Культура
ДОНАТАС БАНИОНИС: Я СВОЕГО ВОЗРАСТА НЕ ЧУВСТВУЮ
19 сентября
Нынче он часто бывает в Петербурге. Один из последних его визитов состоялся вместе с официальным приездом президента Литвы Паксаса в дни празднования 300-летия Санкт-Петербурга. Открывалось новое здание генерального консульства. И пан Донатас чувствовал себя вполне комфортно в обстановке дипломатических речей и тостов. Он привык быть на виду. И при этом остался вполне скромным, чуть смущающимся человеком. В России Баниониса по-прежнему узнают в лицо. Его ждут, как ждут любимого дядюшку в большой семье, потому что знают: вместе с ним всегда приходит и хорошее настроение. Сам он считает, что не до конца раскрылся как комедийный актер.
Впрочем, пусть лучше о себе и своей жизни он расскажет сам. В начале нашего диалога (а знакомы с паном Донатасом лет десять) мне захотелось узнать у него правду относительно одного влиятельного поклонника его таланта...
- Пан Донатас, это правда, что президент России выбрал свою профессию разведчика после того, как посмотрел фильм "Мертвый сезон" c вашим участием?
- Лично я слышал, что это случилось после того, как Владимир Владимирович посмотрел "Семнадцать мгновений весны". Когда мне довелось встретиться с ним в Кремле, то мы побеседовали и об этом. Ему нравятся обе картины.
- Ходили разные легенды о том, как снимался "Мертвый сезон"...
- Могу сказать одно: на роль Ладейникова прочили Вячеслава Тихонова, но он позже предпочел сниматься в "Семнадцати мгновениях весны". Так мы с ним и стали разведчиками в двух разных фильмах.
- Вам нравится нынче сниматься в России?
- Очень! Особенно если учесть то обстоятельство, что хороших ролей в родной Литве мне в последнее время не слишком спешат предлагать.
- Может быть, не могут простить вам ваши нормальные отношения с советской властью?
- Да, нет. Просто в Литве сейчас мало кто снимает национальное кино. По пальцам одной руки можно сосчитать картины, которые снимаются в течение года. Да и те, которые снимаются, скорее сориентированы на разные фестивали, чем на литовскую аудиторию. Что же касается моих отношений с советской властью, то они были весьма уважительными. Хотя если бы компетентные органы захотели, то меня бы посадили в два счета. Ведь я женился на дочери врага народа и венчался с ней в костеле, во-первых. Во-вторых, во время Великой Отечественной войны находился на временно оккупированной немцами территории. И не только находился, но играл еще и в спектаклях Паневежисского театра под руководством Мильтиниса.
- Что же вас спасло от репрессий?
- Наверное, судьбе было угодно, чтобы я не попал в ту мясорубку, в которой до войны и особенно после нее сгинуло немало литовцев. Я иногда думаю, что меня отчасти спасло пролетарское происхождение отца и его род занятий. Он был портной и разделял идеи коммунистов. Его даже из Бразилии выслали за левые убеждения...
- А в Бразилии он как оказался?
- Отправился, как и многие жители прибалтийских государств, на заработки. Но не выдержал, начал там агитировать против местных хозяев. Миндальничать с ним не стали и посадили его на полгода в тюрьму, а потом и услали обратно в Литву.
- А вам никогда не хотелось пересечь Атлантику?
- В Бразилии я так и не был, а вот в Чили и на Кубе доводилось бывать по кинематографическим делам. В США раз семь был, но мне там не очень понравились, как-то суетливо и нервно они там живут. Все стремятся кому-то что-то доказать. Хотя, не скрою, в юности мечтал о том, что завербуюсь на какой-либо корабль, туда плывущий. Приплыву в Нью-Йорк, а оттуда подамся в Голливуд. И уже там стану большим актером.
- Вы можете сказать, что ваша мечта осуществилась?
- По части величины актерского таланта? Об этом пусть судят специалисты, критики, мои друзья-актеры и режиссеры. Но одно могу сказать абсолютно точно: я всегда хотел быть ДРУГИМ - и на сцене, и на экране. И в ряде ролей я подобный материал находил. А что касается Голливуда, то сколько их фильмов я ни смотрю, все никак не могу понять: вроде взрослые люди, а играют в какие-то киноигрушки. Разве "Титаник" - это кино?
- И каков ответ?
- Не кино, а хорошо продуманный бизнес-проект, который принес, как и ожидалось, на мировом кинорынке сотни миллионов долларов. "Мертвый сезон" тоже cобрал за первый год кинопроката несколько десятков миллионов зрителей, но это были совсем другие зрители...
