
- Ваша опера очень мелодичная, лирические темы прекрасны. Можно сказать, что опера получилась лирико-драматическая, хотя в ней рефреном проходят слова: "Город-чудовище, город-паук". Вы эту тему смягчаете сознательно?
- Образ безумного фантастического города, страшного в некоторых своих проявлениях - он, безусловно, присутствует. Но все-таки это гармоничный и очень красивый город, в нем уживаются одновременно злость и остервенелость, красота и гармония. Мне кажется, что портрет города получился, хотя это не было целью. Все-таки мое дело было рассказать средствами музыки историю конкретных людей, их страданий, любви, болей и радостей.
- Когда вы приступили к сочинению, у вас не было опасений по отношению к Федору Михайловичу? Ведь театр находится в его информационном хронотопном поле - визави дом, в котором он жил и написал "Бедных людей", рядом - собор, в который он ходил, в самом театре был русский купеческий дом, в котором, вполне вероятно, автор "Игрока" играл в азартные игры. Вам не страшно было?
- "Волков бояться..." Верди писал оперу "Макбет" - и его тоже пугали Шекспиром и заколдованной пьесой. Или говорят: те, кто прикасается к "Мастеру и Маргарите", испытывают беды и ужасы. Творческий человек должен быть бесстрашным, его не должны останавливать никакие страхи и легенды. Думать о последствиях нельзя. Мне нравится этот роман, я его слышу - и я работаю. А судьба уже распорядится мною и моим произведением, как сочтет нужным. А вдруг именно Достоевский мне все это и "надиктовал"? Вдруг он за меня, а не против. Пушкинские слова: "Есть упоение в бою и бездны страшной на краю, и счастлив тот, кто средь волнения их испытать и ведать мог..." Мне, как творческому человеку, нравится быть на краю бездны - это меня возбуждает.
- Вы в эту бездну заглянули?
- Думаю, да.
Ольга ЗИНЧЕНКО
- Достоевский всегда был моим любимым автором. Я его серый десятитомник прочитал в 14 лет. Я уже тогда думал: "Вот было бы здорово написать оперу по Достоевскому!"
Сегодня с большим волнением жду, как будет реагировать публика, потому что для зрителей драматического театра опера - непростая вещь. И музыка сложная, и стихи сложные, и Достоевский со своими героями сложен. В поддавки со зрителями мы не играем, не упрощаем историю. Мы не даем зрителю расслабиться и просто отдохнуть, просто получить удовольствие, как часто делается в мюзиклах. Здесь все серьезно, грандиозно, трагически.
- Вы - житель Америки и знаете прекрасно всю систему бродвейских мюзиклов. Сейчас у нас началось повальное увлечение воспроизведением бродвейских мюзиклов, особенно в Москве. То, что происходит в Театре им. Ленсовета, чем-то отличается от классического мюзикла, от американской традиции?
- Конечно, это русское произведение, и оно гораздо ближе к жанру оперы. Это оперная структура, оперные арии, ансамбли, хоры. Это далеко от американской традиции, во всяком случае, гораздо дальше, чем некоторые другие мои произведения. Тем не менее здесь демократический, мелодичный музыкальный язык, в духе Рахманинова, Чайковского. Хорошая, нормальная русская классическая музыка...
- Ваша опера очень мелодичная, лирические темы прекрасны. Можно сказать, что опера получилась лирико-драматическая, хотя в ней рефреном проходят слова: "Город-чудовище, город-паук". Вы эту тему смягчаете сознательно?
- Образ безумного фантастического города, страшного в некоторых своих проявлениях - он, безусловно, присутствует. Но все-таки это гармоничный и очень красивый город, в нем уживаются одновременно злость и остервенелость, красота и гармония. Мне кажется, что портрет города получился, хотя это не было целью. Все-таки мое дело было рассказать средствами музыки историю конкретных людей, их страданий, любви, болей и радостей.
- Когда вы приступили к сочинению, у вас не было опасений по отношению к Федору Михайловичу? Ведь театр находится в его информационном хронотопном поле - визави дом, в котором он жил и написал "Бедных людей", рядом - собор, в который он ходил, в самом театре был русский купеческий дом, в котором, вполне вероятно, автор "Игрока" играл в азартные игры. Вам не страшно было?
- "Волков бояться..." Верди писал оперу "Макбет" - и его тоже пугали Шекспиром и заколдованной пьесой. Или говорят: те, кто прикасается к "Мастеру и Маргарите", испытывают беды и ужасы. Творческий человек должен быть бесстрашным, его не должны останавливать никакие страхи и легенды. Думать о последствиях нельзя. Мне нравится этот роман, я его слышу - и я работаю. А судьба уже распорядится мною и моим произведением, как сочтет нужным. А вдруг именно Достоевский мне все это и "надиктовал"? Вдруг он за меня, а не против. Пушкинские слова: "Есть упоение в бою и бездны страшной на краю, и счастлив тот, кто средь волнения их испытать и ведать мог..." Мне, как творческому человеку, нравится быть на краю бездны - это меня возбуждает.
- Вы в эту бездну заглянули?
- Думаю, да.
Ольга ЗИНЧЕНКО
