Общество
СТАНЦИЯ ПАМЯТИ
20 февраля
История, о которой пойдет речь, особенная. Некоторые ее участники (их очень мало осталось в живых) пережили холод и голод блокады. Но перед этим они успели пройти еще один ад. Это было в солнечные дни лета 1941 года на станции Лычково, через которую идут поезда из Пскова в Москву. Теперь это Демянский район, Новгородская область, тогда была Ленинградская.
УВЕЗЕННЫЕ В НЕИЗВЕСТНОСТЬ
О первой эвакуации ленинградских детей упоминается в "Блокадной книге" Гранина и Адамовича. Это были сотни тысяч ребят без родителей. Известный Гаррисон Солсбери в своих "900 днях" называет число - свыше 300 тысяч. По данным же Пассажиравтотранса, "в июле 1941 г. по заданию Ленинградского обкома ВКП(б) и Военного совета Ленинградского фронта автобусным транспортом было вывезено 250 тыс. детей из отдаленных районов области, куда их отправили в самом начале войны. Сформированная для этого автоколонна из 54 автобусов и 24 грузовиков доставила ребятишек к железнодорожным станциям Лычково, Валдай и Боровичи, откуда их переправили в тыл". Но в ту эвакуацию отправляли и по железной дороге - в обычных вагонах и в теплушках. И самое главное. О том, что в конце июля (по другим сведениям, в начале августа) на станции Лычково фашистская авиация разбомбила эшелон из 12 вагонов с детьми и их воспитателями, об огромном количестве жертв, о том, что пришлось в большой могиле-котловане хоронить не просто тела, а фрагменты тел - обо всем этом до последнего времени как будто бы никто ничего не знал. Кто выжил - тем не верили.
Само Лычково почему-то именовалось "крохотной деревушкой". На самом деле это был райцентр, крупная станция. Сюда привозили одну группу детей за другой. Размещали, кормили, готовили к отправке. ЭТО случилось, по мнению археолога Акимушкина, 17 июля. Его мнение разделяет петербурженка Людмила Васильевна Пожидаева, которой тем летом было 7 лет. Лычковцы же называют месяц август. Дело в том, что сразу после той бомбежки ("просто она могла быть не одна", - строит сейчас предположения Людмила Васильевна) был эвакуирован весь поселок - там были бои, станция четыре раза переходила из рук в руки. Но маленьких ленинградцев похоронили, как положено, на местном кладбище. Местные, взрослые и дети, носили на кладбище тела. В груде обломков и трупов один маленький мальчик увидел кукольную ручку и потянул к себе. Но за куклу держалась детская, живая рука. Девочку вытащили, выходили. Сейчас она купила дом под Демянском...
Когда в 1944 году вернулись из эвакуации, навестили детскую могилу. В первые годы поставили обелиск со звездочкой, потом появилась плита с надписью "Ленинградским детям..." И это место стало святым. Женщины Лычкова жили, старели - но в выходные, в праздники ухаживали за могилой. Цветы сажали. Просто плакали над погибшими детьми. Из года в год. Как сами они говорят: "Мы ждали - ведь их будут искать родители, узнают, приедут. Хоть успокоятся, что их дети по-христиански похоронены". Но шли годы, и никто не приезжал... Это было непонятно. Но масштаб трагедии нашего города было не осмыслить - многие из этих родителей уже давно лежали на Пискаревском или погибли на фронтах.
МИЛОЧКИНЫ ТЕТРАДКИ
Когда Милочка (теперь Людмила Пожидаева) в 1950 году решила записать все, что с нею случилось в раннем детстве, отец разорвал тетрадку: "В тюрьму сесть хочешь?" Девчонка оказалась упрямой. Посоветовалась с любимой учительницей, и та ей сказала: "Твой отец прав. Но если хочешь сохранить воспоминания, напиши все еще раз. В двух экземплярах. Спрячь в разных местах". Мила так и сделала.
Не только Людмила Васильевна, но и авторитетные историки, журналисты, краеведы теперь знают: детская эвакуация производилась в соответствии с планом, разработанным еще для Зимней войны 39-40 годов. Считалось, что на Ленинград нападут финны...
