Культура
МАКСИМ ЛЕОНИДОВ: ИЛЛЮЗОРНОЕ ВРЕМЯ РОК-Н-РОЛЛА ЗАКОНЧИЛОСЬ
24 сентября
- Что означает - без 4 минут 2,5 часа на Родине?
- Дело было так. В прошлом году мы давали в ГКЗ "Россия" в Москве сольные концерты, из которых сделан концертный альбом, он выйдет в конце месяца. К выходу этого альбома и приурочен наш концерт. Когда мы стали думать, как нам назвать этот концертный альбом, увидели, что его формат - 146 минут. Поскольку концертный зал называется "Россия", то и появился такой каламбур. Других смыслов мы в название не вкладывали. Мало того, в анонсе этой пластинки написано, что за 146 минут происходит масса интересных вещей. Выплавляется столько-то стали, выкуривается столько-то сигарет, рубится столько-то леса, рождается столько-то детей, а такого-то числа такого-то года примерно 3 тысячи человек не нашли ничего лучше, как посетить концерт Максима Леонидова и группы Hippoband в концертном зале "Россия". А теперь, по выходе альбома, люди, которые занимались совершенно другими делами эти 146 минут, могут к нам присоединиться.
- Вы скорее домосед или путешественник?
- Вы знаете, и то, и другое. Вообще, я, конечно, домосед - я очень люблю дома быть, люблю наш дом, сам его придумывал, и поэтому у меня к нему отношение родственно-трепетное. С другой стороны, я считаю, что нужно обязательно много путешествовать, но только если это в удовольствие. И смотреть мир обязательно нужно. Поэтому если есть такая возможность и появляется свободное время, то я с удовольствием езжу.
- А были ли какие-то невероятные истории в ваших путешествиях?
- Однажды в Африке на нас напал слон. Это было в Кении, в национальном парке. Мы слишком близко с Андреем Макаревичем подъехали к этому слону. Оказалось, это была слониха, которая купалась со своим слоненком. И вдруг она из этой лужи выскочила, стала прядать ушами, у нее уши стали огромные такие, и начала зычно трубить. И в нашу сторону совершила несколько таких активных движений. Дальнейшего развития событий мы уж дожидаться не стали, я был за рулем, поэтому уехал. Удрали, короче говоря. Но ощущение было не из приятных.
- Давайте поговорим еще о больших красивых животных серого цвета. Ваш альбом прошлого года назывался Hippopotazm, насколько я знаю, он и положил название вашей группы - Hippoband, что говорит о вашем пристрастии к этим животным. Все думают, что гиппопотам - это крайне медлительное и доброе существо...
- Гиппопотам - животное неоднозначное. С одной стороны, это персонаж всевозможных мультфильмов, а с другой - это довольно резвое и даже злобное существо. А рок-н-ролл, сами знаете, музыка веселая, с одной стороны, и агрессивная - с другой. Хотя, честно вам скажу, я на эту тему думал меньше всего. Поскольку альбом уже так назывался, а группа названия не имела, то в голову мне пришло, что Hippoband - очень симпатичное слово, в нем есть что-то и от гиппопотама, и от хиппизма. Здесь не надо искать глубоких корней. Просто фонетически это звучит вкусно.
- Говорят, что вы - заядлый автомобилист. Я недавно заметила, что людей можно условно разделить на две категории: одним нравятся гоночные машины и собаки типа борзых, а другие любят "Хаммеры" и английских бульдогов. А вы к какой относитесь?
- У меня "Субару" и немецкая овчарка. Выходит, я отношусь к третьей категории.
- Спектакль "Двое других" - о чем он?
- Как сказать в двух словах... Наверное, он о дружбе, об одиночестве. Наверное, он о невозможности вечной гармонии, о невозможности, к сожалению, жить одной минутой, здесь и сейчас. Во всяком случае, о сложности такого образа жизни.
- Когда вы начинали играть рок-н-ролл, не было примеров роскошных рок-н-ролльных стариков типа Мика Джаггера или Пола Маккартни. Думали ли вы тогда о приземлении на некий запасной аэродром - театр или другой вид творчества?
- Мы ни о чем таком не думали. Ну кто же в двадцать лет думает о запасном аэродроме? В двадцать просто хочется быть молодым, красивым, популярным и богатым, делать то, что ты любишь, быть независимым обязательно. А про то, что с тобой будет в пятьдесят, кто же думает?
- Как тогда связаны театр и Театральный институт и рок-н-ролл?
