Культура
МАРИЯ САФАРЬЯНЦ: CЕЙЧАС В НАШЕЙ ПРОФЕССИИ УНИКАЛЬНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
14 май
Признаюсь, что впервые увидел фотографию Марии со скрипкой в руках в журнале, который было положено раздавать всем пассажирам "Пулковских авиалиний". И так случилось, что чуть позже нас познакомили друзья во время концерта госпожи Сафарьянц в Музее-квартире Римского-Корсакова. "Заходите в гости", - гостеприимно улыбнулась тогда Мария. "Куда?" - поинтересовался я. "Мы живем этажом выше", - последовал ответ.
И вот уже мы сидим на кухне в квартире Марии Саркисовны - своеобразном штабе очередного фестиваля. Впрочем, для нее главным был и остается в ее менеджерской деятельности именно фестиваль "Дворцы Санкт-Петербурга". Однако разговор с известной музыканткой почему-то очень захотелось начать именно с ее детства. Ведь родители Марии - отнюдь не музыканты, а строители. О дальнейшей собственной карьере рассказывала сама хозяйка.
- Как случилось, что в ваших руках оказалась скрипка?
- Cемья у меня абсолютно технократическая. Папа всю жизнь строил, мама трудилась гидротехником. Жили они еще с военных времен в Ленинграде. Вот здесь, в этом доме, куда переселились во время блокады. Потому что их дом рядом был разрушен во время бомбежки. У нас в ЛИИЖТе учились многие члены нашей семьи. В детстве я все время пела, повторяла как соловей за всеми. Взял меня папа за руку однажды и отвел в детскую музыкальную школу, которая была как раз напротив дома.
- Обычно девочек принимали в класс рояля...
- В то время там все места уже были заняты. Помню, как директор школы, прослушав меня, сказал: "Детонька, ты, конечно, должна учиться в школе. Давай попробуем позаниматься на скрипочке. Если тебе не понравится, то на следующий год переведем тебя на фортепиано".
- И?
- Мне понравилось.
- А что же вы такое спели на прослушивании?
- Все дети, как один, тогда пели "Солнечный круг". А я на предложение спеть ответила: "Я вам исполню третью песню Леля из оперы Римского-Корсакова "Cнегу-рочка".
- Откуда же были столь глубокие музыкальные познания в столь юном возрасте?
- Нашей соседкой по коммунальной квартире была наследница прежних владельцев всего этого флигеля, где мы сейчас и живем, Галина Федоровна Греминицкая. Она меня все время зазывала к себе, приговаривая: "Давай попоем". А над нами жила тогда внучка Римского-Корсакова. Вот такая была у меня в детстве музыкальная среда.
- После школы вы сами выбрали дорогу в музыкальное училище?
- Папа посоветовал, посмотрев на то, как у меня неплохо получаются занятия музыкой. Он увидел во мне такого добротного, хорошего гуманитария. Мои сочинения все время побеждали на разных олимпиадах. Язык, что называется, был подвешен. В какой-то момент я поняла, что музыку оставить не смогу. Даже представить себе в юности не могла, что смогу чем-то, кроме музыки, заниматься в своей жизни. Оказалось, что смогла. Я была счастлива тем, как органично складывалась моя жизнь в музыке.
- Кто вы по знаку Зодиака?
- Стрелец. "Обладатель" этого знака - настоящий вождь краснокожих. Так это во мне и осталось. Даже в Консерватории я была комсоргом группы.
- В прежние времена было трудно сделать карьеру музыканта?
- Для тех, кто учился музыке профессионально в Ленинграде, прямой дорогой в карьере был путь в оркестр Мравинского в Филармонии. Это был едва ли не единственный "выездной" коллектив, гастролировавший за границей. Оркестрант получал неплохие суточные помимо зарплаты и жил чуть получше, чем простой инженер. Когда я на старших курсах прошла по конкурсу во второй состав филармонического оркестра, да еще стала выезжать на зарубежные гастроли, то получала зарплату и повышенную стипендию в Консерватории как отличница. В итоге мой заработок был больше, чем у моего папы - главного конструктора. А ведь он строил аэропорты по всему Советскому Союзу. И мои акции в семье очень поднялись. Это было реальное счастье музыканта-струнника. Пианисты же тихо завидовали, потому что сольную карьеру было сделать очень трудно и большинство из них могли трудиться лишь концертмейстерами. Струнники и духовики были "белой костью" в музыкантской среде. Тогда все складывалось более или менее благополучно. Просто мы не понимали еще в силу определенных обстоятельств, что у музыканта может быть иная жизнь. Сейчас возможности в нашей профессии абсолютно иные, когда ребята уже со школы начинают ездить за границу, получая многочисленные стипендии и гранты. Наш фонд "Музыкальный фестиваль "Дворцы Петербурга" тоже таким образом поддерживает молодежь.