Но слово автору тетрадки (мы с ней встретились на прошлой неделе):
- Мы были с садиком в Сиверской. Про войну знали, и все мы играли в эту войну, и когда стали рыть окопы, нам казалось - это какие-то площадки для наших игр. Потом спешно привезли в город. Собрали на Стачек (мама работала на Кировском заводе) и увезли под Демянск. У меня потом путалось - Демянск, Демьянск, - потому что в войну услышали о Зое Космодемьянской. Подумайте - нас повезли 4 июля (эта дата стоит на фотографии, сделанной в день отправки - "папусе от Милочки и мамочки", отец уже был на Карельском фронте). В эти же дни были сданы Псков, Остров, война шла по тем местам. Нас не развернули, не изменили маршрута. Какая безмозглость...
Долго ли ехали - точно не скажу, поезда шли медленно, шли воинские эшелоны, эвакуировались заводы. Поселили в каком-то большом доме, думаю, это была школа. Над нами жили военные. И вот - жаркий день, очень яркое солнце. Полетело очень много самолетов, и мы визжали от восторга. Вдруг по улице пошли люди, раздавался страшный мат, и кричали: танки, танки! И вдруг что-то огромное - что было на этом танке: звездочки, свастики, не знаю. Поднялась черная пыль. Вижу - бежит ко мне воспитательница Нина Антоновна, зовет: Милочка, Милочка... И вокруг нет ребят. Я спрыгиваю с забора и слышу какой-то противный звук. Удар, горячая волна потащила меня голым телом по гравию...
Контуженную, перебинтованную девочку привезли на станцию Лычково, по улицам, запруженным детьми ("дети, я помню, стекались отовсюду"), к тем 12 вагонам. Подвезли к самому поезду. Когда стали падать бомбы, лошадь дернулась, подвода опрокинулась, и Мила оказалась под ней. Помнит смутно, как несли убитых, раненых...
Дальше - опять дорога: поезд, еще бомбежки. При налетах здоровых детей выбрасывали из вагонов - чтобы укрылись под откосом: "Но возвращалось все меньше детей... А потом выбросили и меня". Самый страшный ужас - она и еще несколько детей на поляне, а поезд ушел: "Мы орали, потом засыпали, потом опять орали. Сколько времени прошло - не знаю. Потом чувствую - меня несет военный". О солдате в очках, который приговаривал: "Азохен вейн, мое дитя...", она потом написала стихи... Вместе с этими военными Мила вернулась в Ленинград. Еще одна эвакуация по ладожскому льду. А потом в военной жизни ребенка был Сталинград... Людмила Васильевна уже много лет передвигается по квартире в инвалидной коляске - война настигла ее опять, причем еще перед пенсией.
"ЭТО НАШИ ДЕТИ"
В одной из местных газет были напечатаны трогательные стихи читательницы: "В селе Лычково могилка одна, И женщина рядом сидит, Слезу вытирая, с любовью тихонько Кому-то она говорит: "Ну здравствуйте, милые дети мои, К вам снова сегодня пришла, Цветочки, игрушки, конфетки опять, Кровинушки, вам принесла".
Так и было. Тамара Павловна Тименко, Прасковья Николаевна Тимухина и Лидия Филипповна Жегурова несли свое скромное служение нашим детям все эти годы. И задумались о том, что они не вечны... Может быть, кто-то подхватит эстафету, сбережет память? Может, кто-то в конце концов поможет сделать, чтобы не безымянной оставалась могила? Может, создать мемориал?
Написали письмо губернатору Яковлеву. Из его канцелярии пришел ответ: бюджет не позволяет ставить памятники в других областях. Хотя по-хорошему, бюджет бюджетом - но делегацию отправить, привлечь наших музейщиков, поискать живых людей, ту же Пожидаеву, и общими усилиями организовать их поездку?
