ЧУДО О ВАНЕ И СВЕТЕ

Мужчина был не против продолжения связи. Но происходило все это в далекие времена, когда аборт (да еще несовершеннолетней девушке) был делом совершенно нелегальным и делался в подпольных условиях. Заходила в тот кабинет Наташа молодой и здоровой, а выходила бледной, серой и постаревшей, с мукой во взгляде. Он ждал. Он на руках отнес ее до машины, довез до друзей, где Наташа должна была отлежаться, и когда он уложил ее на тахту в квартире друзей, Наташа разревелась и сказала совершенно по-взрослому: "Я не хочу тебя видеть больше никогда в жизни. Все прошло неудачно, врач сказал, что у меня больше не будет детей".
Он попытался ее успокоить тем, что врачи всегда перестраховываются, что это все ерунда и осложнения после абортов проявляются спустя много времени, но Наташа только рыдала и отворачивалась.
Она закончила школу и уехала в Петербург из своего городка - отчасти для того, чтобы забыть этот кошмар, отчасти - чтобы поступить в институт. Почему она выбрала медицинский, да еще и педиатрию - точно сказать трудно. Но где-то в глубине души Наташа знала, что этот выбор - одновременно - надежда и наказание.
Надежда, что, став доктором, она во всем разберется, будет долго лечиться и сможет стать матерью, а наказание - возвращать здоровье ребятишкам, каждый день напоминая себе, что своего ребенка - не будет.
Надежда рассеялась быстро. Осложнения были такими, что лечить было нечего - ни одного шанса. Выходя замуж, Наташа рассказала жениху, что бесплодна, но тот воспринял это спокойно.
15 лет пролетели как один день. Они оба учились, сначала в институте, потом в интернатуре, потом в ординатуре, после делали карьеру, шли рука об руку, но вот, наконец, все устоялось, и жизнь пошла по накатанной колее - работа, выходные, работа. Наташе было далеко за тридцать, и она приняла решение. Надо усыновить чужого ребенка.
Муж был категорически против - во-первых, им хватает друг друга, во-вторых, они оба перспективные специалисты и им предстоит еще очень много работать, а не заниматься воспитанием детей. В-третьих, наследственность - в основном ребятишки из неблагополучных семей, и, в-четвертых, квартира однокомнатная и пока нет никаких надежд на то, что она станет хотя бы двухкомнатной, ибо ученые в России не очень хорошо ценятся, по крайней мере "молодые"...
Причины были веские, серьезные, и Наташа мужу вняла. Институт, в котором работала Наташа, принимал участие в благотворительной программе, и однажды ее направили в детский дом в Ленобласти - бригада высококлассных врачей должна была обследовать и подлечить детдомовских ребятишек.
Наташа потом расскажет, что сердце екнуло, и она поняла - это шанс хотя бы посмотреть на ребятишек поближе и примериться к своей давней мечте. Так получилось, что одного ребятенка она взяла на руки, хотя он был уже большой мальчишка, шести лет. И он доверчиво обнял ее за шею. И так, с ним на руках, прервав осмотр, Наташа чуть не бегом понеслась к директору детского дома.
- Отпустите ребенка со мной на каникулы? Мы все лето проводим на даче, ему будет со мной хорошо, я возьму отпуск, я напишу вам все расписки... Хотите, я паспорт оставлю?
Это было нарушение всех правил, но на директора смотрели две пары умоляющих глаз - Наташины и пацаненка, к тому же Наташа была кандидатом наук, человеком надежным, и директриса рискнула.
Муж был уверен, что за лето Наташа наиграется с Ванечкой и осенью со спокойным сердцем расстанется с ним, задарив игрушками и изредка навещая в детдоме.
Но вышло все совершенно иначе. Маленький колокольчик, неизбалованный, ласковый, не по-детски серьезный и самостоятельный стал частью семьи, и муж понял, что ощущает какую-то странную гордость оттого, что вот они идут втроем, настоящей семьей, а он - как бы отец. Осенью стали хлопотать и забрали Ванюшку. Тот рассказывал, что помнит совершенно немного, что у него еще есть сестренка, но воспитательница говорила, что она в другом детском доме санаторного типа, потому что болела, и вообще этот детский дом далеко, в подмосковном поселке. А родители погибли в автокатастрофе, и никого больше нет. Понятно, что особой веры этим словам не было - чтобы не травмировать детей, им часто рассказывают такие истории вместо того, чтобы рассказать правду: что папа в тюрьме, а мама - алкоголичка.
