Общество
ТАК МОЖНО ЛИ "ВПРАВИТЬ МОЗГИ" ЧЕЛОВЕКУ?
09 июля
Наталья Петровна прославилась трудами по физиологии психической деятельности, структурно-функциональной организации и биоэлектрической активности головного мозга. А ее сын, биофизик Святослав Медведев, со дня основания института является его директором.
- "Если ты такой умный, то почему такой бедный?" - любят ныне цитировать "мудрость" капитализма российские либералы. Как бы вы, Наталья Петровна, авторитетнейший "мозговед", прокомментировали эту человеческую мысль?
- Есть две формы ума. Ум житейский, бытовой. С ним люди бедными не бывают, если не сделают каких-то серьезных ошибок. И есть ум творческий, не бытовой, талант в определенной области. И тут человек не должен быть бедным, просто не должен оказаться в таком положении. Ведь это в интересах государства, которое заинтересовано в том, чтобы этот ум дальше стимулировал развитие общества. Но житейский, практический ум - это чаще сиюминутная ситуация, а будущее человечества - в тех умах, которые должно поддерживать государство, общество.
- Ваш институт существует с 1997 года. Каковы же ваши самые интересные и полезные достижения?
- Предыстория института берет отсчет от 1962 года, когда мне доверили создать в Институте экспериментальной медицины (ИЭМ) отдел нейрофизиологии человека. В то время в мире появились принципиально новые технологические возможности исследования мозга человека. Мы с энтузиазмом приступили было к созданию собственной аппаратуры, но возникло много препятствий. И мы обратились к Михаилу Горбачеву, после чего нам выделили деньги на приобретение за границей самого важного для нас прибора - позитронно-эмиссионного томографа. Под него создали и Институт мозга человека. И это в то время, когда уже начались сложные перестроечные процессы в стране.
У нас два основных направления работы: фундаментальное исследование человеческого мозга и лечение больных.
- Какие главные задачи ставились перед институтом?
- Первая - изучение организации высших функций мозга. Вторая - изучение закономерностей деятельности больного мозга. Здесь свои два направления. Исследуем, как организована мозгом речь человека, как она подается интонационно. В последнее время мы все более входим в контакт с психологами. Изучаем и мыслительные процессы.
- Занимаетесь ли изучением творческой деятельности мозга?
- Добрались и до этого. Мы занимаемся открытием тех зон мозга, которые вовлечены в творческий процесс, вообще в процесс думания. И в последнее время мы открыли даже вообще неожиданные зоны - 39-е, 40-е поля в мозгу. Если обычно принято считать самыми творческими лобные доли, и это справедливо, то эти зоны оказались на границе теменной и височной областей.
Мы очень дорожим этим открытием. К сожалению, вообще организация физиологических механизмов творчества еще очень мало изучается.
- С чем связаны периодические импульсы обостренного общественного внимания вокруг института, даже порой звучат скандалы?
- У нас вообще-то работают профессионалы, которые могут делать все, что касается мозга, как любая больница, но могут и еще кое-что: электро- и магнитную стимуляцию, лечение синдромов с психическими нарушениями. Это как раз то, что когда-то ругали и хвалили, запрещали и использовали. Это то, что близко к психохирургии - разрушение определенного участка мозга с целью избавить человека от синдрома, который мешает ему жить. При этом у нас есть своя специфика.
Мы применяем прибор "стереотаксис", при помощи которого через маленькую дырочку в мозгу вводим электрод, и он стимулирует некоторую часть мозга или разрушает ее, или снимает показания. Но действует очень точно, тогда как прежде этот метод, который бурно развивался еще с 1947 года, хороших результатов давал мало, так как действовал очень неточно. А наш ученый из института Андрей Аничков создал невероятно точный и очень легкий в обращении прибор. И уже нет теперь тех ужасов, которые могли происходить при такой операции. Ведь прежде могли не просто не помочь человеку тем, что попали электродом не туда, а и вообще навредить. И к этому методу тогда стали прибегать лишь в тех случаях, когда состояние безысходное, - а вдруг поможет.
- Но, казалось бы, Творцом все придумано в человеке так, что там все должно быть, и ничего нет лишнего? Тем более в мозгу.