- Долго вы играли в оркестре?
- Восемь лет. Потом мы организовали вместе с Мишей Гантваргом ансамбль "Солисты Ленинграда". А дальше началась уже моя самостоятельная творческая жизнь, когда я стала лауреатом на музыкальном конкурсе в Германии и получила приглашение в Италию, в "Оркестр де Интернационале", где и проработала шесть лет. Помню, как первый раз села за свой пульт в этом коллективе, то поняла всю гениальность фильма Феллини "Репетиция оркестра". Потому что все, что он нам рассказал об итальянском оркестре, - это правда. В Италии я поняла, что это - моя страна. Хотя я всю жизнь жила в Петербурге, и вряд ли что-то или кто-то может меня заставить отсюда уехать. Это настолько самодостаточный город, что в нем даже одинокий человек может быть счастлив. Но Италия - единственная страна, где я могла бы утешиться. Для любого музыканта общение с Италией дает очень многое. Начинаешь понимать, насколько музыкален склад итальянской культуры. Мы ездили по всей Италии и Европе. Так что много чего повидала и услышала.
- Как пересекся ваш жизненный путь с Константином Орбеляном?
- Знакомство произошло летом, когда я отдыхала от работы в Италии. Меня подруга пригласила в Филармонию на его концерт. Cказала: "Там будет выступать армянский музыкант Орбелян из Америки". Потом мы зашли за кулисы, познакомились. Начали обсуждать возможности каких-то совместных музыкальных проектов. В этом смысле у Кости голова работает очень здорово. Он уехал дальше на гастроли. Я вернулась в Италию. Встретились мы через год совершенно случайно во дворце Юсуповых, где я оказалась со своим трио. Мы делали там записи для диска. Вижу: идет абсолютно взмокший Костя с партитурами в руках с очередного концерта. "Привет, что ты здесь делаешь?" - поприветствовал он меня. Присели, поговорили. Он и пригласил меня участвовать в фестивале "Дворцы Петербурга". Согласилась. Потом ему помогала в его организации. Когда фестиваль закончился, то Костя заехал ко мне домой и привез огромный букет роз в знак благодарности.
- И?
- А через год у нас уже родился сын Георгий. Мы с Костей одногодки, хотя выросли абсолютно в разных условиях. Он - в Америке, я здесь, но, видимо, есть то, что называется общностью поколения, общностью судьбы. Потому что многие вещи мы воспринимаем одинаково, и нам не надо ничего объяснять друг другу. Костя учился музыке в Америке, но у русских педагогов.
Он - гражданин Америки. Родился в Сан-Франциско. Так что по американским законам, если захочет, может баллотироваться в президенты. Только ему некогда, потому что у него напряженная гастрольная жизнь и очень много
планов.
- В том числе и с Дмитрием Хворостовским?
- Да. Я была счастлива, когда у них состоялась премьера программы "Песни военных лет". И в Москве, и в Петербурге она прошла с громким успехом. А в День Победы запись этого концерта показали сразу по двум телеканалам.
- Должен признаться, что и на меня это произвело сильное впечатление. Особенно по контрасту с тем, как пели эти же песни представители нашей "попсы"...
- Не будем о грустном. Все, что происходит в так называемых телемузыкальных проектах вроде "Фабрики звезд", не имеет к музыке никакого отношения.
- Теперь вы переняли у Константина Орбеляна эстафету в организации фестиваля "Дворцы Санкт-Петербурга". Сколько их уже состоялось?
- Двенадцать. Первый фестиваль проходил еще в Ленинграде, в 1990 году.
- Как изменился фестиваль за эти годы?
- Естественно, что он меняется, так же как и жизнь вокруг. Во-первых, из его названия исчезло слово "камерная", потому что мы расширили жанровую и тематическую палитру фестиваля. Во-вторых, мы научились работать с теми структурами, у которых есть деньги. У нас сложился круг тех музыкантов, которые стали постоянными участниками наших фестивальных программ. Например, итальянский саксофонист Федерико Мондельчи. Во время фестиваля в нынешнем году он привезет к нам целый ансамбль итальянских саксофонистов.
- Ваш фестиваль - уже устоявшаяся структура?
- И да, и нет. Есть брэнд фестиваля, который мы, кстати, зарегистрировали в прошлом году. В него вложено много физических и интеллектуальных сил. Но мы нашли свою нишу в культурной жизни Петербурга. У других музыкальных фестивалей есть базовые концертные площадки - Мариинский театр, Филармония. Нашими концертными площадками служат дворцы-музеи, с дирекцией которых у нас сложились хорошие деловые и доверительные отношения. Но в Петербурге и его окрестностях есть еще немало прекрасных дворцов, где может звучать музыка.