- У вас с деньгами сложные отношения?
- Хорошо, когда они есть. И прямо наоборот. В нынешней Литве мне на жизнь хватает. У меня теперь даже есть двадцать гектаров пахотной земли в частной собственности.
- Вы - помещик?
- Мне и моей жене Оне земля досталась в наследство. Вообще-то пай был 80 гектаров, но выявились разные родственники, и они стали также совладельцами.
- Как родная Литва отметила ваш юбилей? Все-таки 75 лет - это дата.
- У меня есть звание почетного гражданина Паневежиса, где я жил и живу с 1939 года. Мне многие звонили, присылали поздравительные телеграммы. Есть и правительственные награды. К прошлому юбилею меня наградили литовским орденом Гедиминаса. Но я своего возраста практически не чувствую. Еще спектакли играю. Вместе с Регимантасом Адомайтисом играю спектакль "Возможная встреча". И хотя речь в нем идет о немецких композиторах, но многие их разговоры напоминают мне моих земляков.
- Интересно - чем?
- Тем, как обстоятельно и вдумчиво они обсуждают сложные жизненные вопросы...
- Помню, что в классическом фильме "Никто не хотел умирать" Витаутаса Жалакявичуса есть фраза-афоризм: "Литовец риска не любит"...
- Там много таких фраз есть. Ни до, ни после этой картины в Литве не смог появиться фильм такой же обжигающей правды. Он сделал нас всех знаменитыми, а мне принес еще и награду на фестивале в Карловых Варах. Это была одна из моих первых поездок за границу. Увы! Многих моих друзей и коллег по этому фильму уже нет в живых. И прежде всего никто и никогда нам не заменит Жалакявичуса.
- Сегодня в Литве по-другому оценивают эту ленту?
- Конечно, выросло другое поколение людей. Более свободных, не скованных той идеологией, которая нам навязывалась во времена Советского Союза. Но эта же свобода разрушила и те связи между людьми, которые существовали помимо идеологии. Моя внучка, например, только недавно оказалась в России в первый раз. И она уже воспринимала все здесь, как заграницу. Мне к этому трудно привыкнуть. И не только потому, что я когда-то был народным артистом СССР, но и потому, что всегда считал Россию своим вторым домом. Ведь сколько мне приходилось здесь сниматься, сколько раз мы гастролировали. Да и сейчас мы ездим по России с театральными гастролями.
- Вам доводилось работать со многими режиссерами первой величины. С кем работа была радостью, а с кем приходилось наиболее трудно?
- Мне, как актеру, повезло, потому что на моем пути встречались и Андрей Тарковский, и Савва Кулиш, и Конрад Вольф, и Михаил Калатозов, и Витаутас Жалакявичус. Каждый мастер по-своему выстраивает свою работу с актерами. Мы - люди профессии зависимой, поэтому если ты хочешь работать с ЭТИМ режиссером, то ты с ним работаешь, даже если он тебе не нравится как человек. Поэтому в каждом отдельном случае были свои радости и свои трудности. Тарковский, например, никогда не объяснял мне смысл мизансцен в "Cолярисе". Просто говорил мне, что я должен делать в кадре с точки зрения пластики, движений. Жалакявичус, наоборот, всегда разъяснял смысл эпизода. Он был человеком обстоятельным. Но среди всех моих режиссеров я преклонялся и преклоняюсь перед моим учителем - Юозасом Мильтинисом. Именно он сделал из меня, выпускника керамической школы, актера. Именно он принял меня в 1941 году в состав труппы Паневежисского театра. Было это 1 июня. Мильтинис внимательно следил за мной, даже тогда, когда я снимался в кино. Бывали случаи, когда он приезжал на съемочную площадку. Но после того как он увидел, как мы снимали "Мертвый сезон", он перестал меня контролировать.
- Кстати, вы видели американскую версию "Cоляриса", где роль Криса играет Джордж Клуни?
- Нет, не видел. А кто такой этот Джордж Клуни? Из западных актеров мне, например, больше нравится Шон Коннери, с которым мы вместе снимались в "Красной палатке". Я не очень большой поклонник американского кино. Но его приходится иногда смотреть, потому что в Литве именно оно доминирует в кинопрокате и на экранах телевизоров. А старые советские ленты и новые российские - увы! - нынче редкие гости.
- Среди множества ваших ролей есть та, о которой вы можете сказать: "Вот она - любимая!"?