- Дело в том, что еще в ИЭМ мы выявили, что в мозгу есть такая штука, как "детектор ошибок". Это оказалось очень неожиданно! То есть существуют области мозга, которые начинают работать тогда, когда человек отклоняется от нормы, совершает ошибку. Мы об этом публиковали много статей в нашей стране и за рубежом. Наши исследования критиковали. Мы и сами удивлялись: как это так, что при ошибке человека включаются какие-то зоны и сообщают ему: "Ошибаешься!" Они активизируют мозг и помогают выйти из ошибки.
Но вдруг у нас это украли американцы. Они запросили у нас материалы, потом неожиданно опубликовали свою статью и назвали, как и мы, "Детектор ошибок", даже не ссылаясь на нас... Тут мы и поверили окончательно, что действительно сделали открытие.
У нас есть и другие вещи, которые квалифицируются как открытия, но мы пока не начинали процедур оформления этих открытий, поскольку это такая морока, что и работать некогда. А увлекательнейшей работы у нас просто невпроворот.
- Как же в практической жизни можно почувствовать действие "детектора ошибок"?
- Бывает, выходите из дома и возникает чувство: что-то забыл сделать - то ли газ не выключил, то ли утюг... Появившееся чувство неуверенности - что-то не так - это и означает, что сработал "детектор ошибок".
Этот детектор - полезная штука, которая о многом может предупредить: что-то сделано не так! Но с ним надо жить осторожно, ему нельзя подчиняться, чтобы детектор не стал вашим боссом, и вы не попали бы в его зависимость. Формируется как бы навязчивость. "Детектор ошибок" в таком случае уже становится детерминатором ошибок. Он заставляет делать ошибки.
И оказывается, есть зоны в мозгу, которые лежат в основе развития психических синдромов. Это те детекторы, которые стали детерминаторами ошибок. В таком случае мозг приспосабливается так, что он, с одной стороны, подчинен им, а с другой - во всех нужных вещах обходится без них. Потому что в мозгу ведь очень много дублирования.
Есть такой передний отдел поясной извилины (цингулы) мозга, где просто скопище этих "детекторов ошибок", которые, по-видимому, становятся детерминаторами ошибок, в том числе и наркомании. И можно "отмыть" наркомана, то есть вывести из кризисного состояния всякими методами, но психическая зависимость останется.
- И вы подобрали "ключики" к мозгу, которые могут избавить человека от наркотической зависимости?
- Коль мы считаем, что это работа детерминатора ошибок, то если его разрушить - воздействовать на цингулу, где скопище этих детекторов, - то, конечно, можно. Операция эта называется "двухсторонняя цингулотомия". И тяжелейших наркоманов в более чем 60 процентов случаев эта операция избавляет от зависимости полностью. Но берем наркоманов при условии, если они прошли все другие возможности излечиться и продемонстрировали очень большое желание избавиться от этого.
- И какой резонанс вызвал ваш уникальный метод?
- Во-первых, непосредственно я в институте этой темой не занимаюсь. Над этим работают наши ученые Андрей Аничков и Святослав Медведев. Но мы все вместе много пережили по этому поводу. Сначала восторженные статьи, в том числе и за рубежом. Потом вдруг стали ругать - все-таки результат ведь не 100 процентов! Затем наркологи стали разбираться в этом очень серьезно, и сейчас все встало на свои места, о чем появились и соответствующие публикации.
Много или мало - 60 процентов в условиях, пока не построен реабилитационный центр, по сравнению с тем, чего достигают в обычных лечебных учреждениях? Ведь там-то результативность лечения наркомании выше 7 процентов не поднимается.
- А по алкоголизму какие-то результаты имеются?
- По алкоголизму - я вообще не знаю, где бы его вылечивали. Да и алкоголизм как бы менее смертелен, поэтому сегодня в меньшей мере будоражит общество. Хотя мы бы взялись делать операции и с алкоголиками, так как идея с зависимостью та же.
У нас сейчас проделано более 300 операций по наркомании, и делать их дальше или нет - зависит от государства, от финансирования, которое может быть и не только государственным. Ведь это дорогие операции. Главное - метод есть. И наш прибор собственной разработки - "стереотаксис" уже появился даже в полупромышленном варианте. Это вселяет во всех нас большие надежды в лечении тяжелейших недугов.