Помню, как первый раз села за свой пульт
в этом коллективе, то поняла всю гениальность фильма Феллини "Репетиция оркестра". Потому что все, что он нам рассказал
об итальянском оркестре, - это правда.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
И вот уже мы сидим на кухне в квартире Марии Саркисовны - своеобразном штабе очередного фестиваля. Впрочем, для нее главным был и остается в ее менеджерской деятельности именно фестиваль "Дворцы Санкт-Петербурга". Однако разговор с известной музыканткой почему-то очень захотелось начать именно с ее детства. Ведь родители Марии - отнюдь не музыканты, а строители. О дальнейшей собственной карьере рассказывала сама хозяйка.
- Как случилось, что в ваших руках оказалась скрипка?
- Cемья у меня абсолютно технократическая. Папа всю жизнь строил, мама трудилась гидротехником. Жили они еще с военных времен в Ленинграде. Вот здесь, в этом доме, куда переселились во время блокады. Потому что их дом рядом был разрушен во время бомбежки. У нас в ЛИИЖТе учились многие члены нашей семьи. В детстве я все время пела, повторяла как соловей за всеми. Взял меня папа за руку однажды и отвел в детскую музыкальную школу, которая была как раз напротив дома.
- Обычно девочек принимали в класс рояля...
- В то время там все места уже были заняты. Помню, как директор школы, прослушав меня, сказал: "Детонька, ты, конечно, должна учиться в школе. Давай попробуем позаниматься на скрипочке. Если тебе не понравится, то на следующий год переведем тебя на фортепиано".
- И?
- Мне понравилось.
- А что же вы такое спели на прослушивании?
- Все дети, как один, тогда пели "Солнечный круг". А я на предложение спеть ответила: "Я вам исполню третью песню Леля из оперы Римского-Корсакова "Cнегу-рочка".
- Откуда же были столь глубокие музыкальные познания в столь юном возрасте?
- Нашей соседкой по коммунальной квартире была наследница прежних владельцев всего этого флигеля, где мы сейчас и живем, Галина Федоровна Греминицкая. Она меня все время зазывала к себе, приговаривая: "Давай попоем". А над нами жила тогда внучка Римского-Корсакова. Вот такая была у меня в детстве музыкальная среда.
- После школы вы сами выбрали дорогу в музыкальное училище?
- Папа посоветовал, посмотрев на то, как у меня неплохо получаются занятия музыкой. Он увидел во мне такого добротного, хорошего гуманитария. Мои сочинения все время побеждали на разных олимпиадах. Язык, что называется, был подвешен. В какой-то момент я поняла, что музыку оставить не смогу. Даже представить себе в юности не могла, что смогу чем-то, кроме музыки, заниматься в своей жизни. Оказалось, что смогла. Я была счастлива тем, как органично складывалась моя жизнь в музыке.
- Кто вы по знаку Зодиака?
- Стрелец. "Обладатель" этого знака - настоящий вождь краснокожих. Так это во мне и осталось. Даже в Консерватории я была комсоргом группы.
- В прежние времена было трудно сделать карьеру музыканта?
- Для тех, кто учился музыке профессионально в Ленинграде, прямой дорогой в карьере был путь в оркестр Мравинского в Филармонии. Это был едва ли не единственный "выездной" коллектив, гастролировавший за границей. Оркестрант получал неплохие суточные помимо зарплаты и жил чуть получше, чем простой инженер. Когда я на старших курсах прошла по конкурсу во второй состав филармонического оркестра, да еще стала выезжать на зарубежные гастроли, то получала зарплату и повышенную стипендию в Консерватории как отличница. В итоге мой заработок был больше, чем у моего папы - главного конструктора. А ведь он строил аэропорты по всему Советскому Союзу. И мои акции в семье очень поднялись. Это было реальное счастье музыканта-струнника. Пианисты же тихо завидовали, потому что сольную карьеру было сделать очень трудно и большинство из них могли трудиться лишь концертмейстерами. Струнники и духовики были "белой костью" в музыкантской среде. Тогда все складывалось более или менее благополучно. Просто мы не понимали еще в силу определенных обстоятельств, что у музыканта может быть иная жизнь. Сейчас возможности в нашей профессии абсолютно иные, когда ребята уже со школы начинают ездить за границу, получая многочисленные стипендии и гранты. Наш фонд "Музыкальный фестиваль "Дворцы Петербурга" тоже таким образом поддерживает молодежь.
- Долго вы играли в оркестре?