Дальше Лычково прогремело на всю страну. Новгородская тележурналистка набрела на сюжет, который затем несколько раз прошел на одном из центральных каналов. Это назвали акцией. Начался сбор средств. Только в Лычковский совет ветеранов пришло почтовых переводов на 200 тысяч рублей. Эти деньги строго хранятся. Я держала в руках пачки корешков - 15 рублей, 200, пятьсот. И приписки на корешках: "Извините, с пенсии не могу больше". Деньги слали бизнесмены и школьники, учителя и милиционеры. Повторяю, это только в Лычково - а средства шли и в адрес передачи. Более того, члены Совета Федерации перечисляли свой недельный заработок.
...Как-то по железной дороге ехали новгородский губернатор Михаил Прусак и спикер СФ Сергей Миронов. Проезжали Лычково, и Прусак сказал: вот, здесь могила ваших питерских ребят. А к тому времени акция шла полным ходом. И СФ направил обращение к Путину - сделать памятник федерального значения. Миронов выступил по ТВ и предложил идею: памятник должен быть всем детям, погибшим в войне.
Формулировки допускают разные толкования. Мне кажется, что Сергей Михайлович мог иметь в виду следующее. Ведь мемориал в Хатыни - это в память всех сожженных фашистами деревень. Но это именно Хатынь, конкретная деревня, с конкретными погибшими ее жителями... Или возьмем пример, более близкий по времени: на Серафимовском кладбище лежат моряки "Курска". Приходя сюда, думаешь в том числе и о всех, кто погиб в морской пучине. Но не написано же: "всем погибшим морякам".
Слово лычковцу, ветерану МВД Евгению Дуднику:
- Это наши ленинградские дети, они лежат в этой земле. И это действительно символ памяти обо всех безвинных детях, кого убили в Освенциме, в Хатыни... К нам бы приехали, привезли капсулы с землей из тех мест. И с Пискаревского кладбища...
...По телевизору говорили: будет всероссийский конкурс, обсуждение. Приезжали, спрашивали сельчан, каким они хотят видеть памятник. Звонили и Людмиле Пожидаевой. Объявляли, что обязательно организуют поиск сведений - чтобы установить фамилии юных ленинградцев, покоящихся в безымянной сейчас могиле...
Осенью минувшего года внезапно лычковцы узнали: им везут памятник, нужно подготовить песок, цемент и рабочую силу. Поселок встревожился, позвонили в Демянск. И районные власти и, как потом выяснилось, представители областного управления по культуре были не в курсе дела. Думали, может быть, макет, предварительно... Но это был уже готовый монумент из гранита и бронзы. Ввергший всех в шок.
ДАР СТОЛИЧНОГО СКУЛЬПТОРА
Сказать, что памятник ужасен, - значит ничего не сказать. Московский скульптор Александр Бурганов предложил свое видение темы. Небольшой такой памятничек, издалека даже незаметен. А подходишь ближе: "типа" взрыв, трупик девочки, фигурка, изображающая игрушечную лошадку и еще фигурка побольше - кукла? Оловянный солдатик? Во-первых, скульптурное изображение трупа - это слишком. Ведь даже фотографии на могилах - это фотографии живых людей, а не посмертные. Если бы эта работа была исполнена деревенским кустарем-примитивистом, я бы поняла... Но лауреат массы премий, хозяин собственного музея (в сражении за здание на Арбате он победил даже Московскую биржу), целых три скульптуры которого поставлены в Удмуртии, одна в Вашингтоне, еще в Бельгии, еще на ряде станций столичного метрополитена... Еще он автор арбатской нынешней достопримечательности - памятника "Пушкин и Натали".
Бронзовые фигуры - кичевые, выполнены неряшливо. А на граните - меленькие буквочки: "Всем погибшим детям. 1941-1945". Эти буквочки особенно обижают лычковцев и петербурженку Пожидаеву. Они уже обращались к помощнику Миронова с просьбой исправить. Памятник поставлен на цементное основание, которое уже грозит треснуть. Притом стоит прямо посередине центральной аллеи, ведущей к могилам.
Торжественное открытие планируется 9 мая. Никто ничего не знает - как будет обустроено пространство, сколько средств уйдет на благоустройство, планируется ли привлечение ландшафтного архитектора... Да и вообще, куда и на что пошли деньги. Тот же Евгений Дудник воскликнул: "Вон у бандитов сейчас какие надгробия, а я не думаю, что они стоят дороже, чем та сумма, которую собрали со всей страны".
