Культура
МУЗЫКА И ПОЭЗИЯ - МЕТРОНОМЫ ВРЕМЕНИ
31 июля
"Омаж" Бродскому Шеймуса Хини собрал столько слушателей, что в музее не хватило для всех стульев, и многим пришлось стоять. "Я старый школьный учитель и люблю, когда передо мной целый класс", - порадовался известный ирландский поэт, нобелевский лауреат.
Это иностранное имя трудно запомнить. Представляя публике поэта, Андрей Битов сказал, что в русское ухо плохо влезают чужие слова, но остаются там надолго, а то и навсегда. Битова и Хини познакомил Бродский, "ткнув пальцем" в ирландца на какой-то серьезной конференции в Америке в 1987 году. В 1996 году Шеймус Хини получил литературную премию Нобеля. И тут, пошутил Битов, пришлось прочитать стихи лауреата, не владея английским настолько, чтобы понимать то, о чем поют в джазе, пишут в стихах и объявляют на вокзале. "Но с первой же строки я задохнулся от состояния оправданности жизни, отличая гения, - говорит писатель. - У Иосифа Бродского и Шеймуса Хини есть общие формулы в творчестве, есть душевная перекличка. Недаром они дружили. Каждый по отдельности хорош, а вместе - это великое сочетание ожерелья поэтов во времени".
В субботу 28 января 1996 года Шеймусу Хини позвонили из редакции New York Times и попросили написать некролог в прозе. Но получились стихи, размеренные ритмом стихотворения Бродского, когда-то посвященного поэтом памяти Одена.
Этот жесткий твердый лед
Не отпустит, не пройдет.
Лед кладбищенских шагов,
Лед архангельских снегов.
В нем не сделаешь пролом
Ни пером, ни топором.
Адской бездны глубина
Заморожена до дна.
Заморожен, как ледник,
Сердца твоего родник.
"Знаю, это стихотворение понравилось бы Иосифу. Музыка и поэзия - они отмечают время, ритм. Иосиф всегда учил, что поддерживать ритм очень важно", - говорит ирландский поэт.
Они познакомились, когда Бродский, покинув дом в Петербурге (Шеймус показывает рукой на фотографию во всю стену), приехал в Соединенные Штаты (теперь фото на противоположной стене). "Он мне сразу очень понравился, потому что относился ко всему с большой подозрительностью, - вспоминает Хини. - Начнем с того, что у Иосифа были великолепные манеры. И еще что-то такое диковатое, от чего создавалось впечатление внутренней угрозы, исходящей от него. "Кролик в свете фар" - такое английское выражение к этому очень подходит.
Не преувеличивая, можно сказать, что благодаря своей силе поэта Бродский изменил отношение зарубежных поэтов к тому, что они сами создают. Он напомнил всем, что поэзия прошлого не умерла, она продолжает жить и можно иметь личные отношения, например, с Данте. С большим удовольствием, знанием, страстью говорил он о разных поэтах, об их достоинствах, зная поэзию изнутри. Заслуга Иосифа Бродского состоит также в том, что он заставил лучше понимать поэзию, поднял уровень ее понимания. Прекрасный преподаватель, он заставлял своих учеников учить стихи наизусть - этому ценному примеру потом последовали и другие американские профессора".
"ОДНАЖДЫ МЫ ОСТАНЕМСЯ ЗДЕСЬ НАВСЕГДА"
Шеймус Хини был старшим, девятым ребенком в семье ирландского фермера, занимающегося разведением скота. Получив стипендию на обучение в колледже в Северной Ирландии, дальше учился, переходя из одной школы в другую. В Северной Ирландии Шеймус чувствует себя дома и в кругу протестантов, и в кругу католиков. "Хотя могут быть серьезные политические и культурные расхождения, но мы очень близки, в каком-то смысле, как любовники. И одинаково подозрительны", - говорит ирландец.
В начале ХХ века кельтская культура носила характер идеологический, а сейчас наблюдается возрождение ирландской литературы. На ирландском языке говорит очень небольшая часть населения страны, это язык простых людей, рыбаков, живущих в западных районах Ирландии. После получения независимости ирландский язык стал официальным. Теперь это документ, паспорт, способ проникнуть в высшие слои общества и сделать карьеру, но в некотором смысле, как считает Хини, язык окостенел - творческая энергия покинула ирландскую литературу. В интеллектуальных кругах знают, говорят и пишут на этом языке, способствуют его развитию. Говоря на языке быта, сам Шеймус Хини в творчестве предпочитает английский.
В ирландской литературе, как считает Хини, есть интересный поэт - постмодернист Пол Молдун, который оказывает большое влияние на англоязычных молодых поэтов. Пол Молдун сочетает в себе, с одной стороны - поэта от земли, от сохи, и в тоже время в нем есть сухой холодный ум и расчет, отличное знание современной поэзии.
