Северо-Запад
КОЖАНЫЙ РЕМЕНЬ КОРНИЛИЯ
17 сентября
Как мы уже рассказывали на страницах "НВ", к 1100-летию Пскова была осуществлена серьезная программа в области книгоиздания. Поскольку автор был в числе журналистов, освещавших празднование, его личная библиотечка обогатилась книгами и альбомами, которые сейчас не больно-то сыщешь даже в псковских магазинах - тиражи-то, чай, не как у Донцовой. "Перед вечером, или Жизнь на полях" - сборник статей, эссе, дневниковых записей Курбатова, человека, дружившего с Конецким и Астафьевым, серьезно занимающегося историей православия и родной для него Псковской земли - в их числе.
Один из разделов книги написан в конце 80-х годов, когда отмечалась (разумеется, без музыки и фейерверков) серьезная дата - 400-летие псковской епархии. Если учесть, что предыдущие 600 лет существовала епископия Новгородская и Псковская, и религиозная история этого тысячелетия вместила в себя огромное количество важных политических и исторических моментов, важных для России, становится понятен интерес автора к началу "автономии" псковской церкви. Процесс был длительный. В 1453 году пал Константинополь, а "главным" для российских православных был по-прежнему константинопольский патриарх. По этому поводу римско-католические священники (в общем-то справедливо) свысока смотрели на Россию - русская церковь была в зависимости от "рабы султана". И именно в Пскове, как известно, родилась известная теория и идеология "третьего Рима". Стоит заметить, что по тем временам эта идея - своего, российского патриаршества - была прогрессивной, смелой, где-то, можно сказать, "сепаратистской". А Псков, в котором эта идеология родилась, норовил завести своего епископа, чтобы не ходить "в молодших". Долго он добивался этого права - но, как пишет Курбатов, "Псков, избалованный волей, при нужде умеющий и с Литвой в согласие вступить, все казался опасен. Все мерещилось, что земля эта для России ненадежна, и потому был гневен на нее царь Иван, не сдержав подозрений в Печорах и погубив великого игумена Корнилия, построившего уже тогда одну из лучших русских обителей".
Курбатов вспоминает о Корнилии - одной из легендарнейших личностей в псковской истории. Когда мы были в Печорах, нам рассказывали легенду. Боясь измены, Грозный запретил строить стены вокруг обителей. Но на этой пограничной земле всегда была необходимость в серьезных оборонительных сооружениях, функции которых в том числе и выполняли монастыри. Тогда Корнилий испросил разрешения построить крепость размером в бычью шкуру и это разрешение получил. Шкура была разрезана на ремни, которые были соединены, и ими было опоясан весь монастырь. Царь Иван в гневе прибыл в Печоры. Игумен вышел ему навстречу с хлебом-солью, а царь отрубил ему голову. Есть два финала легенды. По московской версии, царь усовестился и, взяв на руки тело Корнилия, пронес его вверх по дороге, которая с той поры стала именоваться царской. А по псковской - Корнилий поднял свою отрубленную голову и пошел с нею на царя. Царь в ужасе бежал, а игумен шел за ним до самых ворот монастыря...
Рассказывая об истории псковской епархии, Курбатов напоминает и о Смутном времени (Лжедмитрий в свое время уступал Псков в приданое Марине Мнишек - и по сей день показывают дом, якобы принадлежавший "гордой полячке"), и о все том же псковском "задоре" - "в 1612 году Псков присягнул и вовсе безродному Сидорке, который, конечно, тоже выдавал себя за Димитрия. Но тут уж усовестить было некому, потому что город стоял без епископа. Чехарда царей приводила к чехарде патриархов, и некому было восстановить так и не успевший окрепнуть псковский порядок". Как при отмене псковского веча в Москву было вывезено около 300 сотен псковских семейств, так и по итогам Смутного времени эта кара постигла еще три сотни, что сильно ослабило генофонд...
Восемнадцатый, "такой привычный петербургский век". Именно на псковской кафедре начался период в жизни церкви, который теперь зовется Синодальным, и у колыбели "этой грозной реформы" стоит именно псковский архиепископ - Феофан Прокопович, который "остался в истории России скорее реформатором, мыслителем, чем святителем". Рассказ о нем автор книги завершает выводом: "Он родился и прожил вовремя, с редким совпадением собственной деятельной натуры и нетерпеливо ломающегося времени, которое еще ломается с их легкой руки в нас и сейчас".
В заметках перед нами мелькают образы церковных иерархов, мыслителей, святых. Но самые драматические страницы псковской церковной истории относятся к прошедшему веку. Материалы, хранящиеся в псковском архиве... Курбатов приводит лишь две страницы из бумаг Союза воинствующих безбожников: "1928 год. Неверующих по Карамышевскому району 500 человек, колеблющихся - 500, остальные - 32 тысячи - верующие. В деревне подготовить почву к закрытию церквей..." И "секретные задания" активистам-безбожникам: "7.04.1934 в 11 ч. вечера посетить Варлаамскую церковь и выявить, сколько народу: а) молодежи; б) старух и стариков. Содержание пасхальной проповеди. Представить отчет на обороте". Вот и отчет на обороте: "В церкве присудствовало 364 из них молодых 64 чел. В проповеде антисоведского не чего не говорили. Кулакова". Валентину Курбатову больше всего жалко... Кулакову - "ввергнутую "просветителями" в циничную пропасть вместо того, чтобы научить ее грамоте..."
