Культура
ВСЕМИРНЫЙ БАРДОВСКИЙ ИМЕНИ ГРУШИНА
16 июля
Каждый год в начале июля всевидящие спутники-шпионы, с космических высот приглядывающие за этой непредсказуемой Россией, "засекают" одно и то же странное явление: в Самарской области на берегу Волги всего за пару-тройку дней появляется целый город, а через несколько дней с такой же таинственной быстротой исчезает.
То, чем спутники регулярно озадачивают свои "компетентные ведомства", в этом году официально называется так: XXXI фестиваль авторской песни имени Валерия Грушина.
А началось все это так. В 1967 году в Сибири, на таежной реке Уде, спасая ребенка, погиб хороший парень Валерий Грушин, студент Куйбышевского авиационного института. В годовщину смерти его друзья, студенты-туристы, собрались в живописном месте Жигулевского заповедника. У памятного костра было несколько десятков человек, под гитары звучали студенческие песни. С каждым годом на эти туристические поначалу слеты собиралось все больше народу, и постепенно они превратились в фестивали авторской песни. Несколько раз менялось место его проведения, и в итоге фестиваль обосновался в районе Мастрюковских озер, на левом берегу Волги, на равном удалении от Самары и Тольятти. Тогдашним властям вся эта самодеятельность с самого начала очень не нравилась, еще бы: приезжает кто хочет и поет что хочет. Фестиваль старались поставить "в рамки", опекать его поручили комсомольским функционерам. Но ничего нельзя было поделать с "главным злом" - авторской песней: ну, никак не получалось наладить идеологический контроль над ее содержанием. В конце концов, при позднем Брежневе все кончилось закономерно: фестиваль запретили. Но уже при раннем Горбачеве под напором "бардовских масс" его опять пришлось разрешить. Фестиваль рос год от года. Попеть и послушать приезжали уже десятки и даже сотни тысяч человек из разных стран и континентов. Сейчас это уже скорее не фестиваль, а неформальный бардовский съезд всего русскопоющего населения планеты Земля. В этом году на него приехали и прилетели 130 тысяч человек с пяти континентов.
Бардовский "город" - зрелище незабываемое. Для тех, кто никогда не был на "Груше": представьте высоченный, метров в двести, склон волжского берега (на "местном", бардовском, языке - "Гора"), перед ним - десятки гектаров заливных лугов ("Поляна"), между Поляной и Горой - озеро с эстрадой-плотом в виде лежащей гигантской гитары ("Гитара"); все это отделяется от Волги несколькими протоками и лесочками. На Поляне и в перелесках раскинулся целый город палаток со своими улицами, площадями, набережными. Жизнь бьет ключом. Одни что-то варят-парят на кострах, другие поют под гитару на небольших эстрадах, третьи слушают поющих, все остальные вечно куда-то идут. Традиционно жарко, и потому днем улицы, ведущие на водопой и пляжи, - наиоживленные. Самая популярная у местного населения одежда - плавки и майки. Вечерние моционы гораздо приятнее и интереснее. Прогуливаясь, скажем, по проспекту имени Визбора, в толпе прохожих то здесь, то там встретишь его не менее известных здравствующих коллег по бардовскому цеху.
В ночь на первое воскресенье июля палаточный город замирает и пустеет, а все его огромное население плотно рассаживается на Горе. Внизу, на освещенной Гитаре, сменяя друг друга, поют те, кто в предыдущие дни прошел отбор на тех самых многочисленных миниэстрадах Поляны.
Поют и слушают на Горе совсем не так (или совсем не те?), как это у нас происходит на гигантских попсовых стадионно-аэродромно-площадных концертах. На фестивале свои правила поведения: одобрение и симпатии по ходу песни у зрителей здесь принято выражать не воплями, а миганием и раскачиванием фонариков.
Такое не забудешь никогда: в ночной тишине звучит последняя, по традиции, песня "...всем нашим встречам разлуки, увы, суждены..." - и море движущихся огоньков на Горе...
Владимир КОРЧИНСКИЙ
То, чем спутники регулярно озадачивают свои "компетентные ведомства", в этом году официально называется так: XXXI фестиваль авторской песни имени Валерия Грушина.
А началось все это так. В 1967 году в Сибири, на таежной реке Уде, спасая ребенка, погиб хороший парень Валерий Грушин, студент Куйбышевского авиационного института. В годовщину смерти его друзья, студенты-туристы, собрались в живописном месте Жигулевского заповедника. У памятного костра было несколько десятков человек, под гитары звучали студенческие песни. С каждым годом на эти туристические поначалу слеты собиралось все больше народу, и постепенно они превратились в фестивали авторской песни. Несколько раз менялось место его проведения, и в итоге фестиваль обосновался в районе Мастрюковских озер, на левом берегу Волги, на равном удалении от Самары и Тольятти. Тогдашним властям вся эта самодеятельность с самого начала очень не нравилась, еще бы: приезжает кто хочет и поет что хочет. Фестиваль старались поставить "в рамки", опекать его поручили комсомольским функционерам. Но ничего нельзя было поделать с "главным злом" - авторской песней: ну, никак не получалось наладить идеологический контроль над ее содержанием. В конце концов, при позднем Брежневе все кончилось закономерно: фестиваль запретили. Но уже при раннем Горбачеве под напором "бардовских масс" его опять пришлось разрешить. Фестиваль рос год от года. Попеть и послушать приезжали уже десятки и даже сотни тысяч человек из разных стран и континентов. Сейчас это уже скорее не фестиваль, а неформальный бардовский съезд всего русскопоющего населения планеты Земля. В этом году на него приехали и прилетели 130 тысяч человек с пяти континентов.
Бардовский "город" - зрелище незабываемое. Для тех, кто никогда не был на "Груше": представьте высоченный, метров в двести, склон волжского берега (на "местном", бардовском, языке - "Гора"), перед ним - десятки гектаров заливных лугов ("Поляна"), между Поляной и Горой - озеро с эстрадой-плотом в виде лежащей гигантской гитары ("Гитара"); все это отделяется от Волги несколькими протоками и лесочками. На Поляне и в перелесках раскинулся целый город палаток со своими улицами, площадями, набережными. Жизнь бьет ключом. Одни что-то варят-парят на кострах, другие поют под гитару на небольших эстрадах, третьи слушают поющих, все остальные вечно куда-то идут. Традиционно жарко, и потому днем улицы, ведущие на водопой и пляжи, - наиоживленные. Самая популярная у местного населения одежда - плавки и майки. Вечерние моционы гораздо приятнее и интереснее. Прогуливаясь, скажем, по проспекту имени Визбора, в толпе прохожих то здесь, то там встретишь его не менее известных здравствующих коллег по бардовскому цеху.
В ночь на первое воскресенье июля палаточный город замирает и пустеет, а все его огромное население плотно рассаживается на Горе. Внизу, на освещенной Гитаре, сменяя друг друга, поют те, кто в предыдущие дни прошел отбор на тех самых многочисленных миниэстрадах Поляны.
Поют и слушают на Горе совсем не так (или совсем не те?), как это у нас происходит на гигантских попсовых стадионно-аэродромно-площадных концертах. На фестивале свои правила поведения: одобрение и симпатии по ходу песни у зрителей здесь принято выражать не воплями, а миганием и раскачиванием фонариков.
Такое не забудешь никогда: в ночной тишине звучит последняя, по традиции, песня "...всем нашим встречам разлуки, увы, суждены..." - и море движущихся огоньков на Горе...
Владимир КОРЧИНСКИЙ
