Культура
"ШУМИМ, БРАТЕЦ, ШУМИМ!"
02 ноября
Кинематограф в нашей стране всегда был чем-то большим, чем просто развлечением или пропагандой. В ряде исторических моментов он принимал на себя функции носителя национальной идеи, когда идеология шла рука об руку с творчеством. Ходить далеко не надо. Достаточно вспомнить о том резонансе, который произвел легендарный ныне Пятый съезд кинематографистов СССР, когда обозначились претензии творческой интеллигенции на роль властительницы дум и совести нации в процессе перестройки.
С той поры минуло почти два десятка лет. И нет уже ни СССР, ни советского кино. А постсоветское кино и его деятели все еще пытаются понять, куда им нынче плыть. Семь лет назад, когда стало ясно, что корабль Творческого союза кинематографистов остался без капитана, экипаж решился призвать на мостик руководителя Никиту Михалкова, самого обласканного, самого уверенного и самого успешного режиссера на всем постсоветском пространстве. И вроде бы за прошедшее с того съезда время никто особенно и не испытывал нужды в смене столь решительного капитана, явного лидера и очевидного бойца за правое дело отечественного кино. Только, как это часто бывает, бунт на корабле вспыхнул неожиданно.
Съезд должен был решить вопросы сугубо процедурно-отчетного характера, то есть выслушать доклад председателя о том, что сделано, и переизбрать его (или не переизбрать) на новый срок. В Москву съехались около тысячи кинематографистов со всех уголков страны. Весомым было присутствие и петербургской делегации (около ста пятидесяти человек). Однако те два дня, что в московском Доме кино проходил съезд некогда престижной и влиятельной творческой организации, явили на экранах телевизоров и в газетных отчетах совсем иное лицо тех, кто создает нынче на студиях фабрику грез.
Классик оказался прав: как и восемьдесят лет назад, москвичей испортил квартирный вопрос. Точнее, вопрос о недвижимости. Именно его обсуждали горячо и страстно творцы мира иллюзий в прениях по отчетному докладу. Именно дискуссия о статусе и будущем Киноцентра, построенного когда-то на деньги всех отделений Союза кинематографистов, и стала тем камнем преткновения, о который споткнулись делегаты съезда. По свидетельствам очевидцев, группа москвичей во главе с Павлом Финном пыталась решить сей вопрос в свою пользу. А для этого была нужна альтернатива Никите Михалкову на посту председателя. Так возникло имя Станислава Говорухина. Но он, будучи человеком вполне благоразумным, снял свою кандидатуру. Обсуждение же процедуры голосования, как и оставшихся кандидатур, выглядело почти как в комедии Рязанова "Гараж". Только количество ненормативной и ругательной лексики явно превышало все мыслимые и немыслимые пределы. Очевидцы утверждают, что и сам Эльдар Александрович воспользовался ситуацией, чтобы высказать собственное "фе!" по поводу некоторых михалковских инициатив. В частности, относительно национальной кинематографической премии "Золотой Орел", который, образно выражаясь, чуть не "заклевал" традиционную премию "Нику".
Впрочем, стоит ли сомневаться в том, что у большинства делегатов нашелся бы свой список претензий к Михалкову? Однако не стоило бы забывать и список благодеяний. Хотя бы в части возрождения статуса и значения Московского кинофестиваля. Обидно совсем другое. Раскол в кинематографическом сообществе, о котором посторонняя публика могла только догадываться после увиденного в репортажах со съезда, стал реальностью. А весь шум дискуссий и пыл пламенных выступлений свелся к элементарному сведению счетов и попыткам урвать кусок собственности. Вопросы же положения дел в отечественном кино практически не рассматривались на съезде. Робкие попытки анализа ситуаций критиками заканчивались абсурдными выводами (из уст москвичей) о том, что нынче надо делать кино для "веселых людей". Так заявил главный редактор профессионального киножурнала. Многие петербуржцы, побывавшие на съезде, отмечали, что чувствовали себе дальними родственниками, оказавшимися на разборках своих столичных членов семьи.
Скандал рассосался сам собою. В результате всех криков и инициатив в бюллетене для тайного голосования оказались фамилии Никиты Михалкова и Елены Цыплаковой. После подсчета голосов выяснилось, что прежний председатель союза набрал 64,5 процента голосов, значительно опередив конкурентку. Однако этого числа ему не хватает, чтобы считаться переизбранным, так как Устав союза требует цифры в 75 процентов. Выход из процедурного тупика был найден простой: оставшимся в зале двум сотням делегатов (дело было ближе к полуночи) предложили простым поднятием рук утвердить итоги тайного голосования. Что и было сделано. Никита Михалков вновь остался на своем посту.
Только вот вопрос: добавило ли знаменитому режиссеру сие событие энтузиазма? И стоит ли сохранять такой творческий союз, где потеряны не только здания, но и взаимоуважение в профессиональной среде. Где деньги и собственность оказываются важнее творчества и заботы о зрителях. Шуму от съезда кинематографистов было много, а толку мало. В Голливуде нет никакого союза кинематографистов, американские же фильмы смотрят по всему миру. В том числе и у нас. Вот о чем стоит помнить членам российского союза. Иначе и прозвучит в адрес каждого из них тот презрительный крик публики, которого удостоился один настойчивый помреж в фильме "Начало": "Киношник!"
