Культура
НАШ СОВЕТСКИЙ ПРИНЦ
14 января
Впору кричать: "Не верю!" Любимец советских женщин и верный муж своей жены, красавец и комсомолец, герой-любовник и романтик-офицер - все эти слова наверняка вспомнят в грядущие дни юбилея, когда будут рассказывать о Василии Семеновиче Лановом, народном артисте СССР и лауреате Ленинской премии. Парадокс его человеческой биографии - парадокс таланта в нашей стране, когда творческая индивидуальность ищет и находит выход.
Чудом спасшийся в годы войны от пули немецкого оккупанта, будущий гений лицедейства много лет заикался и не собирался становиться артистом. Он даже поступил на первый курс журфака в МГУ. Но желание играть взяло свое. Не знаю, что потеряла отечественная журналистика, но наши театр и кино явно приобрели яркого романтического героя, способного с одинаковой неистовостью отстаивать идеалы революции и соблазнять замужних женщин. В кино у Ланового с этим случился двойной парадокс. В "Анне Карениной" Александра Зархи его Вронский добивался благосклонности у героини, которую играла экс-супруга артиста, а в "Странной женщине" Юлия Райзмана Лановой переживал бурный роман с собственной действующей женой Ириной Купченко.
Заметим, что рассуждать на интимные темы наш юбиляр не любит и всегда строго одергивает тех, кто пытается завести с ним подобный разговор.
На сцене родного Театра имени Вахтангова Василий Лановой мог играть и играл почти все, что мог и хотел, хотя, конечно, ему явно недоставало ролей острохарактерных. Ведь как он был хорош в бурлескной "Принцессе Турандот", изображая принца Калафа! Лановой и есть принц нашего лицедейства. Его фигура, манера, осанка - все выдает то, что прежде называлось "породой". Он благороден от рождения. И от этого любой его жест или интонация смотрятся и слышатся как признаки хорошего тона. Ему одинаково идут и фрак, и офицерская форма, и буденновка Павки Корчагина. Но мне почему-то более всего по душе лихо заломленная кубанка на вихрастой голове комэска Ивана Варравы в "Офицерах".
Сегодня, когда заходит речь о Корчагине, то Лановой неизменно настаивает на справедливости его слов и правоте его веры. В некоторых фильмах последних лет Василию Семеновичу приходилось играть и тех, кто никак не может отказаться от веры в прошлые идеалы. Однажды я попытался его расспросить о том, как он относится к тому, о чем всерьез говорили и писали критики Павла Корчагина. В ответ я услышал искренний монолог о тех людях, которые готовы сменить собственные убеждения на сиюминутный уют и выгоду. Естественно, что из уст Ланового его критика критики выглядела уничижительной.
Василий Семенович всегда сохраняет чувство собственного достоинства, как истинный принц. Сам наблюдал, как он, придя рано утром в пятизвездочный ресторан, попросил у стюарда... овсяную кашу. В ответ Лановой услышал недоуменное "нет". Ну, не готовят в таких фешенебельных ресторанах кашу с утра. Тогда, не меняя позы благородного клиента, он заказывает яичницу-глазунью. Недоумение стюарда возрастает неоднократно. Видя столь неадекватную реакцию, Лановой, наконец, предлагает принести ему что-нибудь из фирменных закусок. С ними он расправляется не спеша, смакуя каждую порцию.
И в этом - весь Лановой, артист и человек, вкушающий жизнь с достоинством. Так, как примерно мог принимать подношения от подданных принц Калаф.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
Чудом спасшийся в годы войны от пули немецкого оккупанта, будущий гений лицедейства много лет заикался и не собирался становиться артистом. Он даже поступил на первый курс журфака в МГУ. Но желание играть взяло свое. Не знаю, что потеряла отечественная журналистика, но наши театр и кино явно приобрели яркого романтического героя, способного с одинаковой неистовостью отстаивать идеалы революции и соблазнять замужних женщин. В кино у Ланового с этим случился двойной парадокс. В "Анне Карениной" Александра Зархи его Вронский добивался благосклонности у героини, которую играла экс-супруга артиста, а в "Странной женщине" Юлия Райзмана Лановой переживал бурный роман с собственной действующей женой Ириной Купченко.
Заметим, что рассуждать на интимные темы наш юбиляр не любит и всегда строго одергивает тех, кто пытается завести с ним подобный разговор.
На сцене родного Театра имени Вахтангова Василий Лановой мог играть и играл почти все, что мог и хотел, хотя, конечно, ему явно недоставало ролей острохарактерных. Ведь как он был хорош в бурлескной "Принцессе Турандот", изображая принца Калафа! Лановой и есть принц нашего лицедейства. Его фигура, манера, осанка - все выдает то, что прежде называлось "породой". Он благороден от рождения. И от этого любой его жест или интонация смотрятся и слышатся как признаки хорошего тона. Ему одинаково идут и фрак, и офицерская форма, и буденновка Павки Корчагина. Но мне почему-то более всего по душе лихо заломленная кубанка на вихрастой голове комэска Ивана Варравы в "Офицерах".
Сегодня, когда заходит речь о Корчагине, то Лановой неизменно настаивает на справедливости его слов и правоте его веры. В некоторых фильмах последних лет Василию Семеновичу приходилось играть и тех, кто никак не может отказаться от веры в прошлые идеалы. Однажды я попытался его расспросить о том, как он относится к тому, о чем всерьез говорили и писали критики Павла Корчагина. В ответ я услышал искренний монолог о тех людях, которые готовы сменить собственные убеждения на сиюминутный уют и выгоду. Естественно, что из уст Ланового его критика критики выглядела уничижительной.
Василий Семенович всегда сохраняет чувство собственного достоинства, как истинный принц. Сам наблюдал, как он, придя рано утром в пятизвездочный ресторан, попросил у стюарда... овсяную кашу. В ответ Лановой услышал недоуменное "нет". Ну, не готовят в таких фешенебельных ресторанах кашу с утра. Тогда, не меняя позы благородного клиента, он заказывает яичницу-глазунью. Недоумение стюарда возрастает неоднократно. Видя столь неадекватную реакцию, Лановой, наконец, предлагает принести ему что-нибудь из фирменных закусок. С ними он расправляется не спеша, смакуя каждую порцию.
И в этом - весь Лановой, артист и человек, вкушающий жизнь с достоинством. Так, как примерно мог принимать подношения от подданных принц Калаф.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