Из англоязычных писателей поколение Шеймуса Хини, как и он сам, высоко ценит Джеймса Джойса, который "как огромный корабль вышел из вод, поглотил все и вобрал в себя все мифологическое творчество".
Директор колледжа, в котором преподавал будущий нобелевский лауреат, как заклинание, как проповедь повторял: "Читайте Чехова! Читайте "Смерть Ивана Ильича" Толстого!" Достоевский, Чехов - эти имена были священными. У Достоевского есть антиподы, очень важные в литературе, например, Набоков, которого очень любит ирландский поэт, считая его при этом полной своей противоположностью.
Невозможно узнать литературу без переводчиков, без их труда мы были бы лишены текстов самых любимых авторов. Как рассказывает Шеймус Хини, он читал поэзию Осипа Мандельштама не меньше, чем в шести различных переводах. Но только услышав, как читает стихи Мандельштама на русском языке Бродский, получил ощущение ритма, размера. Именно этого часто не может достичь переводчик. Мандельштам очень много переводил и придерживался строгих правил, соблюдая размер и ритм стиха. Бродский дал такое сравнение: "Мандельштам - это ритм позднего яйца".
В тот год, когда Иосиф Бродский отправился в ссылку, Шеймус Хини, преподававший шесть лет английский язык в Педагогическом университете, оставил это занятие.
В юности он написал, по собственному признанию, один ужасающий рассказ, с тех пор никогда больше не писал ни прозу, ни беллетристику, а университетские лекции превратились в эссе. Теперь пишет критическую прозу, и лучшего словосочетания, определяющего этот жанр, подобрать не может. "Я писал поэмы, - говорит Шеймус. - Но существует разница: писать поэмы или называться поэтом. Думаю, у меня есть призвание, но я не до конца ему последовал".
За месяц до смерти Бродского, увидав в окне самолета облако, напоминающее ангела, Андрей Битов написал: "Поэт - это завтрак Бога". Это посвящение Бродскому применимо и к Шеймусу Хини. "Стихи пишут все. Поэты не пишут стихи, они заняты чем-то другим. Мне кажется, они спасают себя от безумия, спасая нас. Это биологическая, почти стадная функция, в которой мы остро нуждаемся. Поэты гармонизируют мир. Они выпрыгивают, выскакивают из безумия, и только так мы не сошли с ума", - подвел итог поэтического вечера Битов.
Людмила ВОЛКОВА
Это иностранное имя трудно запомнить. Представляя публике поэта, Андрей Битов сказал, что в русское ухо плохо влезают чужие слова, но остаются там надолго, а то и навсегда. Битова и Хини познакомил Бродский, "ткнув пальцем" в ирландца на какой-то серьезной конференции в Америке в 1987 году. В 1996 году Шеймус Хини получил литературную премию Нобеля. И тут, пошутил Битов, пришлось прочитать стихи лауреата, не владея английским настолько, чтобы понимать то, о чем поют в джазе, пишут в стихах и объявляют на вокзале. "Но с первой же строки я задохнулся от состояния оправданности жизни, отличая гения, - говорит писатель. - У Иосифа Бродского и Шеймуса Хини есть общие формулы в творчестве, есть душевная перекличка. Недаром они дружили. Каждый по отдельности хорош, а вместе - это великое сочетание ожерелья поэтов во времени".
В субботу 28 января 1996 года Шеймусу Хини позвонили из редакции New York Times и попросили написать некролог в прозе. Но получились стихи, размеренные ритмом стихотворения Бродского, когда-то посвященного поэтом памяти Одена.
Этот жесткий твердый лед
Не отпустит, не пройдет.
Лед кладбищенских шагов,
Лед архангельских снегов.
В нем не сделаешь пролом
Ни пером, ни топором.
Адской бездны глубина
Заморожена до дна.
Заморожен, как ледник,
Сердца твоего родник.
"Знаю, это стихотворение понравилось бы Иосифу. Музыка и поэзия - они отмечают время, ритм. Иосиф всегда учил, что поддерживать ритм очень важно", - говорит ирландский поэт.
Они познакомились, когда Бродский, покинув дом в Петербурге (Шеймус показывает рукой на фотографию во всю стену), приехал в Соединенные Штаты (теперь фото на противоположной стене). "Он мне сразу очень понравился, потому что относился ко всему с большой подозрительностью, - вспоминает Хини. - Начнем с того, что у Иосифа были великолепные манеры. И еще что-то такое диковатое, от чего создавалось впечатление внутренней угрозы, исходящей от него. "Кролик в свете фар" - такое английское выражение к этому очень подходит.