Но вот хлопоты кончились, и на руки выдали ванюшкины документы и кое-какие документы из личного дела. Рассказы ребенка оказались правдой. Сестренка была, жила в Подмосковье. Муж был категорически против даже разговоров о том, чтобы забрать и сестренку. Ванюшке выгородили уголок в однокомнатной квартире, но второго уголка найти было невозможно, откладывать деньги на расширение жилплощади не было никакой возможности - до зарплаты доживали точнехонько - не оставалось ни рубля. Муж был, как всегда, разумен и прав.
В московских командировках Наташа останавливалась у приятельницы в Королеве - до Москвы далековато, конечно, но всегда можно добраться, экономия на гостинице, и встречи с подругой были нечастыми и радостными. Они не виделись уже давно, и Наташа, остановившись у Оли, рассказала ей все - и про Ванюшку, и про Свету - сестренку, которая где-то здесь, совсем рядом. Оля расплакалась, но сказала: "Наташка, Алексей прав. Мир не без добрых людей, может, и Светочку кто заберет. А так - не потянете, станете злобиться, дети будут чувствовать себя виноватыми."
В общем, обе ревели как белуги, когда в дверь позвонила соседка. Оля хорошо вязала, и соседка явилась с вязаньем в руках - за консультацией. Увидев ревущих подруг, она стала говорить, что зайдет в другой раз, но те остановили ее, усадили за стол, налили чаю, и разговор закрутился по новой вокруг той же Светочки и невозможности взять ее к Ване. Вдруг соседка побледнела, поставила чашку с чаем на стол и потянулась за сигаретой.
- Что с тобой? - спросила Оля.
- Что-то мне дурно. Не знаю даже - сказать вам или не сказать... А то и вам дурно станет...
Понятно, что после такого предисловия на соседку насели вдвоем.
- Ты же, Оля, знаешь, где я работаю.
- Ну, знаю, и что? - отмахнулась Ольга и вдруг осеклась.
- Погоди, ты хочешь сказать?..
- О чем вы? - не выдержала Наташа, - ну скажите же мне!
- Видишь ли, Наташенька, я как-то забыла, мне как-то в голову не пришло, что Нина (так звали соседку), уже много лет мотается в этот самый поселок, про который мы с тобой говорили...
- И что, она видела Светочку?!
- Говори, Нина...
- Я каждый день Светочку вижу, потому что воспитатель в их группе. А завтра мы едем на дачу, а я на дачу обязательно кого-нибудь из ребятишек беру подышать. Поэтому Светочку я сегодня с собой привезла, и она сейчас на попечении моей мамы этажом выше мультики смотрит. Если это, конечно, та Светочка...
Все трое уже знали, что Светочка та, и что доводы, конечно, резонные, но против судьбы не пойдешь. И если судьба подает такие четкие, яркие знаки, то их нельзя игнорировать.
Наташа потянулась за мобильником - звонить мужу. Взяла его в руки, включила... Потерянный звонок. От мужа. Позвонила домой.
- А я тебе звоню-звоню, такая удача, я не рассчитывал... Я получил грант, помнишь - мы подавали заявку полгода назад?! Я и думать забыл! 10 тысяч, сможем теперь двухкомнатную квартиру купить! Ты что молчишь, ты не рада?
- Видишь ли, Леша... Такое дело, похоже это грант не для нас, а для Светочки... Ты подожди, я тебе расскажу...
И Наташа ушла с трубкой в комнату, оставив на кухне приятельниц допивать чай. Вернулась счастливая.
- Он все понял. Нина, идем за Светочкой!
Больше чудес в этой семье пока не было. Семья как семья. Квартира двухкомнатная. Грант давно кончился. Докторская Алексея почти что написана, а вот Наташина - вряд ли когда будет. Она ушла из науки и работает в детском центре на полставки - чтобы оставалось время заниматься детьми и хозяйством.
Документы на Светочку оформились на удивление легко. Денег вроде хватает. Ванюшка пошел в школу, учится средне, но рисует отлично. Светочка мечтает стать актрисой в свои четыре года, чем всех умиляет. А Наташа, когда проходит мимо Храма, всегда заходит - поставить свечку Богородице - чтобы хватило сил и здоровья ей и Алексею поставить детей на ноги и дождаться, может быть, внуков.
Елена КИСЕЛЕВА