Когда верстался номер:
Сегодня в пожарной части № 2 города Пскова состоится празднование дня иконы "Неопалимая Купина". Эту икону - покровительницу пожарных Псковскому гарнизону подарил Псково-Печорский монастырь. Напомним, что Неопалимая Купина в Ветхом Завете - горящий, но не сгорающий терновый куст, из которого сам Господь обратился к пророку Моисею. На Руси издревле считается, что эта икона защищает жилье от пожаров и является покровительницей всех пожарных.
Светлана ГАВРИЛИНА
Один из разделов книги написан в конце 80-х годов, когда отмечалась (разумеется, без музыки и фейерверков) серьезная дата - 400-летие псковской епархии. Если учесть, что предыдущие 600 лет существовала епископия Новгородская и Псковская, и религиозная история этого тысячелетия вместила в себя огромное количество важных политических и исторических моментов, важных для России, становится понятен интерес автора к началу "автономии" псковской церкви. Процесс был длительный. В 1453 году пал Константинополь, а "главным" для российских православных был по-прежнему константинопольский патриарх. По этому поводу римско-католические священники (в общем-то справедливо) свысока смотрели на Россию - русская церковь была в зависимости от "рабы султана". И именно в Пскове, как известно, родилась известная теория и идеология "третьего Рима". Стоит заметить, что по тем временам эта идея - своего, российского патриаршества - была прогрессивной, смелой, где-то, можно сказать, "сепаратистской". А Псков, в котором эта идеология родилась, норовил завести своего епископа, чтобы не ходить "в молодших". Долго он добивался этого права - но, как пишет Курбатов, "Псков, избалованный волей, при нужде умеющий и с Литвой в согласие вступить, все казался опасен. Все мерещилось, что земля эта для России ненадежна, и потому был гневен на нее царь Иван, не сдержав подозрений в Печорах и погубив великого игумена Корнилия, построившего уже тогда одну из лучших русских обителей".
Курбатов вспоминает о Корнилии - одной из легендарнейших личностей в псковской истории. Когда мы были в Печорах, нам рассказывали легенду. Боясь измены, Грозный запретил строить стены вокруг обителей. Но на этой пограничной земле всегда была необходимость в серьезных оборонительных сооружениях, функции которых в том числе и выполняли монастыри. Тогда Корнилий испросил разрешения построить крепость размером в бычью шкуру и это разрешение получил. Шкура была разрезана на ремни, которые были соединены, и ими было опоясан весь монастырь. Царь Иван в гневе прибыл в Печоры. Игумен вышел ему навстречу с хлебом-солью, а царь отрубил ему голову. Есть два финала легенды. По московской версии, царь усовестился и, взяв на руки тело Корнилия, пронес его вверх по дороге, которая с той поры стала именоваться царской. А по псковской - Корнилий поднял свою отрубленную голову и пошел с нею на царя. Царь в ужасе бежал, а игумен шел за ним до самых ворот монастыря...
Рассказывая об истории псковской епархии, Курбатов напоминает и о Смутном времени (Лжедмитрий в свое время уступал Псков в приданое Марине Мнишек - и по сей день показывают дом, якобы принадлежавший "гордой полячке"), и о все том же псковском "задоре" - "в 1612 году Псков присягнул и вовсе безродному Сидорке, который, конечно, тоже выдавал себя за Димитрия. Но тут уж усовестить было некому, потому что город стоял без епископа. Чехарда царей приводила к чехарде патриархов, и некому было восстановить так и не успевший окрепнуть псковский порядок". Как при отмене псковского веча в Москву было вывезено около 300 сотен псковских семейств, так и по итогам Смутного времени эта кара постигла еще три сотни, что сильно ослабило генофонд...
Восемнадцатый, "такой привычный петербургский век". Именно на псковской кафедре начался период в жизни церкви, который теперь зовется Синодальным, и у колыбели "этой грозной реформы" стоит именно псковский архиепископ - Феофан Прокопович, который "остался в истории России скорее реформатором, мыслителем, чем святителем". Рассказ о нем автор книги завершает выводом: "Он родился и прожил вовремя, с редким совпадением собственной деятельной натуры и нетерпеливо ломающегося времени, которое еще ломается с их легкой руки в нас и сейчас".
В заметках перед нами мелькают образы церковных иерархов, мыслителей, святых. Но самые драматические страницы псковской церковной истории относятся к прошедшему веку. Материалы, хранящиеся в псковском архиве... Курбатов приводит лишь две страницы из бумаг Союза воинствующих безбожников: "1928 год. Неверующих по Карамышевскому району 500 человек, колеблющихся - 500, остальные - 32 тысячи - верующие. В деревне подготовить почву к закрытию церквей..." И "секретные задания" активистам-безбожникам: "7.04.1934 в 11 ч. вечера посетить Варлаамскую церковь и выявить, сколько народу: а) молодежи; б) старух и стариков. Содержание пасхальной проповеди. Представить отчет на обороте". Вот и отчет на обороте: "В церкве присудствовало 364 из них молодых 64 чел. В проповеде антисоведского не чего не говорили. Кулакова". Валентину Курбатову больше всего жалко... Кулакову - "ввергнутую "просветителями" в циничную пропасть вместо того, чтобы научить ее грамоте..."
Когда верстался номер:
Сегодня в пожарной части № 2 города Пскова состоится празднование дня иконы "Неопалимая Купина". Эту икону - покровительницу пожарных Псковскому гарнизону подарил Псково-Печорский монастырь. Напомним, что Неопалимая Купина в Ветхом Завете - горящий, но не сгорающий терновый куст, из которого сам Господь обратился к пророку Моисею. На Руси издревле считается, что эта икона защищает жилье от пожаров и является покровительницей всех пожарных.
Светлана ГАВРИЛИНА