Павел ЯБЛОНСКИЙ
- "Если ты такой умный, то почему такой бедный?" - любят ныне цитировать "мудрость" капитализма российские либералы. Как бы вы, Наталья Петровна, авторитетнейший "мозговед", прокомментировали эту человеческую мысль?
- Есть две формы ума. Ум житейский, бытовой. С ним люди бедными не бывают, если не сделают каких-то серьезных ошибок. И есть ум творческий, не бытовой, талант в определенной области. И тут человек не должен быть бедным, просто не должен оказаться в таком положении. Ведь это в интересах государства, которое заинтересовано в том, чтобы этот ум дальше стимулировал развитие общества. Но житейский, практический ум - это чаще сиюминутная ситуация, а будущее человечества - в тех умах, которые должно поддерживать государство, общество.
- Ваш институт существует с 1997 года. Каковы же ваши самые интересные и полезные достижения?
- Предыстория института берет отсчет от 1962 года, когда мне доверили создать в Институте экспериментальной медицины (ИЭМ) отдел нейрофизиологии человека. В то время в мире появились принципиально новые технологические возможности исследования мозга человека. Мы с энтузиазмом приступили было к созданию собственной аппаратуры, но возникло много препятствий. И мы обратились к Михаилу Горбачеву, после чего нам выделили деньги на приобретение за границей самого важного для нас прибора - позитронно-эмиссионного томографа. Под него создали и Институт мозга человека. И это в то время, когда уже начались сложные перестроечные процессы в стране.
У нас два основных направления работы: фундаментальное исследование человеческого мозга и лечение больных.
- Какие главные задачи ставились перед институтом?
- Первая - изучение организации высших функций мозга. Вторая - изучение закономерностей деятельности больного мозга. Здесь свои два направления. Исследуем, как организована мозгом речь человека, как она подается интонационно. В последнее время мы все более входим в контакт с психологами. Изучаем и мыслительные процессы.
- Занимаетесь ли изучением творческой деятельности мозга?
- Добрались и до этого. Мы занимаемся открытием тех зон мозга, которые вовлечены в творческий процесс, вообще в процесс думания. И в последнее время мы открыли даже вообще неожиданные зоны - 39-е, 40-е поля в мозгу. Если обычно принято считать самыми творческими лобные доли, и это справедливо, то эти зоны оказались на границе теменной и височной областей.
Мы очень дорожим этим открытием. К сожалению, вообще организация физиологических механизмов творчества еще очень мало изучается.
- С чем связаны периодические импульсы обостренного общественного внимания вокруг института, даже порой звучат скандалы?
- У нас вообще-то работают профессионалы, которые могут делать все, что касается мозга, как любая больница, но могут и еще кое-что: электро- и магнитную стимуляцию, лечение синдромов с психическими нарушениями. Это как раз то, что когда-то ругали и хвалили, запрещали и использовали. Это то, что близко к психохирургии - разрушение определенного участка мозга с целью избавить человека от синдрома, который мешает ему жить. При этом у нас есть своя специфика.
Мы применяем прибор "стереотаксис", при помощи которого через маленькую дырочку в мозгу вводим электрод, и он стимулирует некоторую часть мозга или разрушает ее, или снимает показания. Но действует очень точно, тогда как прежде этот метод, который бурно развивался еще с 1947 года, хороших результатов давал мало, так как действовал очень неточно. А наш ученый из института Андрей Аничков создал невероятно точный и очень легкий в обращении прибор. И уже нет теперь тех ужасов, которые могли происходить при такой операции. Ведь прежде могли не просто не помочь человеку тем, что попали электродом не туда, а и вообще навредить. И к этому методу тогда стали прибегать лишь в тех случаях, когда состояние безысходное, - а вдруг поможет.
- Но, казалось бы, Творцом все придумано в человеке так, что там все должно быть, и ничего нет лишнего? Тем более в мозгу.
