Культура
НЕТ, ОН - НЕ МЮЛЛЕР...
17 декабря
Пять лет назад мне довелось беседовать с любимым артистом в канун его семидесятилетия. Леонид Сергеевич сразу же предупредил, что не станет отвечать на вопросы, касающиеся незабвенного шефа гестапо Мюллера. Хотя, чего греха таить, именно эта роль сделала его всенародным любимцем. Теперь уже как легенду рассказывает Броневой историю о том, как отказывался от будущей судьбоносной роли. Лишь по настоянию второго режиссера согласился сниматься в "Cемнадцати мгновениях весны". За что потом и получил орден Трудового Красного Знамени. Но слава имела и обратную сторону: впоследствии не однажды любое его появление на театральных подмостках встречалось смехом и аплодисментами. Понадобились терпение и талант, чтобы преодолеть шлейф так ярко сыгранной на телеэкране роли.
Сегодня ясно, что Броневому всегда был подвластен любой жанр. Он одинаково органичен и в эфросовской версии "Женитьбы", и в захаровских "Королевских играх". Имея за плечами два театральных образования и громадный опыт служения Мельпомене в провинциальных театрах, Броневой не с первой попытки покорил Москву. В 1962 году Ефремов не принял его в "Cовременник". Однако нынешний юбиляр тогда не унывал. Он многое в жизни пережил, а в артисты в юности подался из-за того, что в театральном училище не требовалось заполнять анкету относительно репрессированных родственников. Позже ему доверяли играть вождей - и Сталина, и Ленина. Хотя особых почестей и дивидендов в карьере эти персонажи ему "не принесли".
Броневой создавал свою репутацию постепенно, не размениваясь на проходные роли. Сотрудничество с Анатолием Эфросом в театре и на телевидении, видимо, стало решающим обстоятельством, которое превратило вчерашнего провинциала в полноправного члена столичного лицедейского сообщества. Леонид Сергеевич - профессионал высочайшего класса. И когда он нервным подергиванием головы создает объемный образ нациста, и тогда, когда одной репликой пробуждает к своему камердинеру в "Варваре и Еретике" cочувствие, достойное уровня Федора Михайловича. Верх невероятной естественности и мудрости Броневого - Герцог в "Том самом Мюнхгаузене" и Доктор в "Формуле любви". Пересказывать интонации бессмысленно: реплики этих героев запоминаются вместе с ними. Хотя, допускаю, кому-то больше нравится то, как блистает Леонид Сергеевич в "Покровских воротах".
Когда же мы встретились однажды за кулисами ДК имени Ленсовета во время очередных петербургских гастролей Ленкома, то Леонид Сергеевич очень сердился на нынешнее поколение журналистов. Было в этом что-то от большого ребенка, который чувствует, что любим окружающими, но постоянно требует к себе проявлений этой любви. И надо было видеть, как восторженно-искренне приветствовал артиста Марк Захаров. А потом они долго-долго стояли рядом и о чем-то беседовали.
Позже, продолжив нашу беседу, Леонид Сергеевич, вздохнув, от души произнес: "Дал же мне Бог счастья - на старости лет встретить такого режиссера!" И через паузу добавил: "Хватило бы только здоровья и сил играть мне то, что он мне доверяет!" В дни юбилея горячо любимому артисту хочется пожелать именно этого.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
Сегодня ясно, что Броневому всегда был подвластен любой жанр. Он одинаково органичен и в эфросовской версии "Женитьбы", и в захаровских "Королевских играх". Имея за плечами два театральных образования и громадный опыт служения Мельпомене в провинциальных театрах, Броневой не с первой попытки покорил Москву. В 1962 году Ефремов не принял его в "Cовременник". Однако нынешний юбиляр тогда не унывал. Он многое в жизни пережил, а в артисты в юности подался из-за того, что в театральном училище не требовалось заполнять анкету относительно репрессированных родственников. Позже ему доверяли играть вождей - и Сталина, и Ленина. Хотя особых почестей и дивидендов в карьере эти персонажи ему "не принесли".
Броневой создавал свою репутацию постепенно, не размениваясь на проходные роли. Сотрудничество с Анатолием Эфросом в театре и на телевидении, видимо, стало решающим обстоятельством, которое превратило вчерашнего провинциала в полноправного члена столичного лицедейского сообщества. Леонид Сергеевич - профессионал высочайшего класса. И когда он нервным подергиванием головы создает объемный образ нациста, и тогда, когда одной репликой пробуждает к своему камердинеру в "Варваре и Еретике" cочувствие, достойное уровня Федора Михайловича. Верх невероятной естественности и мудрости Броневого - Герцог в "Том самом Мюнхгаузене" и Доктор в "Формуле любви". Пересказывать интонации бессмысленно: реплики этих героев запоминаются вместе с ними. Хотя, допускаю, кому-то больше нравится то, как блистает Леонид Сергеевич в "Покровских воротах".
Когда же мы встретились однажды за кулисами ДК имени Ленсовета во время очередных петербургских гастролей Ленкома, то Леонид Сергеевич очень сердился на нынешнее поколение журналистов. Было в этом что-то от большого ребенка, который чувствует, что любим окружающими, но постоянно требует к себе проявлений этой любви. И надо было видеть, как восторженно-искренне приветствовал артиста Марк Захаров. А потом они долго-долго стояли рядом и о чем-то беседовали.
Позже, продолжив нашу беседу, Леонид Сергеевич, вздохнув, от души произнес: "Дал же мне Бог счастья - на старости лет встретить такого режиссера!" И через паузу добавил: "Хватило бы только здоровья и сил играть мне то, что он мне доверяет!" В дни юбилея горячо любимому артисту хочется пожелать именно этого.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
