Общество
ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ
21 май
Сегодня, во времена разброда и шатания в родном нашем кино, его фигура кажется абсолютно постоянной величиной. Панфилов с чувством собственного достоинства, не спеша, делает то кино, которое считает необходимым для людей и важным для себя. Его творческий путь - собрание ситуаций, где очень часто приходилось идти против течений и моды, не всегда одерживая победу в данный конкретный момент времени, но выигрывая в исторической перспективе чуть позже.
Вряд ли он сам даже ответит: почему поменял в начале 60-х годов благополучную карьеру комсомольского активиста на полную стрессов и творческих забот жизнь начинающего кинематографиста. И кто, спрашивается, заставлял его снимать дебютный фильм о гражданской войне. Глеб Анатольевич, тем не менее, сделал картину, которая и названием, и смыслом определила весь его дальнейший путь на режиссерской стезе. "В огне брода нет" - звучит как афоризм о бескомпромиссности.
Именно в этом пункте своей линии жизни Панфилов пересекся с той женщиной, которая стала его спутницей, музой и идеальной актрисой, адекватной его замыслам. Рождение союза с Инной Чуриковой - то творческое и человеческое счастье, которое вряд ли могли испытать другие творцы. То, что они - самостоятельные художественные величины сами по себе, было доказано уже давно. Но гораздо лучше получалось у них, когда они делали кино вместе. Неор-динарность Чуриковой всегда дополняла и дополняет ту вечную тему человеческого таланта и непохожести людей друг на друга, каковая доминирует в любой картине Панфилова, независимо от того - идет ли речь о работнице ткацкой фабрики из Зареченска ("Начало"), или о судовладелице Железновой ("Васса"), или о городском мэре ("Прошу слова").
В борьбе с обстоятельствами режиссер однажды получил мощный нокдаун в середине 70-х, когда ему не разрешили ставить историческую драму о Жанне д‘Арк. Однако Панфилов сумел подняться и сделать фильм, который в самую глухую пору застоя честно и правдиво рассказал о конформизме художника. То была "Тема", которая, казалось, никогда не появится на экранах советских кинотеатров. Все счастливо закончилось "Золотым медведем" Берлинского кинофестиваля. И это было новое преодоление обстоятельств, когда популярность и мода подталкивали Панфилова к некоему разоблачающему режим и пафосно протестующему творению. А он взял и поставил один из самых своих гармоничных фильмов "Запрещенные люди", в основе которого лежал навязший не одному поколению советских школьников роман Горького "Мать". Приз в Каннах удостоверил европейское признание Панфилова как мастера большого стиля, свободного от конъюнктурных влияний.
Дальше последовала пауза в десять лет и явление картины "Романовы. Венценосная семья", где внятно прослеживалось сочувствие постановщика судьбе последнего российского самодержца и его домочадцам. Фильмы Панфилова - это документы времени и о времени, которое уже не повернешь вспять. Но его аромат ощутим в панфиловских картинах несомненно. Поэтому и поворот его мысли в сторону истории Отечества выглядит не сенсационным, а закономерным. Интуиция подсказывает, что следующий фильм Глеба Панфилова удивит кинематографическую публику ничуть не меньше, чем предыдущие. Осталось только его дождаться.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
Вряд ли он сам даже ответит: почему поменял в начале 60-х годов благополучную карьеру комсомольского активиста на полную стрессов и творческих забот жизнь начинающего кинематографиста. И кто, спрашивается, заставлял его снимать дебютный фильм о гражданской войне. Глеб Анатольевич, тем не менее, сделал картину, которая и названием, и смыслом определила весь его дальнейший путь на режиссерской стезе. "В огне брода нет" - звучит как афоризм о бескомпромиссности.
Именно в этом пункте своей линии жизни Панфилов пересекся с той женщиной, которая стала его спутницей, музой и идеальной актрисой, адекватной его замыслам. Рождение союза с Инной Чуриковой - то творческое и человеческое счастье, которое вряд ли могли испытать другие творцы. То, что они - самостоятельные художественные величины сами по себе, было доказано уже давно. Но гораздо лучше получалось у них, когда они делали кино вместе. Неор-динарность Чуриковой всегда дополняла и дополняет ту вечную тему человеческого таланта и непохожести людей друг на друга, каковая доминирует в любой картине Панфилова, независимо от того - идет ли речь о работнице ткацкой фабрики из Зареченска ("Начало"), или о судовладелице Железновой ("Васса"), или о городском мэре ("Прошу слова").
В борьбе с обстоятельствами режиссер однажды получил мощный нокдаун в середине 70-х, когда ему не разрешили ставить историческую драму о Жанне д‘Арк. Однако Панфилов сумел подняться и сделать фильм, который в самую глухую пору застоя честно и правдиво рассказал о конформизме художника. То была "Тема", которая, казалось, никогда не появится на экранах советских кинотеатров. Все счастливо закончилось "Золотым медведем" Берлинского кинофестиваля. И это было новое преодоление обстоятельств, когда популярность и мода подталкивали Панфилова к некоему разоблачающему режим и пафосно протестующему творению. А он взял и поставил один из самых своих гармоничных фильмов "Запрещенные люди", в основе которого лежал навязший не одному поколению советских школьников роман Горького "Мать". Приз в Каннах удостоверил европейское признание Панфилова как мастера большого стиля, свободного от конъюнктурных влияний.
Дальше последовала пауза в десять лет и явление картины "Романовы. Венценосная семья", где внятно прослеживалось сочувствие постановщика судьбе последнего российского самодержца и его домочадцам. Фильмы Панфилова - это документы времени и о времени, которое уже не повернешь вспять. Но его аромат ощутим в панфиловских картинах несомненно. Поэтому и поворот его мысли в сторону истории Отечества выглядит не сенсационным, а закономерным. Интуиция подсказывает, что следующий фильм Глеба Панфилова удивит кинематографическую публику ничуть не меньше, чем предыдущие. Осталось только его дождаться.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