- Это шло всегда параллельно. То планировалось одно, то другое. Может быть, если бы у "Секрета" вдруг не пошли в гору дела так, как они пошли, я остался бы театральным артистом и занимался бы музыкой. Все равно бы занимался, но, может быть, несколько в другом качестве. Кто знает, как бы сложилось. Во всяком случае, я никогда не старался на том этапе выбирать. Так получилось.
- Почему вы записали альбом военных песен "Давай закурим!"?
- Для записи не нужны были причины. Все равно, мое поколение, хотя, безусловно, от войны оно уже довольно далеко, но этот шлейф от бабушек и дедушек, знакомых ветеранов-стариков, от фильмов военных - он всегда тянулся. Поэтому я считаю, что предмет общего культурного развития - знать эту страницу нашей истории и культуры. И поскольку я эту страницу знаю, мне хотелось их записать, просто потому, что, на мой взгляд, это великие песни. И мне всегда хотелось спеть их так, как я их чувствую. Когда представилась такая возможность и я для этого шага созрел - может быть, возрастно, - я сделал это.
- Когда распался "Секрет", многие расстроились. С высоты опыта, как вы сейчас считаете, можно ли было продолжить ваше совместное творчество, как, допустим, сделала это группа "Браво", или вы неминуемо шли по пути тех же "Битлз"?
- Я думаю, что люди должны быть вместе, пока вместе им хорошо. Как только им вместе становится плохо, им надо расходиться. Поэтому ничего искусственно, к сожалению, удержать нельзя - или к счастью? В случае с "Секретом" нам перестало быть вместе интересно. Люди собрались, сделали какую-то музыку - и именно в этом качестве они были интересны. Потом можно было менять качество или пробовать делать что-то другое, если бы интересы обоюдные совпадали. Группа стала умирать, и искусственно поддерживать ее не имело никакого смысла. Не было вариантов, поэтому я и ушел из группы.
- Пять лет назад у вас была песня "Девочка-видение", а двадцать лет назад - "Любовь на пятом этаже". Два этих женских образа - они совпадают?
- Мне трудно на эту тему со стороны говорить...
- Я вас как раз изнутри спрашиваю.
- Песни разные. Одна - совершенно юношеская, задорная, битловского толка (я имею в виду здесь не по степени одаренности, а по эмоциональному заряду, положительной энергии, которая в ней присутствует). Что касается "Видения" - конечно, она совсем другая. В ней больше одиночества, какой-то неудовлетворенности, наверное. Хотя и эта песня написана пять лет назад. С тех пор я изменился, я вообще уже другой. Сегодня я эту песню бы уже не написал. Она была написана, когда мне было 34 года.
- А что делает сейчас "Любовь на пятом этаже"?
- Не знаю, немного литературный вопрос, я не умею на них отвечать.
- Бытует мнение, что в жизни каждый мужчина должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына. Как у вас с этим?
- Это такая народная пошлость. Я абсолютно не считаю, что это обязан сделать каждый, это должен делать тот, кому этого хочется. Кому этого не хочется, тот может абсолютно спокойно без этого обойтись. Мне к сорока годам захотелось, как и многим, наверное (в этом смысле я не оригинален), захотелось именно гнезда. Не просто отношений, не просто семьи, а именно какого-то своего угла, гнезда, своего мира. Поэтому я и построил дом.
- Деревья уже сажали вокруг дома?
- Деревья посажены, причем довольно много.
- Существует ли для вас понятие самопрезентации? Вы преподносите какие-то стороны своей личности в общении с людьми или нет?
- Я никогда на эту тему не задумывался. Каждый человек, видимо, хочет выглядеть хорошо в глазах других. Другое дело, что есть люди, которые этим очень озабочены: я к ним не отношусь. А так, понятное дело, каждый хочет произвести благоприятное впечатление.
- Какие у вас самые хорошие стороны?
- Это уже вопрос сложный, потому что нам следует сначала договориться, что такое хорошо, а что такое плохо, а тут мы закопаемся окончательно. С точки зрения общепринятой, я - человек неконфликтный, довольно мягкий, терпимый и с уважением отношусь к противоположному мнению, даже если оно кардинально отличается от моего. Во всяком случае, не буду тратить время и силы на то, чтобы человека, с которым я общаюсь, перековать.
- Творчество каких поэтов вам близко?
- На первом месте я назвал бы, безусловно, Пушкина. И так было всегда. Я могу много имен называть, но я назову основные - Пушкин, Бродский, Высоцкий... и Гребенщиков, пожалуй.
