Общество
САМОВАР, УВЕНЧАННЫЙ ГРАММОФОНОМ
09 января
Сейчас в его коллекции насчитывается 300 аппаратов. Коллекционирует он с детства, говорит, что эта жилка у него в крови. Россию считает коллекционной страной, потому что только русские "тащат все к себе в дом". "Какой американец, например, купит на последние деньги граммофон? - задается вопросом Владимир Игнатьевич. - А я, как русский человек, тащу все к себе в дом - а дом у меня Россия".
Среди своих экспонатов любимых не выделяет, но обращает внимание на особенные. Таковым, по его мнению, является аппарат первой в России фабрики Ребикова, который впервые создал настенный граммофон и придумал еще уникальный в то время аппарат без раструба, который впоследствии был преобразован в патефон. От него остался только механизм с корпусом, но именно им больше всего дорожит владелец.
Еще один "особенный" был привезен в музей несколько дней назад. Его Владимир Игнатьевич ждал двадцать лет. Когда-то давно он испугался его приобрести, потому что человек, предлагавший купить этот граммофон фирмы "Бурхард", показался ему подозрительным, а в те времена, когда коллекционирование особенно не приветствовали, было чего опасаться. Поэтому и пришлось поплатиться за свое недоверие Владимиру Игнатьевичу двумя десятками лет ожидания. И вот, наконец, неделю назад граммофон привез из Тулы друг коллекционера Анатолий Паршутин. Обыватель скажет: "Судьба!" Но Владимир Игнатьевич на это отвечает: "Многие говорят: "Я благодарен судьбе", а я говорю - благодарен себе за то, что правильно строил жизнь и, поверьте, от слова судьбы никогда не зависел".
Сначала показалось, что страница закрыта - самый долгожданный и, на взгляд хозяина, самый красивый граммофон найден. Однако на следующий день в музее появился еще один экспонат, который Владимир Игнатьевич ждал 15 лет. Он чрезвычайно похож на сову: украшения на верхних дверцах - словно глазки, крышка - будто магистерская шапочка. В этом граммофоне коллекционер увидел памятник, который мастера, сделавшие его, воздвигли сами себе, своей мудрости, уникальности и таланту. Поэтому этот аппарат, сделанный в 1915 году фирмой "Юлий Генрих Циммерман", по мнению Владимира Игнатьевича, должно встречать на вокзале с теми же почестями, которыми обычно приветствуют посещающих наш город звезд эстрады. "А еще более интересный граммофон, принадлежавший некогда графу Воронцову и украшенный фарфоровой фигурой, вообще нужно сопровождать от самой Москвы", - считает коллекционер.
Есть в коллекции бывшего циркового артиста экспонаты, которые реставрировали долго и мучительно. Например, граммофон, выполненный в виде здания с колоннами, датирующийся концом девятнадцатого века. Он расположен на тумбе, в которой можно найти библиотеку старинных пластинок. С помощью одной из них хозяин продемонстрировал, что граммофон работает - труды реставраторов не прошли зря. Зал наполняется дивным тенором, исполняющим "Коробейников", "песню, которую не любил Шаляпин", что в качестве ремарки замечает Владимир Игнатьевич. Раструбы остальных граммофонов задумчиво прислушиваются и, наверное, втайне завидуют, что их соратнику посчастливилось порадовать уникальным звучанием благодарного слушателя.
Под музыку артист делится впечатлениями реставрационного процесса. Как знаток, замечает, что русский мотор для граммофона отличается тем, что сделан он очень умно, талантливо и одновременно просто. Однако в настоящее время граммофоны делают только на Западе, а из России тысячами вывозятся моторы для них, выломанные из старых патефонов. "Ведь сложнее всего сделать именно механизм - душу граммофона", - свидетельствует специалист.
Один из элементов интерьера первой комнаты, куда попадает посетитель, - спальные полки вагона поезда. Внизу написано: "Москва - Владивосток". Хозяин на вопрос, спит ли он на них, отвечает, что свое уже отъездил, и теперь это место отдыха цирковых артистов, приезжающих к нему в гости. Вся жизнь коллекционера прошла в поезде. В общей сложности он посетил 24 страны, а городов столько, что проще было бы назвать те из них, в которых он не был.