- Дело в том, что еще в ИЭМ мы выявили, что в мозгу есть такая штука, как "детектор ошибок". Это оказалось очень неожиданно! То есть существуют области мозга, которые начинают работать тогда, когда человек отклоняется от нормы, совершает ошибку. Мы об этом публиковали много статей в нашей стране и за рубежом. Наши исследования критиковали. Мы и сами удивлялись: как это так, что при ошибке человека включаются какие-то зоны и сообщают ему: "Ошибаешься!" Они активизируют мозг и помогают выйти из ошибки.
Но вдруг у нас это украли американцы. Они запросили у нас материалы, потом неожиданно опубликовали свою статью и назвали, как и мы, "Детектор ошибок", даже не ссылаясь на нас... Тут мы и поверили окончательно, что действительно сделали открытие.
У нас есть и другие вещи, которые квалифицируются как открытия, но мы пока не начинали процедур оформления этих открытий, поскольку это такая морока, что и работать некогда. А увлекательнейшей работы у нас просто невпроворот.
- Как же в практической жизни можно почувствовать действие "детектора ошибок"?
- Бывает, выходите из дома и возникает чувство: что-то забыл сделать - то ли газ не выключил, то ли утюг... Появившееся чувство неуверенности - что-то не так - это и означает, что сработал "детектор ошибок".
Этот детектор - полезная штука, которая о многом может предупредить: что-то сделано не так! Но с ним надо жить осторожно, ему нельзя подчиняться, чтобы детектор не стал вашим боссом, и вы не попали бы в его зависимость. Формируется как бы навязчивость. "Детектор ошибок" в таком случае уже становится детерминатором ошибок. Он заставляет делать ошибки.
И оказывается, есть зоны в мозгу, которые лежат в основе развития психических синдромов. Это те детекторы, которые стали детерминаторами ошибок. В таком случае мозг приспосабливается так, что он, с одной стороны, подчинен им, а с другой - во всех нужных вещах обходится без них. Потому что в мозгу ведь очень много дублирования.
Есть такой передний отдел поясной извилины (цингулы) мозга, где просто скопище этих "детекторов ошибок", которые, по-видимому, становятся детерминаторами ошибок, в том числе и наркомании. И можно "отмыть" наркомана, то есть вывести из кризисного состояния всякими методами, но психическая зависимость останется.
- И вы подобрали "ключики" к мозгу, которые могут избавить человека от наркотической зависимости?
- Коль мы считаем, что это работа детерминатора ошибок, то если его разрушить - воздействовать на цингулу, где скопище этих детекторов, - то, конечно, можно. Операция эта называется "двухсторонняя цингулотомия". И тяжелейших наркоманов в более чем 60 процентов случаев эта операция избавляет от зависимости полностью. Но берем наркоманов при условии, если они прошли все другие возможности излечиться и продемонстрировали очень большое желание избавиться от этого.
- И какой резонанс вызвал ваш уникальный метод?
- Во-первых, непосредственно я в институте этой темой не занимаюсь. Над этим работают наши ученые Андрей Аничков и Святослав Медведев. Но мы все вместе много пережили по этому поводу. Сначала восторженные статьи, в том числе и за рубежом. Потом вдруг стали ругать - все-таки результат ведь не 100 процентов! Затем наркологи стали разбираться в этом очень серьезно, и сейчас все встало на свои места, о чем появились и соответствующие публикации.
Много или мало - 60 процентов в условиях, пока не построен реабилитационный центр, по сравнению с тем, чего достигают в обычных лечебных учреждениях? Ведь там-то результативность лечения наркомании выше 7 процентов не поднимается.
- А по алкоголизму какие-то результаты имеются?
- По алкоголизму - я вообще не знаю, где бы его вылечивали. Да и алкоголизм как бы менее смертелен, поэтому сегодня в меньшей мере будоражит общество. Хотя мы бы взялись делать операции и с алкоголиками, так как идея с зависимостью та же.
У нас сейчас проделано более 300 операций по наркомании, и делать их дальше или нет - зависит от государства, от финансирования, которое может быть и не только государственным. Ведь это дорогие операции. Главное - метод есть. И наш прибор собственной разработки - "стереотаксис" уже появился даже в полупромышленном варианте. Это вселяет во всех нас большие надежды в лечении тяжелейших недугов.
Павел ЯБЛОНСКИЙ