- На ваш взгляд, ситуация с американской музыкой (и культурой вообще) в те времена, когда все начинали играть рок-н-ролл, и сейчас у нас в стране изменилась?
- Что касается американской культуры, то она из сказочной страны Зазеркалья, дорожки из желтых кирпичей, недосягаемой и далекой... В общем, вы знаете, как замечательно у Славкина во "Взрослой дочери молодого человека", в этом монологе - выяснилось, что "Кока-кола" - это обыкновенный лимонад. И все. Никаких иллюзий по этому поводу у меня нет. Есть люди талантливые везде. Конечно, кроме того, что американская и англосакская культура для рок-н-ролла - это основополагающая вещь. Потому что хоть и много мы тут привнесли своего, но это осталось достоянием нашей страны, а мир все равно слушает американскую и английскую музыку. Поэтому, конечно, в каком-то смысле является ориентиром. И молодые группы западные, и, безусловно, корифеи, такие как Стинг, все равно останутся для наших музыкантов ориентирами, которых мы будем слушать и у которых мы будем учиться. Но иллюзорное время - в смысле Blue Suede Shoes и bubblegum - оно закончилось, безусловно, давно.
- Вы были членами Ленинградского рок-клуба. Какая там была атмосфера?
- В рок-клуб нас привел Майк (Науменко. - Н.К.) и с ним у нас были очень хорошие отношения. Мы вообще дружили с какими-то группами тогдашними, с "Мануфактурой", например. Теперь ее уже нет. Это группа, в которой был Сайко тогда, где пел Салтыков. Но мы вообще-то не очень варились в этой тусовке, а общались в основном с Майком.
- У нашего русского звучания рок-н-ролла есть шанс в мировом масштабе?
- Я думаю, у каждого есть шанс. Я просто не очень понимаю сейчас, что происходит с рок-н-роллом. По-моему, такого понятия на сегодняшний момент уже и нет. Все топчется на месте, и ничего интересного не происходит, на мой взгляд. Поэтому мы и рвемся в разные стороны - то к джазу, то к хип-хопу, а рок-н-ролл как таковой сегодня не интересен.
- Последний вопрос грустный: что может сделать человек творчества, живя в мире, где происходят бесланские трагедии?
- Стараться заниматься творчеством честно. Потому что это единственная молитва, которая мне известна по большому счету.
Ника КУКОВИЦКАЯ
- Дело было так. В прошлом году мы давали в ГКЗ "Россия" в Москве сольные концерты, из которых сделан концертный альбом, он выйдет в конце месяца. К выходу этого альбома и приурочен наш концерт. Когда мы стали думать, как нам назвать этот концертный альбом, увидели, что его формат - 146 минут. Поскольку концертный зал называется "Россия", то и появился такой каламбур. Других смыслов мы в название не вкладывали. Мало того, в анонсе этой пластинки написано, что за 146 минут происходит масса интересных вещей. Выплавляется столько-то стали, выкуривается столько-то сигарет, рубится столько-то леса, рождается столько-то детей, а такого-то числа такого-то года примерно 3 тысячи человек не нашли ничего лучше, как посетить концерт Максима Леонидова и группы Hippoband в концертном зале "Россия". А теперь, по выходе альбома, люди, которые занимались совершенно другими делами эти 146 минут, могут к нам присоединиться.
- Вы скорее домосед или путешественник?
- Вы знаете, и то, и другое. Вообще, я, конечно, домосед - я очень люблю дома быть, люблю наш дом, сам его придумывал, и поэтому у меня к нему отношение родственно-трепетное. С другой стороны, я считаю, что нужно обязательно много путешествовать, но только если это в удовольствие. И смотреть мир обязательно нужно. Поэтому если есть такая возможность и появляется свободное время, то я с удовольствием езжу.
- А были ли какие-то невероятные истории в ваших путешествиях?
- Однажды в Африке на нас напал слон. Это было в Кении, в национальном парке. Мы слишком близко с Андреем Макаревичем подъехали к этому слону. Оказалось, это была слониха, которая купалась со своим слоненком. И вдруг она из этой лужи выскочила, стала прядать ушами, у нее уши стали огромные такие, и начала зычно трубить. И в нашу сторону совершила несколько таких активных движений. Дальнейшего развития событий мы уж дожидаться не стали, я был за рулем, поэтому уехал. Удрали, короче говоря. Но ощущение было не из приятных.