Не преувеличивая, можно сказать, что благодаря своей силе поэта Бродский изменил отношение зарубежных поэтов к тому, что они сами создают. Он напомнил всем, что поэзия прошлого не умерла, она продолжает жить и можно иметь личные отношения, например, с Данте. С большим удовольствием, знанием, страстью говорил он о разных поэтах, об их достоинствах, зная поэзию изнутри. Заслуга Иосифа Бродского состоит также в том, что он заставил лучше понимать поэзию, поднял уровень ее понимания. Прекрасный преподаватель, он заставлял своих учеников учить стихи наизусть - этому ценному примеру потом последовали и другие американские профессора".
"ОДНАЖДЫ МЫ ОСТАНЕМСЯ ЗДЕСЬ НАВСЕГДА"
Шеймус Хини был старшим, девятым ребенком в семье ирландского фермера, занимающегося разведением скота. Получив стипендию на обучение в колледже в Северной Ирландии, дальше учился, переходя из одной школы в другую. В Северной Ирландии Шеймус чувствует себя дома и в кругу протестантов, и в кругу католиков. "Хотя могут быть серьезные политические и культурные расхождения, но мы очень близки, в каком-то смысле, как любовники. И одинаково подозрительны", - говорит ирландец.
В начале ХХ века кельтская культура носила характер идеологический, а сейчас наблюдается возрождение ирландской литературы. На ирландском языке говорит очень небольшая часть населения страны, это язык простых людей, рыбаков, живущих в западных районах Ирландии. После получения независимости ирландский язык стал официальным. Теперь это документ, паспорт, способ проникнуть в высшие слои общества и сделать карьеру, но в некотором смысле, как считает Хини, язык окостенел - творческая энергия покинула ирландскую литературу. В интеллектуальных кругах знают, говорят и пишут на этом языке, способствуют его развитию. Говоря на языке быта, сам Шеймус Хини в творчестве предпочитает английский.
В ирландской литературе, как считает Хини, есть интересный поэт - постмодернист Пол Молдун, который оказывает большое влияние на англоязычных молодых поэтов. Пол Молдун сочетает в себе, с одной стороны - поэта от земли, от сохи, и в тоже время в нем есть сухой холодный ум и расчет, отличное знание современной поэзии.
Из англоязычных писателей поколение Шеймуса Хини, как и он сам, высоко ценит Джеймса Джойса, который "как огромный корабль вышел из вод, поглотил все и вобрал в себя все мифологическое творчество".
Директор колледжа, в котором преподавал будущий нобелевский лауреат, как заклинание, как проповедь повторял: "Читайте Чехова! Читайте "Смерть Ивана Ильича" Толстого!" Достоевский, Чехов - эти имена были священными. У Достоевского есть антиподы, очень важные в литературе, например, Набоков, которого очень любит ирландский поэт, считая его при этом полной своей противоположностью.
Невозможно узнать литературу без переводчиков, без их труда мы были бы лишены текстов самых любимых авторов. Как рассказывает Шеймус Хини, он читал поэзию Осипа Мандельштама не меньше, чем в шести различных переводах. Но только услышав, как читает стихи Мандельштама на русском языке Бродский, получил ощущение ритма, размера. Именно этого часто не может достичь переводчик. Мандельштам очень много переводил и придерживался строгих правил, соблюдая размер и ритм стиха. Бродский дал такое сравнение: "Мандельштам - это ритм позднего яйца".
В тот год, когда Иосиф Бродский отправился в ссылку, Шеймус Хини, преподававший шесть лет английский язык в Педагогическом университете, оставил это занятие.
В юности он написал, по собственному признанию, один ужасающий рассказ, с тех пор никогда больше не писал ни прозу, ни беллетристику, а университетские лекции превратились в эссе. Теперь пишет критическую прозу, и лучшего словосочетания, определяющего этот жанр, подобрать не может. "Я писал поэмы, - говорит Шеймус. - Но существует разница: писать поэмы или называться поэтом. Думаю, у меня есть призвание, но я не до конца ему последовал".
За месяц до смерти Бродского, увидав в окне самолета облако, напоминающее ангела, Андрей Битов написал: "Поэт - это завтрак Бога". Это посвящение Бродскому применимо и к Шеймусу Хини. "Стихи пишут все. Поэты не пишут стихи, они заняты чем-то другим. Мне кажется, они спасают себя от безумия, спасая нас. Это биологическая, почти стадная функция, в которой мы остро нуждаемся. Поэты гармонизируют мир. Они выпрыгивают, выскакивают из безумия, и только так мы не сошли с ума", - подвел итог поэтического вечера Битов.
Людмила ВОЛКОВА