На стенах развешаны пластинки, которые Владимир Игнатьевич, может быть, лукавя, считает более ценными, чем сам граммофон, который только воспроизводит звук. "А пластинка - это голос, певец, судьба, огромная история, да и как же граммофон без нее", - считает коллекционер. Сам предпочитает слушать только вальс в исполнении духового оркестра. До сих пор с грустью вспоминает, как уплывал когда-то на гастроли в Японию под "Прощание славянки", и цитирует: "Мне, русскому, в России места нет, да и сама живет Россия без России".
Находясь под впечатлением французского коллеги, имеющего музей-ресторан граммофонов, Владимир Игнатьевич задумал сделать чайную. Жилище граммофонов на Большой Пушкарской начало расширяться.
В настоящее время почти доделан второй зал, в котором планируется выставить тумбовые аппараты. А параллельно с этим идет работа и над чайной, удивляющей огромным количеством самых разнообразных русских самоваров. Практически все они когда-то принадлежали второму коллекционеру Петербурга Юрию Мухину. В своей чайной Владимир Игнатьевич планирует создать маленький музейчик, в котором будут рассказывать о том, как тот или иной самовар работал и где применялся. В красном углу доделывается прилавок в виде гармошки, украшенной кокошником, которую придумала студентка Университета технологии и дизайна Аня Карноухова. Этот прилавок, по мнению хозяина, является самым главным элементом всей обстановки, как форгант в цирке и алтарь в церкви.
На самом видном месте в чайной стоит личное изобретение Владимира Игнатьевича - большой русский самовар, увенчанный настоящим граммофоном. Самое удивительное, что эта оригинальная конструкция и кипятит воду, и играет пластинки. В доказательство этому хозяин ставит "Мой костер в тумане светит" и сам начинает подпевать. Говорит, что соединил два умнейших изобретения на земле. Оба они близки к купечеству, к трактиру. Чайную от второго зала коллекционер тоже планирует отделить шторой, чтобы показать эту уютную комнату под самый занавес и еще как-то удивить своего гостя.
Мечта Владимира Игнатьевича - создать музей-театр, чтобы посетитель не только пришел и удивился один раз, но чтобы, попадая из зала в зал, которые разделены и скрыты перегородками, подогревал свои эмоции новыми впечатлениями. Считает, что в музейном деле, как и в цирке, главное не в дрессуре, а в режиссуре. Поэтому, по мнению коллекционера, будущее именно за частными музеями, так как в них легче создать домашнюю обстановку, которую не хотелось бы покидать.
Юлия ДОГАДИНА
Среди своих экспонатов любимых не выделяет, но обращает внимание на особенные. Таковым, по его мнению, является аппарат первой в России фабрики Ребикова, который впервые создал настенный граммофон и придумал еще уникальный в то время аппарат без раструба, который впоследствии был преобразован в патефон. От него остался только механизм с корпусом, но именно им больше всего дорожит владелец.
Еще один "особенный" был привезен в музей несколько дней назад. Его Владимир Игнатьевич ждал двадцать лет. Когда-то давно он испугался его приобрести, потому что человек, предлагавший купить этот граммофон фирмы "Бурхард", показался ему подозрительным, а в те времена, когда коллекционирование особенно не приветствовали, было чего опасаться. Поэтому и пришлось поплатиться за свое недоверие Владимиру Игнатьевичу двумя десятками лет ожидания. И вот, наконец, неделю назад граммофон привез из Тулы друг коллекционера Анатолий Паршутин. Обыватель скажет: "Судьба!" Но Владимир Игнатьевич на это отвечает: "Многие говорят: "Я благодарен судьбе", а я говорю - благодарен себе за то, что правильно строил жизнь и, поверьте, от слова судьбы никогда не зависел".
Сначала показалось, что страница закрыта - самый долгожданный и, на взгляд хозяина, самый красивый граммофон найден. Однако на следующий день в музее появился еще один экспонат, который Владимир Игнатьевич ждал 15 лет. Он чрезвычайно похож на сову: украшения на верхних дверцах - словно глазки, крышка - будто магистерская шапочка. В этом граммофоне коллекционер увидел памятник, который мастера, сделавшие его, воздвигли сами себе, своей мудрости, уникальности и таланту. Поэтому этот аппарат, сделанный в 1915 году фирмой "Юлий Генрих Циммерман", по мнению Владимира Игнатьевича, должно встречать на вокзале с теми же почестями, которыми обычно приветствуют посещающих наш город звезд эстрады. "А еще более интересный граммофон, принадлежавший некогда графу Воронцову и украшенный фарфоровой фигурой, вообще нужно сопровождать от самой Москвы", - считает коллекционер.