- Таких ролей в моей жизни наберется, пожалуй, несколько. В театре это Вилли Ломен в спектакле "Cмерть коммивояжера". В кино - Вайткус в "Никто не хотел умирать", Ладейников, Гойя и - не улыбайтесь! - председатель Клуба самоубийц в фильме "Приключения принца Флоризеля". Уж больно симпатичным вышел у меня этот негодяй. Такие комедийные роли мне редко в моей карьере доводилось играть...
Что касается моих отношений
с советской властью, то они всегда были уважительными.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
Впрочем, пусть лучше о себе и своей жизни он расскажет сам. В начале нашего диалога (а знакомы с паном Донатасом лет десять) мне захотелось узнать у него правду относительно одного влиятельного поклонника его таланта...
- Пан Донатас, это правда, что президент России выбрал свою профессию разведчика после того, как посмотрел фильм "Мертвый сезон" c вашим участием?
- Лично я слышал, что это случилось после того, как Владимир Владимирович посмотрел "Семнадцать мгновений весны". Когда мне довелось встретиться с ним в Кремле, то мы побеседовали и об этом. Ему нравятся обе картины.
- Ходили разные легенды о том, как снимался "Мертвый сезон"...
- Могу сказать одно: на роль Ладейникова прочили Вячеслава Тихонова, но он позже предпочел сниматься в "Семнадцати мгновениях весны". Так мы с ним и стали разведчиками в двух разных фильмах.
- Вам нравится нынче сниматься в России?
- Очень! Особенно если учесть то обстоятельство, что хороших ролей в родной Литве мне в последнее время не слишком спешат предлагать.
- Может быть, не могут простить вам ваши нормальные отношения с советской властью?
- Да, нет. Просто в Литве сейчас мало кто снимает национальное кино. По пальцам одной руки можно сосчитать картины, которые снимаются в течение года. Да и те, которые снимаются, скорее сориентированы на разные фестивали, чем на литовскую аудиторию. Что же касается моих отношений с советской властью, то они были весьма уважительными. Хотя если бы компетентные органы захотели, то меня бы посадили в два счета. Ведь я женился на дочери врага народа и венчался с ней в костеле, во-первых. Во-вторых, во время Великой Отечественной войны находился на временно оккупированной немцами территории. И не только находился, но играл еще и в спектаклях Паневежисского театра под руководством Мильтиниса.
- Что же вас спасло от репрессий?
- Наверное, судьбе было угодно, чтобы я не попал в ту мясорубку, в которой до войны и особенно после нее сгинуло немало литовцев. Я иногда думаю, что меня отчасти спасло пролетарское происхождение отца и его род занятий. Он был портной и разделял идеи коммунистов. Его даже из Бразилии выслали за левые убеждения...
- А в Бразилии он как оказался?
- Отправился, как и многие жители прибалтийских государств, на заработки. Но не выдержал, начал там агитировать против местных хозяев. Миндальничать с ним не стали и посадили его на полгода в тюрьму, а потом и услали обратно в Литву.
- А вам никогда не хотелось пересечь Атлантику?
- В Бразилии я так и не был, а вот в Чили и на Кубе доводилось бывать по кинематографическим делам. В США раз семь был, но мне там не очень понравились, как-то суетливо и нервно они там живут. Все стремятся кому-то что-то доказать. Хотя, не скрою, в юности мечтал о том, что завербуюсь на какой-либо корабль, туда плывущий. Приплыву в Нью-Йорк, а оттуда подамся в Голливуд. И уже там стану большим актером.
- Вы можете сказать, что ваша мечта осуществилась?
- По части величины актерского таланта? Об этом пусть судят специалисты, критики, мои друзья-актеры и режиссеры. Но одно могу сказать абсолютно точно: я всегда хотел быть ДРУГИМ - и на сцене, и на экране. И в ряде ролей я подобный материал находил. А что касается Голливуда, то сколько их фильмов я ни смотрю, все никак не могу понять: вроде взрослые люди, а играют в какие-то киноигрушки. Разве "Титаник" - это кино?
- И каков ответ?
- Не кино, а хорошо продуманный бизнес-проект, который принес, как и ожидалось, на мировом кинорынке сотни миллионов долларов. "Мертвый сезон" тоже cобрал за первый год кинопроката несколько десятков миллионов зрителей, но это были совсем другие зрители...
- У вас с деньгами сложные отношения?
- Хорошо, когда они есть. И прямо наоборот. В нынешней Литве мне на жизнь хватает. У меня теперь даже есть двадцать гектаров пахотной земли в частной собственности.
- Вы - помещик?
- Мне и моей жене Оне земля досталась в наследство. Вообще-то пай был 80 гектаров, но выявились разные родственники, и они стали также совладельцами.
