Общество
ОН СТОЯЛ ЗА ЛЮДЕЙ
26 июля
Правдолюбов и правозащитников у нас никогда особенно не жаловали. Во всяком случае, относились с подозрением. Больше любили тех, кто обещал скорую райскую жизнь без особенных усилий.
А Короленко был именно таким правдолюбом, правозащитником и праведником - смолоду и до последнего вздоха. Одним из тех, кто всегда "истину царям с улыбкой говорил". Цари истины не любят, поэтому первая ссылка последовала, когда молодому литератору едва исполнилось 26 лет. Дальше начались "его университеты" - ссылки, административные поселения, полицейский надзор...
Но правду Короленко говорил не только царям, полицейским чинам и прочему начальству. Правду он говорил и народу. Не обольщался на его счет, и с первоначальными народническими иллюзиями расстался. Хорошо зная, каков он, народ российский, познакомившись по тюрьмам и ссылкам с самыми темными его представителями - ворами, насильниками, убийцами, - писатель Владимир Короленко оставался, однако, настоящим правозащитником. Защищал и спасал всех униженных и оскорбленных: крестьян от притеснений и обманов, евреев от погромов, голодающих от голода. Спас целый народ - вотяков - от обвинений в ритуальном убийстве. Неустанно разоблачал всяческие махинации и злоупотребления властей. Себя называл "писателем и политическим партизаном".
И таковым оставался на протяжении всей жизни. Незадолго до смерти, увидев воочию, что большевистская утопия оборачивается массовыми бессудными расстрелами и разгулом "чрезвычаек", написал 6 писем Луначарскому, в которых с болью и горечью доказывал ленинскому наркому, что ложь большевистских вождей, насилие и отсутствие свободы слова обернется крахом. И надо немедленно всю эту бесовщину остановить, пока не поздно. Хотя понимал, что поздно и остановить вряд ли удастся.
Точно так же Короленко пытался остановить волну смертных казней в 1910 году, написав статью "Бытовое явление", которая потрясла Толстого своей силой и убедительностью. Будучи правозащитником, журналистом, публицистом, Короленко всегда оставался писателем, художником, автором "Слепого музыканта", рассказов "Река играет", "Сон Макара", "Чудная", автобиографического романа "История моего современника"... Это была на редкость цельная натура: человеческое, личностное, гражданственное переплеталось в ней с талантом и воображением художника, темпераментом публициста, упорством правозащитника. Чехов сказал: "Я готов поклясться, что Короленко очень хороший человек. Идти не только рядом, но даже за этим парнем - весело". Такое мнение разделяли многие. И до такой степени разделяли, что в 1917 году некоторые круги выдвигали Короленко на пост президента Российской Республики. Правда, большинству и тогда было ясно, что такой президент в России невозможен.
При этом никаких пьедесталов, пафоса, величавости. "Он был слишком мягок, слишком любил и уважал людей для того, чтобы стать великим писателем: настоящие цари литературы, как великие исторические цари, должны быть суровы", - сказал о Короленко Марк Алданов в маленькой статье, вышедшей в эмигрантском парижском журнале "Современные записки" вскоре после смерти писателя.
А начинается эта статья цитатой из рассказа Короленко "Временные обитатели подследственного отделения": "Зачем это ты, Яков, стучишь? Кто тебя слышит? Ведь никого нет, - сказал я. Яков вскинул на меня своими большими глазами и в голосе его, как он отвечал, слышалась какая-то обрядная важность.
- Стою за Бога, за великого Государя, за Христов закон, за святое крещение, за все отечество и за всех людей... Обличаю начальников, начальников неправедных обличаю... Стучу..."
Александр УРЕС
А Короленко был именно таким правдолюбом, правозащитником и праведником - смолоду и до последнего вздоха. Одним из тех, кто всегда "истину царям с улыбкой говорил". Цари истины не любят, поэтому первая ссылка последовала, когда молодому литератору едва исполнилось 26 лет. Дальше начались "его университеты" - ссылки, административные поселения, полицейский надзор...
Но правду Короленко говорил не только царям, полицейским чинам и прочему начальству. Правду он говорил и народу. Не обольщался на его счет, и с первоначальными народническими иллюзиями расстался. Хорошо зная, каков он, народ российский, познакомившись по тюрьмам и ссылкам с самыми темными его представителями - ворами, насильниками, убийцами, - писатель Владимир Короленко оставался, однако, настоящим правозащитником. Защищал и спасал всех униженных и оскорбленных: крестьян от притеснений и обманов, евреев от погромов, голодающих от голода. Спас целый народ - вотяков - от обвинений в ритуальном убийстве. Неустанно разоблачал всяческие махинации и злоупотребления властей. Себя называл "писателем и политическим партизаном".
И таковым оставался на протяжении всей жизни. Незадолго до смерти, увидев воочию, что большевистская утопия оборачивается массовыми бессудными расстрелами и разгулом "чрезвычаек", написал 6 писем Луначарскому, в которых с болью и горечью доказывал ленинскому наркому, что ложь большевистских вождей, насилие и отсутствие свободы слова обернется крахом. И надо немедленно всю эту бесовщину остановить, пока не поздно. Хотя понимал, что поздно и остановить вряд ли удастся.
Точно так же Короленко пытался остановить волну смертных казней в 1910 году, написав статью "Бытовое явление", которая потрясла Толстого своей силой и убедительностью. Будучи правозащитником, журналистом, публицистом, Короленко всегда оставался писателем, художником, автором "Слепого музыканта", рассказов "Река играет", "Сон Макара", "Чудная", автобиографического романа "История моего современника"... Это была на редкость цельная натура: человеческое, личностное, гражданственное переплеталось в ней с талантом и воображением художника, темпераментом публициста, упорством правозащитника. Чехов сказал: "Я готов поклясться, что Короленко очень хороший человек. Идти не только рядом, но даже за этим парнем - весело". Такое мнение разделяли многие. И до такой степени разделяли, что в 1917 году некоторые круги выдвигали Короленко на пост президента Российской Республики. Правда, большинству и тогда было ясно, что такой президент в России невозможен.
При этом никаких пьедесталов, пафоса, величавости. "Он был слишком мягок, слишком любил и уважал людей для того, чтобы стать великим писателем: настоящие цари литературы, как великие исторические цари, должны быть суровы", - сказал о Короленко Марк Алданов в маленькой статье, вышедшей в эмигрантском парижском журнале "Современные записки" вскоре после смерти писателя.
А начинается эта статья цитатой из рассказа Короленко "Временные обитатели подследственного отделения": "Зачем это ты, Яков, стучишь? Кто тебя слышит? Ведь никого нет, - сказал я. Яков вскинул на меня своими большими глазами и в голосе его, как он отвечал, слышалась какая-то обрядная важность.
- Стою за Бога, за великого Государя, за Христов закон, за святое крещение, за все отечество и за всех людей... Обличаю начальников, начальников неправедных обличаю... Стучу..."
Александр УРЕС