Вернувшись из Лычкова, я стала искать по телефону Бурганова. Может, я чего-то не понимаю в искусстве? И потом, может быть, и был какой-то конкурс? Я знала, что на том же телеканале Бурганов побывал, представил проект памятника, в студию специально пригласили группу школьников и им понравилось. Но собственно конкурс? Ведь по логике и петербуржцев могли бы привлечь к обсуждению?
По телефону того самого музея на Арбате я застала дочь Бурганова Марию. Голос самого скульптора был слышен в трубке. "Папа, может, ты подойдешь? - Да нет, сама скажи". Я спросила о том, как возник именно этот замысел: "Ну, это там женщины ухаживали за могилой в такой маленькой деревеньке. А что там сейчас? Организация пространства не нравится? Надпись маленькая? Или дорожки не подметают? Мы это все сделали, и никто нам не помогал, в том числе и ваши питерские... Конкурс? Ну сейчас трудно поднять все эти документы... Жюри? Не помню, спросите в Совете Федерации. Сколько стоил памятник? Это дар Александра Николаевича". - "Но у всякого дара есть стоимость, хотя бы цветной металл стоит денег. Во сколько обходится такая работа, люди же волнуются... они деньги собирали". - "Папа, она спрашивает, сколько денег... Вы слушаете? Гонораров от Совета Федерации мы не получали. Вам что, дорогая, нужен скандал?" Нет. Не нужно. Ни мне, ни Людмиле Пожидаевой, ни Лидии Жегуровой, которая говорит: "Просто нужно все продумать и что-то исправить. Мы не отступимся. Так и передайте в Ленинграде".
...Еще из того стихотворения в местной газете: "Не знают многие люди, Где пали родные в войну. А наши лычковские женщины Сказали на всю страну О том, как бомбили невинных детей, И гибли они ни за что..."
P. S. Редакция благодарит коллег из газеты "Время новгородское", оказавших неоценимую помощь в организации поездки в Лычково автора этих строк. Лично - главного редактора Ольгу Колотнечу, журналиста Ирину Савинову, фотокорреспондента Сергея Филиппова и водителя Александра.
Светлана ГАВРИЛИНА
УВЕЗЕННЫЕ В НЕИЗВЕСТНОСТЬ
О первой эвакуации ленинградских детей упоминается в "Блокадной книге" Гранина и Адамовича. Это были сотни тысяч ребят без родителей. Известный Гаррисон Солсбери в своих "900 днях" называет число - свыше 300 тысяч. По данным же Пассажиравтотранса, "в июле 1941 г. по заданию Ленинградского обкома ВКП(б) и Военного совета Ленинградского фронта автобусным транспортом было вывезено 250 тыс. детей из отдаленных районов области, куда их отправили в самом начале войны. Сформированная для этого автоколонна из 54 автобусов и 24 грузовиков доставила ребятишек к железнодорожным станциям Лычково, Валдай и Боровичи, откуда их переправили в тыл". Но в ту эвакуацию отправляли и по железной дороге - в обычных вагонах и в теплушках. И самое главное. О том, что в конце июля (по другим сведениям, в начале августа) на станции Лычково фашистская авиация разбомбила эшелон из 12 вагонов с детьми и их воспитателями, об огромном количестве жертв, о том, что пришлось в большой могиле-котловане хоронить не просто тела, а фрагменты тел - обо всем этом до последнего времени как будто бы никто ничего не знал. Кто выжил - тем не верили.
Само Лычково почему-то именовалось "крохотной деревушкой". На самом деле это был райцентр, крупная станция. Сюда привозили одну группу детей за другой. Размещали, кормили, готовили к отправке. ЭТО случилось, по мнению археолога Акимушкина, 17 июля. Его мнение разделяет петербурженка Людмила Васильевна Пожидаева, которой тем летом было 7 лет. Лычковцы же называют месяц август. Дело в том, что сразу после той бомбежки ("просто она могла быть не одна", - строит сейчас предположения Людмила Васильевна) был эвакуирован весь поселок - там были бои, станция четыре раза переходила из рук в руки. Но маленьких ленинградцев похоронили, как положено, на местном кладбище. Местные, взрослые и дети, носили на кладбище тела. В груде обломков и трупов один маленький мальчик увидел кукольную ручку и потянул к себе. Но за куклу держалась детская, живая рука. Девочку вытащили, выходили. Сейчас она купила дом под Демянском...