Есть в коллекции бывшего циркового артиста экспонаты, которые реставрировали долго и мучительно. Например, граммофон, выполненный в виде здания с колоннами, датирующийся концом девятнадцатого века. Он расположен на тумбе, в которой можно найти библиотеку старинных пластинок. С помощью одной из них хозяин продемонстрировал, что граммофон работает - труды реставраторов не прошли зря. Зал наполняется дивным тенором, исполняющим "Коробейников", "песню, которую не любил Шаляпин", что в качестве ремарки замечает Владимир Игнатьевич. Раструбы остальных граммофонов задумчиво прислушиваются и, наверное, втайне завидуют, что их соратнику посчастливилось порадовать уникальным звучанием благодарного слушателя.
Под музыку артист делится впечатлениями реставрационного процесса. Как знаток, замечает, что русский мотор для граммофона отличается тем, что сделан он очень умно, талантливо и одновременно просто. Однако в настоящее время граммофоны делают только на Западе, а из России тысячами вывозятся моторы для них, выломанные из старых патефонов. "Ведь сложнее всего сделать именно механизм - душу граммофона", - свидетельствует специалист.
Один из элементов интерьера первой комнаты, куда попадает посетитель, - спальные полки вагона поезда. Внизу написано: "Москва - Владивосток". Хозяин на вопрос, спит ли он на них, отвечает, что свое уже отъездил, и теперь это место отдыха цирковых артистов, приезжающих к нему в гости. Вся жизнь коллекционера прошла в поезде. В общей сложности он посетил 24 страны, а городов столько, что проще было бы назвать те из них, в которых он не был.
На стенах развешаны пластинки, которые Владимир Игнатьевич, может быть, лукавя, считает более ценными, чем сам граммофон, который только воспроизводит звук. "А пластинка - это голос, певец, судьба, огромная история, да и как же граммофон без нее", - считает коллекционер. Сам предпочитает слушать только вальс в исполнении духового оркестра. До сих пор с грустью вспоминает, как уплывал когда-то на гастроли в Японию под "Прощание славянки", и цитирует: "Мне, русскому, в России места нет, да и сама живет Россия без России".
Находясь под впечатлением французского коллеги, имеющего музей-ресторан граммофонов, Владимир Игнатьевич задумал сделать чайную. Жилище граммофонов на Большой Пушкарской начало расширяться.
В настоящее время почти доделан второй зал, в котором планируется выставить тумбовые аппараты. А параллельно с этим идет работа и над чайной, удивляющей огромным количеством самых разнообразных русских самоваров. Практически все они когда-то принадлежали второму коллекционеру Петербурга Юрию Мухину. В своей чайной Владимир Игнатьевич планирует создать маленький музейчик, в котором будут рассказывать о том, как тот или иной самовар работал и где применялся. В красном углу доделывается прилавок в виде гармошки, украшенной кокошником, которую придумала студентка Университета технологии и дизайна Аня Карноухова. Этот прилавок, по мнению хозяина, является самым главным элементом всей обстановки, как форгант в цирке и алтарь в церкви.
На самом видном месте в чайной стоит личное изобретение Владимира Игнатьевича - большой русский самовар, увенчанный настоящим граммофоном. Самое удивительное, что эта оригинальная конструкция и кипятит воду, и играет пластинки. В доказательство этому хозяин ставит "Мой костер в тумане светит" и сам начинает подпевать. Говорит, что соединил два умнейших изобретения на земле. Оба они близки к купечеству, к трактиру. Чайную от второго зала коллекционер тоже планирует отделить шторой, чтобы показать эту уютную комнату под самый занавес и еще как-то удивить своего гостя.
Мечта Владимира Игнатьевича - создать музей-театр, чтобы посетитель не только пришел и удивился один раз, но чтобы, попадая из зала в зал, которые разделены и скрыты перегородками, подогревал свои эмоции новыми впечатлениями. Считает, что в музейном деле, как и в цирке, главное не в дрессуре, а в режиссуре. Поэтому, по мнению коллекционера, будущее именно за частными музеями, так как в них легче создать домашнюю обстановку, которую не хотелось бы покидать.
Юлия ДОГАДИНА