- Давайте поговорим еще о больших красивых животных серого цвета. Ваш альбом прошлого года назывался Hippopotazm, насколько я знаю, он и положил название вашей группы - Hippoband, что говорит о вашем пристрастии к этим животным. Все думают, что гиппопотам - это крайне медлительное и доброе существо...
- Гиппопотам - животное неоднозначное. С одной стороны, это персонаж всевозможных мультфильмов, а с другой - это довольно резвое и даже злобное существо. А рок-н-ролл, сами знаете, музыка веселая, с одной стороны, и агрессивная - с другой. Хотя, честно вам скажу, я на эту тему думал меньше всего. Поскольку альбом уже так назывался, а группа названия не имела, то в голову мне пришло, что Hippoband - очень симпатичное слово, в нем есть что-то и от гиппопотама, и от хиппизма. Здесь не надо искать глубоких корней. Просто фонетически это звучит вкусно.
- Говорят, что вы - заядлый автомобилист. Я недавно заметила, что людей можно условно разделить на две категории: одним нравятся гоночные машины и собаки типа борзых, а другие любят "Хаммеры" и английских бульдогов. А вы к какой относитесь?
- У меня "Субару" и немецкая овчарка. Выходит, я отношусь к третьей категории.
- Спектакль "Двое других" - о чем он?
- Как сказать в двух словах... Наверное, он о дружбе, об одиночестве. Наверное, он о невозможности вечной гармонии, о невозможности, к сожалению, жить одной минутой, здесь и сейчас. Во всяком случае, о сложности такого образа жизни.
- Когда вы начинали играть рок-н-ролл, не было примеров роскошных рок-н-ролльных стариков типа Мика Джаггера или Пола Маккартни. Думали ли вы тогда о приземлении на некий запасной аэродром - театр или другой вид творчества?
- Мы ни о чем таком не думали. Ну кто же в двадцать лет думает о запасном аэродроме? В двадцать просто хочется быть молодым, красивым, популярным и богатым, делать то, что ты любишь, быть независимым обязательно. А про то, что с тобой будет в пятьдесят, кто же думает?
- Как тогда связаны театр и Театральный институт и рок-н-ролл?
- Это шло всегда параллельно. То планировалось одно, то другое. Может быть, если бы у "Секрета" вдруг не пошли в гору дела так, как они пошли, я остался бы театральным артистом и занимался бы музыкой. Все равно бы занимался, но, может быть, несколько в другом качестве. Кто знает, как бы сложилось. Во всяком случае, я никогда не старался на том этапе выбирать. Так получилось.
- Почему вы записали альбом военных песен "Давай закурим!"?
- Для записи не нужны были причины. Все равно, мое поколение, хотя, безусловно, от войны оно уже довольно далеко, но этот шлейф от бабушек и дедушек, знакомых ветеранов-стариков, от фильмов военных - он всегда тянулся. Поэтому я считаю, что предмет общего культурного развития - знать эту страницу нашей истории и культуры. И поскольку я эту страницу знаю, мне хотелось их записать, просто потому, что, на мой взгляд, это великие песни. И мне всегда хотелось спеть их так, как я их чувствую. Когда представилась такая возможность и я для этого шага созрел - может быть, возрастно, - я сделал это.
- Когда распался "Секрет", многие расстроились. С высоты опыта, как вы сейчас считаете, можно ли было продолжить ваше совместное творчество, как, допустим, сделала это группа "Браво", или вы неминуемо шли по пути тех же "Битлз"?
- Я думаю, что люди должны быть вместе, пока вместе им хорошо. Как только им вместе становится плохо, им надо расходиться. Поэтому ничего искусственно, к сожалению, удержать нельзя - или к счастью? В случае с "Секретом" нам перестало быть вместе интересно. Люди собрались, сделали какую-то музыку - и именно в этом качестве они были интересны. Потом можно было менять качество или пробовать делать что-то другое, если бы интересы обоюдные совпадали. Группа стала умирать, и искусственно поддерживать ее не имело никакого смысла. Не было вариантов, поэтому я и ушел из группы.
- Пять лет назад у вас была песня "Девочка-видение", а двадцать лет назад - "Любовь на пятом этаже". Два этих женских образа - они совпадают?
- Мне трудно на эту тему со стороны говорить...
- Я вас как раз изнутри спрашиваю.
- Песни разные. Одна - совершенно юношеская, задорная, битловского толка (я имею в виду здесь не по степени одаренности, а по эмоциональному заряду, положительной энергии, которая в ней присутствует). Что касается "Видения" - конечно, она совсем другая. В ней больше одиночества, какой-то неудовлетворенности, наверное. Хотя и эта песня написана пять лет назад. С тех пор я изменился, я вообще уже другой. Сегодня я эту песню бы уже не написал. Она была написана, когда мне было 34 года.