- Восемь лет. Потом мы организовали вместе с Мишей Гантваргом ансамбль "Солисты Ленинграда". А дальше началась уже моя самостоятельная творческая жизнь, когда я стала лауреатом на музыкальном конкурсе в Германии и получила приглашение в Италию, в "Оркестр де Интернационале", где и проработала шесть лет. Помню, как первый раз села за свой пульт в этом коллективе, то поняла всю гениальность фильма Феллини "Репетиция оркестра". Потому что все, что он нам рассказал об итальянском оркестре, - это правда. В Италии я поняла, что это - моя страна. Хотя я всю жизнь жила в Петербурге, и вряд ли что-то или кто-то может меня заставить отсюда уехать. Это настолько самодостаточный город, что в нем даже одинокий человек может быть счастлив. Но Италия - единственная страна, где я могла бы утешиться. Для любого музыканта общение с Италией дает очень многое. Начинаешь понимать, насколько музыкален склад итальянской культуры. Мы ездили по всей Италии и Европе. Так что много чего повидала и услышала.
- Как пересекся ваш жизненный путь с Константином Орбеляном?
- Знакомство произошло летом, когда я отдыхала от работы в Италии. Меня подруга пригласила в Филармонию на его концерт. Cказала: "Там будет выступать армянский музыкант Орбелян из Америки". Потом мы зашли за кулисы, познакомились. Начали обсуждать возможности каких-то совместных музыкальных проектов. В этом смысле у Кости голова работает очень здорово. Он уехал дальше на гастроли. Я вернулась в Италию. Встретились мы через год совершенно случайно во дворце Юсуповых, где я оказалась со своим трио. Мы делали там записи для диска. Вижу: идет абсолютно взмокший Костя с партитурами в руках с очередного концерта. "Привет, что ты здесь делаешь?" - поприветствовал он меня. Присели, поговорили. Он и пригласил меня участвовать в фестивале "Дворцы Петербурга". Согласилась. Потом ему помогала в его организации. Когда фестиваль закончился, то Костя заехал ко мне домой и привез огромный букет роз в знак благодарности.
- И?
- А через год у нас уже родился сын Георгий. Мы с Костей одногодки, хотя выросли абсолютно в разных условиях. Он - в Америке, я здесь, но, видимо, есть то, что называется общностью поколения, общностью судьбы. Потому что многие вещи мы воспринимаем одинаково, и нам не надо ничего объяснять друг другу. Костя учился музыке в Америке, но у русских педагогов.
Он - гражданин Америки. Родился в Сан-Франциско. Так что по американским законам, если захочет, может баллотироваться в президенты. Только ему некогда, потому что у него напряженная гастрольная жизнь и очень много
планов.
- В том числе и с Дмитрием Хворостовским?
- Да. Я была счастлива, когда у них состоялась премьера программы "Песни военных лет". И в Москве, и в Петербурге она прошла с громким успехом. А в День Победы запись этого концерта показали сразу по двум телеканалам.
- Должен признаться, что и на меня это произвело сильное впечатление. Особенно по контрасту с тем, как пели эти же песни представители нашей "попсы"...
- Не будем о грустном. Все, что происходит в так называемых телемузыкальных проектах вроде "Фабрики звезд", не имеет к музыке никакого отношения.
- Теперь вы переняли у Константина Орбеляна эстафету в организации фестиваля "Дворцы Санкт-Петербурга". Сколько их уже состоялось?
- Двенадцать. Первый фестиваль проходил еще в Ленинграде, в 1990 году.
- Как изменился фестиваль за эти годы?
- Естественно, что он меняется, так же как и жизнь вокруг. Во-первых, из его названия исчезло слово "камерная", потому что мы расширили жанровую и тематическую палитру фестиваля. Во-вторых, мы научились работать с теми структурами, у которых есть деньги. У нас сложился круг тех музыкантов, которые стали постоянными участниками наших фестивальных программ. Например, итальянский саксофонист Федерико Мондельчи. Во время фестиваля в нынешнем году он привезет к нам целый ансамбль итальянских саксофонистов.
- Ваш фестиваль - уже устоявшаяся структура?
- И да, и нет. Есть брэнд фестиваля, который мы, кстати, зарегистрировали в прошлом году. В него вложено много физических и интеллектуальных сил. Но мы нашли свою нишу в культурной жизни Петербурга. У других музыкальных фестивалей есть базовые концертные площадки - Мариинский театр, Филармония. Нашими концертными площадками служат дворцы-музеи, с дирекцией которых у нас сложились хорошие деловые и доверительные отношения. Но в Петербурге и его окрестностях есть еще немало прекрасных дворцов, где может звучать музыка.
Помню, как первый раз села за свой пульт
в этом коллективе, то поняла всю гениальность фильма Феллини "Репетиция оркестра". Потому что все, что он нам рассказал
об итальянском оркестре, - это правда.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