Когда в 1944 году вернулись из эвакуации, навестили детскую могилу. В первые годы поставили обелиск со звездочкой, потом появилась плита с надписью "Ленинградским детям..." И это место стало святым. Женщины Лычкова жили, старели - но в выходные, в праздники ухаживали за могилой. Цветы сажали. Просто плакали над погибшими детьми. Из года в год. Как сами они говорят: "Мы ждали - ведь их будут искать родители, узнают, приедут. Хоть успокоятся, что их дети по-христиански похоронены". Но шли годы, и никто не приезжал... Это было непонятно. Но масштаб трагедии нашего города было не осмыслить - многие из этих родителей уже давно лежали на Пискаревском или погибли на фронтах.
МИЛОЧКИНЫ ТЕТРАДКИ
Когда Милочка (теперь Людмила Пожидаева) в 1950 году решила записать все, что с нею случилось в раннем детстве, отец разорвал тетрадку: "В тюрьму сесть хочешь?" Девчонка оказалась упрямой. Посоветовалась с любимой учительницей, и та ей сказала: "Твой отец прав. Но если хочешь сохранить воспоминания, напиши все еще раз. В двух экземплярах. Спрячь в разных местах". Мила так и сделала.
Не только Людмила Васильевна, но и авторитетные историки, журналисты, краеведы теперь знают: детская эвакуация производилась в соответствии с планом, разработанным еще для Зимней войны 39-40 годов. Считалось, что на Ленинград нападут финны...
Но слово автору тетрадки (мы с ней встретились на прошлой неделе):
- Мы были с садиком в Сиверской. Про войну знали, и все мы играли в эту войну, и когда стали рыть окопы, нам казалось - это какие-то площадки для наших игр. Потом спешно привезли в город. Собрали на Стачек (мама работала на Кировском заводе) и увезли под Демянск. У меня потом путалось - Демянск, Демьянск, - потому что в войну услышали о Зое Космодемьянской. Подумайте - нас повезли 4 июля (эта дата стоит на фотографии, сделанной в день отправки - "папусе от Милочки и мамочки", отец уже был на Карельском фронте). В эти же дни были сданы Псков, Остров, война шла по тем местам. Нас не развернули, не изменили маршрута. Какая безмозглость...
Долго ли ехали - точно не скажу, поезда шли медленно, шли воинские эшелоны, эвакуировались заводы. Поселили в каком-то большом доме, думаю, это была школа. Над нами жили военные. И вот - жаркий день, очень яркое солнце. Полетело очень много самолетов, и мы визжали от восторга. Вдруг по улице пошли люди, раздавался страшный мат, и кричали: танки, танки! И вдруг что-то огромное - что было на этом танке: звездочки, свастики, не знаю. Поднялась черная пыль. Вижу - бежит ко мне воспитательница Нина Антоновна, зовет: Милочка, Милочка... И вокруг нет ребят. Я спрыгиваю с забора и слышу какой-то противный звук. Удар, горячая волна потащила меня голым телом по гравию...
Контуженную, перебинтованную девочку привезли на станцию Лычково, по улицам, запруженным детьми ("дети, я помню, стекались отовсюду"), к тем 12 вагонам. Подвезли к самому поезду. Когда стали падать бомбы, лошадь дернулась, подвода опрокинулась, и Мила оказалась под ней. Помнит смутно, как несли убитых, раненых...