Сергей ИЛЬЧЕНКО
С той поры минуло почти два десятка лет. И нет уже ни СССР, ни советского кино. А постсоветское кино и его деятели все еще пытаются понять, куда им нынче плыть. Семь лет назад, когда стало ясно, что корабль Творческого союза кинематографистов остался без капитана, экипаж решился призвать на мостик руководителя Никиту Михалкова, самого обласканного, самого уверенного и самого успешного режиссера на всем постсоветском пространстве. И вроде бы за прошедшее с того съезда время никто особенно и не испытывал нужды в смене столь решительного капитана, явного лидера и очевидного бойца за правое дело отечественного кино. Только, как это часто бывает, бунт на корабле вспыхнул неожиданно.
Съезд должен был решить вопросы сугубо процедурно-отчетного характера, то есть выслушать доклад председателя о том, что сделано, и переизбрать его (или не переизбрать) на новый срок. В Москву съехались около тысячи кинематографистов со всех уголков страны. Весомым было присутствие и петербургской делегации (около ста пятидесяти человек). Однако те два дня, что в московском Доме кино проходил съезд некогда престижной и влиятельной творческой организации, явили на экранах телевизоров и в газетных отчетах совсем иное лицо тех, кто создает нынче на студиях фабрику грез.
Классик оказался прав: как и восемьдесят лет назад, москвичей испортил квартирный вопрос. Точнее, вопрос о недвижимости. Именно его обсуждали горячо и страстно творцы мира иллюзий в прениях по отчетному докладу. Именно дискуссия о статусе и будущем Киноцентра, построенного когда-то на деньги всех отделений Союза кинематографистов, и стала тем камнем преткновения, о который споткнулись делегаты съезда. По свидетельствам очевидцев, группа москвичей во главе с Павлом Финном пыталась решить сей вопрос в свою пользу. А для этого была нужна альтернатива Никите Михалкову на посту председателя. Так возникло имя Станислава Говорухина. Но он, будучи человеком вполне благоразумным, снял свою кандидатуру. Обсуждение же процедуры голосования, как и оставшихся кандидатур, выглядело почти как в комедии Рязанова "Гараж". Только количество ненормативной и ругательной лексики явно превышало все мыслимые и немыслимые пределы. Очевидцы утверждают, что и сам Эльдар Александрович воспользовался ситуацией, чтобы высказать собственное "фе!" по поводу некоторых михалковских инициатив. В частности, относительно национальной кинематографической премии "Золотой Орел", который, образно выражаясь, чуть не "заклевал" традиционную премию "Нику".
Впрочем, стоит ли сомневаться в том, что у большинства делегатов нашелся бы свой список претензий к Михалкову? Однако не стоило бы забывать и список благодеяний. Хотя бы в части возрождения статуса и значения Московского кинофестиваля. Обидно совсем другое. Раскол в кинематографическом сообществе, о котором посторонняя публика могла только догадываться после увиденного в репортажах со съезда, стал реальностью. А весь шум дискуссий и пыл пламенных выступлений свелся к элементарному сведению счетов и попыткам урвать кусок собственности. Вопросы же положения дел в отечественном кино практически не рассматривались на съезде. Робкие попытки анализа ситуаций критиками заканчивались абсурдными выводами (из уст москвичей) о том, что нынче надо делать кино для "веселых людей". Так заявил главный редактор профессионального киножурнала. Многие петербуржцы, побывавшие на съезде, отмечали, что чувствовали себе дальними родственниками, оказавшимися на разборках своих столичных членов семьи.
Скандал рассосался сам собою. В результате всех криков и инициатив в бюллетене для тайного голосования оказались фамилии Никиты Михалкова и Елены Цыплаковой. После подсчета голосов выяснилось, что прежний председатель союза набрал 64,5 процента голосов, значительно опередив конкурентку. Однако этого числа ему не хватает, чтобы считаться переизбранным, так как Устав союза требует цифры в 75 процентов. Выход из процедурного тупика был найден простой: оставшимся в зале двум сотням делегатов (дело было ближе к полуночи) предложили простым поднятием рук утвердить итоги тайного голосования. Что и было сделано. Никита Михалков вновь остался на своем посту.
Только вот вопрос: добавило ли знаменитому режиссеру сие событие энтузиазма? И стоит ли сохранять такой творческий союз, где потеряны не только здания, но и взаимоуважение в профессиональной среде. Где деньги и собственность оказываются важнее творчества и заботы о зрителях. Шуму от съезда кинематографистов было много, а толку мало. В Голливуде нет никакого союза кинематографистов, американские же фильмы смотрят по всему миру. В том числе и у нас. Вот о чем стоит помнить членам российского союза. Иначе и прозвучит в адрес каждого из них тот презрительный крик публики, которого удостоился один настойчивый помреж в фильме "Начало": "Киношник!"
Сергей ИЛЬЧЕНКО