- Как родная Литва отметила ваш юбилей? Все-таки 75 лет - это дата.
- У меня есть звание почетного гражданина Паневежиса, где я жил и живу с 1939 года. Мне многие звонили, присылали поздравительные телеграммы. Есть и правительственные награды. К прошлому юбилею меня наградили литовским орденом Гедиминаса. Но я своего возраста практически не чувствую. Еще спектакли играю. Вместе с Регимантасом Адомайтисом играю спектакль "Возможная встреча". И хотя речь в нем идет о немецких композиторах, но многие их разговоры напоминают мне моих земляков.
- Интересно - чем?
- Тем, как обстоятельно и вдумчиво они обсуждают сложные жизненные вопросы...
- Помню, что в классическом фильме "Никто не хотел умирать" Витаутаса Жалакявичуса есть фраза-афоризм: "Литовец риска не любит"...
- Там много таких фраз есть. Ни до, ни после этой картины в Литве не смог появиться фильм такой же обжигающей правды. Он сделал нас всех знаменитыми, а мне принес еще и награду на фестивале в Карловых Варах. Это была одна из моих первых поездок за границу. Увы! Многих моих друзей и коллег по этому фильму уже нет в живых. И прежде всего никто и никогда нам не заменит Жалакявичуса.
- Сегодня в Литве по-другому оценивают эту ленту?
- Конечно, выросло другое поколение людей. Более свободных, не скованных той идеологией, которая нам навязывалась во времена Советского Союза. Но эта же свобода разрушила и те связи между людьми, которые существовали помимо идеологии. Моя внучка, например, только недавно оказалась в России в первый раз. И она уже воспринимала все здесь, как заграницу. Мне к этому трудно привыкнуть. И не только потому, что я когда-то был народным артистом СССР, но и потому, что всегда считал Россию своим вторым домом. Ведь сколько мне приходилось здесь сниматься, сколько раз мы гастролировали. Да и сейчас мы ездим по России с театральными гастролями.
- Вам доводилось работать со многими режиссерами первой величины. С кем работа была радостью, а с кем приходилось наиболее трудно?
- Мне, как актеру, повезло, потому что на моем пути встречались и Андрей Тарковский, и Савва Кулиш, и Конрад Вольф, и Михаил Калатозов, и Витаутас Жалакявичус. Каждый мастер по-своему выстраивает свою работу с актерами. Мы - люди профессии зависимой, поэтому если ты хочешь работать с ЭТИМ режиссером, то ты с ним работаешь, даже если он тебе не нравится как человек. Поэтому в каждом отдельном случае были свои радости и свои трудности. Тарковский, например, никогда не объяснял мне смысл мизансцен в "Cолярисе". Просто говорил мне, что я должен делать в кадре с точки зрения пластики, движений. Жалакявичус, наоборот, всегда разъяснял смысл эпизода. Он был человеком обстоятельным. Но среди всех моих режиссеров я преклонялся и преклоняюсь перед моим учителем - Юозасом Мильтинисом. Именно он сделал из меня, выпускника керамической школы, актера. Именно он принял меня в 1941 году в состав труппы Паневежисского театра. Было это 1 июня. Мильтинис внимательно следил за мной, даже тогда, когда я снимался в кино. Бывали случаи, когда он приезжал на съемочную площадку. Но после того как он увидел, как мы снимали "Мертвый сезон", он перестал меня контролировать.
- Кстати, вы видели американскую версию "Cоляриса", где роль Криса играет Джордж Клуни?
- Нет, не видел. А кто такой этот Джордж Клуни? Из западных актеров мне, например, больше нравится Шон Коннери, с которым мы вместе снимались в "Красной палатке". Я не очень большой поклонник американского кино. Но его приходится иногда смотреть, потому что в Литве именно оно доминирует в кинопрокате и на экранах телевизоров. А старые советские ленты и новые российские - увы! - нынче редкие гости.
- Среди множества ваших ролей есть та, о которой вы можете сказать: "Вот она - любимая!"?
- Таких ролей в моей жизни наберется, пожалуй, несколько. В театре это Вилли Ломен в спектакле "Cмерть коммивояжера". В кино - Вайткус в "Никто не хотел умирать", Ладейников, Гойя и - не улыбайтесь! - председатель Клуба самоубийц в фильме "Приключения принца Флоризеля". Уж больно симпатичным вышел у меня этот негодяй. Такие комедийные роли мне редко в моей карьере доводилось играть...
Что касается моих отношений
с советской властью, то они всегда были уважительными.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