Дальше - опять дорога: поезд, еще бомбежки. При налетах здоровых детей выбрасывали из вагонов - чтобы укрылись под откосом: "Но возвращалось все меньше детей... А потом выбросили и меня". Самый страшный ужас - она и еще несколько детей на поляне, а поезд ушел: "Мы орали, потом засыпали, потом опять орали. Сколько времени прошло - не знаю. Потом чувствую - меня несет военный". О солдате в очках, который приговаривал: "Азохен вейн, мое дитя...", она потом написала стихи... Вместе с этими военными Мила вернулась в Ленинград. Еще одна эвакуация по ладожскому льду. А потом в военной жизни ребенка был Сталинград... Людмила Васильевна уже много лет передвигается по квартире в инвалидной коляске - война настигла ее опять, причем еще перед пенсией.
"ЭТО НАШИ ДЕТИ"
В одной из местных газет были напечатаны трогательные стихи читательницы: "В селе Лычково могилка одна, И женщина рядом сидит, Слезу вытирая, с любовью тихонько Кому-то она говорит: "Ну здравствуйте, милые дети мои, К вам снова сегодня пришла, Цветочки, игрушки, конфетки опять, Кровинушки, вам принесла".
Так и было. Тамара Павловна Тименко, Прасковья Николаевна Тимухина и Лидия Филипповна Жегурова несли свое скромное служение нашим детям все эти годы. И задумались о том, что они не вечны... Может быть, кто-то подхватит эстафету, сбережет память? Может, кто-то в конце концов поможет сделать, чтобы не безымянной оставалась могила? Может, создать мемориал?
Написали письмо губернатору Яковлеву. Из его канцелярии пришел ответ: бюджет не позволяет ставить памятники в других областях. Хотя по-хорошему, бюджет бюджетом - но делегацию отправить, привлечь наших музейщиков, поискать живых людей, ту же Пожидаеву, и общими усилиями организовать их поездку?
Дальше Лычково прогремело на всю страну. Новгородская тележурналистка набрела на сюжет, который затем несколько раз прошел на одном из центральных каналов. Это назвали акцией. Начался сбор средств. Только в Лычковский совет ветеранов пришло почтовых переводов на 200 тысяч рублей. Эти деньги строго хранятся. Я держала в руках пачки корешков - 15 рублей, 200, пятьсот. И приписки на корешках: "Извините, с пенсии не могу больше". Деньги слали бизнесмены и школьники, учителя и милиционеры. Повторяю, это только в Лычково - а средства шли и в адрес передачи. Более того, члены Совета Федерации перечисляли свой недельный заработок.
...Как-то по железной дороге ехали новгородский губернатор Михаил Прусак и спикер СФ Сергей Миронов. Проезжали Лычково, и Прусак сказал: вот, здесь могила ваших питерских ребят. А к тому времени акция шла полным ходом. И СФ направил обращение к Путину - сделать памятник федерального значения. Миронов выступил по ТВ и предложил идею: памятник должен быть всем детям, погибшим в войне.
Формулировки допускают разные толкования. Мне кажется, что Сергей Михайлович мог иметь в виду следующее. Ведь мемориал в Хатыни - это в память всех сожженных фашистами деревень. Но это именно Хатынь, конкретная деревня, с конкретными погибшими ее жителями... Или возьмем пример, более близкий по времени: на Серафимовском кладбище лежат моряки "Курска". Приходя сюда, думаешь в том числе и о всех, кто погиб в морской пучине. Но не написано же: "всем погибшим морякам".
Слово лычковцу, ветерану МВД Евгению Дуднику:
- Это наши ленинградские дети, они лежат в этой земле. И это действительно символ памяти обо всех безвинных детях, кого убили в Освенциме, в Хатыни... К нам бы приехали, привезли капсулы с землей из тех мест. И с Пискаревского кладбища...
...По телевизору говорили: будет всероссийский конкурс, обсуждение. Приезжали, спрашивали сельчан, каким они хотят видеть памятник. Звонили и Людмиле Пожидаевой. Объявляли, что обязательно организуют поиск сведений - чтобы установить фамилии юных ленинградцев, покоящихся в безымянной сейчас могиле...
Осенью минувшего года внезапно лычковцы узнали: им везут памятник, нужно подготовить песок, цемент и рабочую силу. Поселок встревожился, позвонили в Демянск. И районные власти и, как потом выяснилось, представители областного управления по культуре были не в курсе дела. Думали, может быть, макет, предварительно... Но это был уже готовый монумент из гранита и бронзы. Ввергший всех в шок.
