Культура
ЦАРСТВО, ГДЕ ВСЕ ЧИСТО...
17 февраля
Премьера на Мариинской сцене никогда не ставившейся у нас оперы Рихарда Штрауса - крупное музыкальное событие. Здесь неуместно излагать сложную сценическую судьбу этого произведения Рихарда Штрауса (и в равной степени драматурга Гуго фон Гофмансталя), однако превратности этой трагикомедии теперь, спустя почти столетие с момента ее появления на свет, также составляют необходимый элемент ее восприятия.
После двух "кровавых" трагедий ("Саломеи" и "Электры") Штраус пишет трехактную комедию "Кавалер Розы", снискавшую шумный успех у публики. "Ариадна на Наксосе" - в некотором роде симбиоз предыдущих жанров. Это "театр в театре" - мифологический сюжет представлен в обрамлении пролога - современного вступления, где идет подготовка к представлению собственно "Ариадны", задуманной как опера seria. Однако по иронии судьбы все перемешивается, и задуманный в тот вечер праздничный веселый дивертисмент с участием итальянских Масок вкрапляется в ткань представления.
В результате создано необходимое "остранение", в той или иной мере характерное для всей эпохи искусства XX столетия. Говоря совсем просто, в произведении Штрауса и Гофмансталя плодотворно для драматургии и самой музыки использован универсальный принцип искусства - принцип контраста. Герои представления живут и своей параллельной жизнью, и в то же время вмешиваются в основное, так сказать, действие, что создает непредсказуемый, но всегда интересный эффект.
Музыка "Ариадны на Наксосе", пластичная и динамичная одновременно, сочетает в себе в идеальных пропорциях Моцарта и Вагнера. Стилистическое определение, обычно так сложно находимое, здесь возникает само собою - это "классичность", таким образом, "Ариадна на Наксосе" - произведение сложно определимой эпохи "неоклассицизма", художественного направления, характерного для 1910-1920-х гг. Вполне понятно, что именно благодаря этим своим свойствам - пластичности и динамизму (и в либретто, и в музыке), и, конечно, своему яркому и разнообразному мелодизму - "Ариадна" стала одной из самых популярных пьес на оперных подмостках современного мира, за исключением России.
Теперь эта досадная лакуна ликвидирована. Для постановки руководство театра пригласило французскую бригаду Шарля Рубо, поставившего в Мариинке уже четыре оперы. Можно без преувеличения сказать, что это - лучшая работа режиссера, по крайней мере, если выбирать из последних трех премьер, где "Травиата" и "Самсон и Далила" были произведениями, так сказать, "бенефисного" жанра. Как это ни странно, в этот раз музыкальный руководитель спектакля и театра отвел себе более скромную роль - оркестр звучал корректно, но той мощи и роскоши оркестрового звучания, которая невольно ожидалась в Штраусе (после исполнения Вагнера и Пуччини), почему-то не было.
Очень тактичным было оформление сцены: художник Жан-Ноэль Лавевр использовал для пролога антураж театрального коридора с выходящими в него дверцами артистических уборных, а для самого представления - строгий мраморный портал, на фоне которого очень выигрышными в пластическом смысле выглядят статические мизансцены оперы seria. Общий тон декораций и пластика главной героини напомнили некоторые работы Пикассо его "розового" периода (возможно, и не случайно - этот период в творчестве художника также считается "неоклассическим"). Стильны костюмы Кати Дюфло - постоянного партнера Шарля Рубо на протяжении нескольких последних лет. При просмотре сопроводительного буклета к спектаклю в душу закрадывается, правда, подозрение - не является ли нынешняя постановка просто переносом спектакля Марсельской оперы, осуществленной теми же постановочными силами в 2002 году? Известно, что такая практика существует в Мариинском театре, и приветствовать ее не приходится.
Очень хорошо показали себя молодые певцы - воспитанники Певческой академии при Мариинском театре. Но главные открытия спектакля - две центральные женские партии Ариадны и Цербинетты, исполненные Миланой Бутаевой и Анастасией Беляевой. Лучшие качества произведения Штрауса, упомянутые выше, были, так сказать, "овеществлены" этими замечательными певицами.
Несколько досадных мелочей от режиссуры все же портили благополучную в целом картину. Показанный после финальной, статичной и очень красивой в своей статике (хотя и очень спорной по своему смыслу) мизансцены фейерверк - красивость очень сомнительного вкуса, сделанная исключительно из соображений понравиться тому самому зрителю, про которого Композитор - герой пролога к опере и по сюжету ее творец - говорит: "Неужели я должен зависеть от мнения этих людей?" И это было бы действительно печально, если бы не одно, но очень важное обстоятельство для всех, кто неравнодушен к искусству, - это радость от слушания музыки - подлинно того царства, где, по слову, вложенному в уста Ариадны, "все чисто".