- А что делает сейчас "Любовь на пятом этаже"?
- Не знаю, немного литературный вопрос, я не умею на них отвечать.
- Бытует мнение, что в жизни каждый мужчина должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына. Как у вас с этим?
- Это такая народная пошлость. Я абсолютно не считаю, что это обязан сделать каждый, это должен делать тот, кому этого хочется. Кому этого не хочется, тот может абсолютно спокойно без этого обойтись. Мне к сорока годам захотелось, как и многим, наверное (в этом смысле я не оригинален), захотелось именно гнезда. Не просто отношений, не просто семьи, а именно какого-то своего угла, гнезда, своего мира. Поэтому я и построил дом.
- Деревья уже сажали вокруг дома?
- Деревья посажены, причем довольно много.
- Существует ли для вас понятие самопрезентации? Вы преподносите какие-то стороны своей личности в общении с людьми или нет?
- Я никогда на эту тему не задумывался. Каждый человек, видимо, хочет выглядеть хорошо в глазах других. Другое дело, что есть люди, которые этим очень озабочены: я к ним не отношусь. А так, понятное дело, каждый хочет произвести благоприятное впечатление.
- Какие у вас самые хорошие стороны?
- Это уже вопрос сложный, потому что нам следует сначала договориться, что такое хорошо, а что такое плохо, а тут мы закопаемся окончательно. С точки зрения общепринятой, я - человек неконфликтный, довольно мягкий, терпимый и с уважением отношусь к противоположному мнению, даже если оно кардинально отличается от моего. Во всяком случае, не буду тратить время и силы на то, чтобы человека, с которым я общаюсь, перековать.
- Творчество каких поэтов вам близко?
- На первом месте я назвал бы, безусловно, Пушкина. И так было всегда. Я могу много имен называть, но я назову основные - Пушкин, Бродский, Высоцкий... и Гребенщиков, пожалуй.
- На ваш взгляд, ситуация с американской музыкой (и культурой вообще) в те времена, когда все начинали играть рок-н-ролл, и сейчас у нас в стране изменилась?
- Что касается американской культуры, то она из сказочной страны Зазеркалья, дорожки из желтых кирпичей, недосягаемой и далекой... В общем, вы знаете, как замечательно у Славкина во "Взрослой дочери молодого человека", в этом монологе - выяснилось, что "Кока-кола" - это обыкновенный лимонад. И все. Никаких иллюзий по этому поводу у меня нет. Есть люди талантливые везде. Конечно, кроме того, что американская и англосакская культура для рок-н-ролла - это основополагающая вещь. Потому что хоть и много мы тут привнесли своего, но это осталось достоянием нашей страны, а мир все равно слушает американскую и английскую музыку. Поэтому, конечно, в каком-то смысле является ориентиром. И молодые группы западные, и, безусловно, корифеи, такие как Стинг, все равно останутся для наших музыкантов ориентирами, которых мы будем слушать и у которых мы будем учиться. Но иллюзорное время - в смысле Blue Suede Shoes и bubblegum - оно закончилось, безусловно, давно.
- Вы были членами Ленинградского рок-клуба. Какая там была атмосфера?
- В рок-клуб нас привел Майк (Науменко. - Н.К.) и с ним у нас были очень хорошие отношения. Мы вообще дружили с какими-то группами тогдашними, с "Мануфактурой", например. Теперь ее уже нет. Это группа, в которой был Сайко тогда, где пел Салтыков. Но мы вообще-то не очень варились в этой тусовке, а общались в основном с Майком.
- У нашего русского звучания рок-н-ролла есть шанс в мировом масштабе?
- Я думаю, у каждого есть шанс. Я просто не очень понимаю сейчас, что происходит с рок-н-роллом. По-моему, такого понятия на сегодняшний момент уже и нет. Все топчется на месте, и ничего интересного не происходит, на мой взгляд. Поэтому мы и рвемся в разные стороны - то к джазу, то к хип-хопу, а рок-н-ролл как таковой сегодня не интересен.
- Последний вопрос грустный: что может сделать человек творчества, живя в мире, где происходят бесланские трагедии?
- Стараться заниматься творчеством честно. Потому что это единственная молитва, которая мне известна по большому счету.
Ника КУКОВИЦКАЯ