ДАР СТОЛИЧНОГО СКУЛЬПТОРА
Сказать, что памятник ужасен, - значит ничего не сказать. Московский скульптор Александр Бурганов предложил свое видение темы. Небольшой такой памятничек, издалека даже незаметен. А подходишь ближе: "типа" взрыв, трупик девочки, фигурка, изображающая игрушечную лошадку и еще фигурка побольше - кукла? Оловянный солдатик? Во-первых, скульптурное изображение трупа - это слишком. Ведь даже фотографии на могилах - это фотографии живых людей, а не посмертные. Если бы эта работа была исполнена деревенским кустарем-примитивистом, я бы поняла... Но лауреат массы премий, хозяин собственного музея (в сражении за здание на Арбате он победил даже Московскую биржу), целых три скульптуры которого поставлены в Удмуртии, одна в Вашингтоне, еще в Бельгии, еще на ряде станций столичного метрополитена... Еще он автор арбатской нынешней достопримечательности - памятника "Пушкин и Натали".
Бронзовые фигуры - кичевые, выполнены неряшливо. А на граните - меленькие буквочки: "Всем погибшим детям. 1941-1945". Эти буквочки особенно обижают лычковцев и петербурженку Пожидаеву. Они уже обращались к помощнику Миронова с просьбой исправить. Памятник поставлен на цементное основание, которое уже грозит треснуть. Притом стоит прямо посередине центральной аллеи, ведущей к могилам.
Торжественное открытие планируется 9 мая. Никто ничего не знает - как будет обустроено пространство, сколько средств уйдет на благоустройство, планируется ли привлечение ландшафтного архитектора... Да и вообще, куда и на что пошли деньги. Тот же Евгений Дудник воскликнул: "Вон у бандитов сейчас какие надгробия, а я не думаю, что они стоят дороже, чем та сумма, которую собрали со всей страны".
Вернувшись из Лычкова, я стала искать по телефону Бурганова. Может, я чего-то не понимаю в искусстве? И потом, может быть, и был какой-то конкурс? Я знала, что на том же телеканале Бурганов побывал, представил проект памятника, в студию специально пригласили группу школьников и им понравилось. Но собственно конкурс? Ведь по логике и петербуржцев могли бы привлечь к обсуждению?
По телефону того самого музея на Арбате я застала дочь Бурганова Марию. Голос самого скульптора был слышен в трубке. "Папа, может, ты подойдешь? - Да нет, сама скажи". Я спросила о том, как возник именно этот замысел: "Ну, это там женщины ухаживали за могилой в такой маленькой деревеньке. А что там сейчас? Организация пространства не нравится? Надпись маленькая? Или дорожки не подметают? Мы это все сделали, и никто нам не помогал, в том числе и ваши питерские... Конкурс? Ну сейчас трудно поднять все эти документы... Жюри? Не помню, спросите в Совете Федерации. Сколько стоил памятник? Это дар Александра Николаевича". - "Но у всякого дара есть стоимость, хотя бы цветной металл стоит денег. Во сколько обходится такая работа, люди же волнуются... они деньги собирали". - "Папа, она спрашивает, сколько денег... Вы слушаете? Гонораров от Совета Федерации мы не получали. Вам что, дорогая, нужен скандал?" Нет. Не нужно. Ни мне, ни Людмиле Пожидаевой, ни Лидии Жегуровой, которая говорит: "Просто нужно все продумать и что-то исправить. Мы не отступимся. Так и передайте в Ленинграде".
...Еще из того стихотворения в местной газете: "Не знают многие люди, Где пали родные в войну. А наши лычковские женщины Сказали на всю страну О том, как бомбили невинных детей, И гибли они ни за что..."
P. S. Редакция благодарит коллег из газеты "Время новгородское", оказавших неоценимую помощь в организации поездки в Лычково автора этих строк. Лично - главного редактора Ольгу Колотнечу, журналиста Ирину Савинову, фотокорреспондента Сергея Филиппова и водителя Александра.
Светлана ГАВРИЛИНА