Павел ДМИТРИЕВ
После двух "кровавых" трагедий ("Саломеи" и "Электры") Штраус пишет трехактную комедию "Кавалер Розы", снискавшую шумный успех у публики. "Ариадна на Наксосе" - в некотором роде симбиоз предыдущих жанров. Это "театр в театре" - мифологический сюжет представлен в обрамлении пролога - современного вступления, где идет подготовка к представлению собственно "Ариадны", задуманной как опера seria. Однако по иронии судьбы все перемешивается, и задуманный в тот вечер праздничный веселый дивертисмент с участием итальянских Масок вкрапляется в ткань представления.
В результате создано необходимое "остранение", в той или иной мере характерное для всей эпохи искусства XX столетия. Говоря совсем просто, в произведении Штрауса и Гофмансталя плодотворно для драматургии и самой музыки использован универсальный принцип искусства - принцип контраста. Герои представления живут и своей параллельной жизнью, и в то же время вмешиваются в основное, так сказать, действие, что создает непредсказуемый, но всегда интересный эффект.
Музыка "Ариадны на Наксосе", пластичная и динамичная одновременно, сочетает в себе в идеальных пропорциях Моцарта и Вагнера. Стилистическое определение, обычно так сложно находимое, здесь возникает само собою - это "классичность", таким образом, "Ариадна на Наксосе" - произведение сложно определимой эпохи "неоклассицизма", художественного направления, характерного для 1910-1920-х гг. Вполне понятно, что именно благодаря этим своим свойствам - пластичности и динамизму (и в либретто, и в музыке), и, конечно, своему яркому и разнообразному мелодизму - "Ариадна" стала одной из самых популярных пьес на оперных подмостках современного мира, за исключением России.
Теперь эта досадная лакуна ликвидирована. Для постановки руководство театра пригласило французскую бригаду Шарля Рубо, поставившего в Мариинке уже четыре оперы. Можно без преувеличения сказать, что это - лучшая работа режиссера, по крайней мере, если выбирать из последних трех премьер, где "Травиата" и "Самсон и Далила" были произведениями, так сказать, "бенефисного" жанра. Как это ни странно, в этот раз музыкальный руководитель спектакля и театра отвел себе более скромную роль - оркестр звучал корректно, но той мощи и роскоши оркестрового звучания, которая невольно ожидалась в Штраусе (после исполнения Вагнера и Пуччини), почему-то не было.
Очень тактичным было оформление сцены: художник Жан-Ноэль Лавевр использовал для пролога антураж театрального коридора с выходящими в него дверцами артистических уборных, а для самого представления - строгий мраморный портал, на фоне которого очень выигрышными в пластическом смысле выглядят статические мизансцены оперы seria. Общий тон декораций и пластика главной героини напомнили некоторые работы Пикассо его "розового" периода (возможно, и не случайно - этот период в творчестве художника также считается "неоклассическим"). Стильны костюмы Кати Дюфло - постоянного партнера Шарля Рубо на протяжении нескольких последних лет. При просмотре сопроводительного буклета к спектаклю в душу закрадывается, правда, подозрение - не является ли нынешняя постановка просто переносом спектакля Марсельской оперы, осуществленной теми же постановочными силами в 2002 году? Известно, что такая практика существует в Мариинском театре, и приветствовать ее не приходится.
Очень хорошо показали себя молодые певцы - воспитанники Певческой академии при Мариинском театре. Но главные открытия спектакля - две центральные женские партии Ариадны и Цербинетты, исполненные Миланой Бутаевой и Анастасией Беляевой. Лучшие качества произведения Штрауса, упомянутые выше, были, так сказать, "овеществлены" этими замечательными певицами.
Несколько досадных мелочей от режиссуры все же портили благополучную в целом картину. Показанный после финальной, статичной и очень красивой в своей статике (хотя и очень спорной по своему смыслу) мизансцены фейерверк - красивость очень сомнительного вкуса, сделанная исключительно из соображений понравиться тому самому зрителю, про которого Композитор - герой пролога к опере и по сюжету ее творец - говорит: "Неужели я должен зависеть от мнения этих людей?" И это было бы действительно печально, если бы не одно, но очень важное обстоятельство для всех, кто неравнодушен к искусству, - это радость от слушания музыки - подлинно того царства, где, по слову, вложенному в уста Ариадны, "все чисто".
Павел ДМИТРИЕВ
