Культура
МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ
10 декабря
Концерт в Малом зале Филармонии в минувшее воскресенье был живым свидетельством длящегося присутствия гения в нашем городе.
Вечер камерной музыки открылся ноктюрном Фильда. За которым последовали две мазурки Глинки. Программа была составлена таким образом, что Глинка предстал в окружении близких ему музыкантов. Идея сколь академически корректная, столь и раскрепощающе живая. Начавшись стилистически тонкой и филигранной отсылкой к раннему этапу творческого становления композитора, концерт постепенно все расширял свое русло. Зазвучала скрипка, и это уже было предвестие поющей души глинкинской музы. "Песня без слов" Мендельсона, романтически своенравные "Мечта и Каприс" Берлиоза, звучавшие впервые, мазурка Венявского в исполнении Анатолия Резниковского и Марины Трей завершили инструментальный пролог концерта.
Вероника Амаррес (это она открыла концерт фортепианными миниатюрами) каватиной Пажа из "Гугенотов" Мейербера перевела вечер в новый регистр. Стихия пения, столь существенная для Глинки, показала свою мощь, и при этом продолжала развиваться своя продуманная драматургия концерта.
Молодая певица выступает в Малом зале второй раз. Ее предыдущий концерт был собранием "испанской темы" в мировой вокальной музыке и произвел сильное впечатление. Публика, заполнившая зал 5 декабря, отчасти уже знала вокалистку, обидно мало у нас выступающую. Закончив фортепианное, затем вокальное отделение Петербургской консерватории, Вероника Амаррес прошла великолепную вокальную выучку в Лондоне. Она лауреат многих серьезных международных конкурсов, и как пианистка, и как вокалистка. На конкурсе имени Марии Каллас в Афинах она получила первую премию, на престижном вокальном конкурсе в Сертогенбош (Голландия) - Гран-при. Она ведет интенсивную концертную деятельность, выступает в ведущих партиях на оперных сценах Европы. Совсем недавно спела Сантуццу в "Сельской чести" Масканьи в Италии, в ближайших планах - Керубино и Розина.
Но вернемся к воскресному концерту. Культура вокала - великая и не частая вещь, но чудо глинкинского вечера состояло в том, что весь он был - явление большой культуры. Целый веер музыкальных идей и представлений, современных и близких Глинке, развернулся перед слушателем. После романса "О милая дева" на стихи А. Мицкевича прозвучало трио, авторская версия романса "Сомнение" на слова Н. Кукольника.
Ансамбль голоса, скрипки и фортепиано прозвучал в великой глинкинской традиции отечественного камерного музицирования - как откровение.
Во втором отделении концерта Глинка вновь был погружен в стихию итальянской и русской музыки, родственной ему. Роскошный веер вокальных образов продолжал победительно раскрываться. Витальная сила, мощный артистический темперамент, безусловное сценическое обаяние - и благородство настоящей культуры, сказывающейся и в "школе", и в тонкости, внятности интерпретации музыки - от малоизвестной ("Гондольера" Доницетти, исполнявшегося впервые) до известной каждому (каватина Розины).
Не сама по себе сила звука призвана побеждать зал. Вокальная стихия вбирает в себя земную страсть и высокий взлет духа - слушатель всецело во власти певицы. Пианиссимо Вероники Амаррес - это именно пианиссимо, и оно внятно воспринимается и в последнем ряду. Кульминации - взрывные, лукавые, лиричные, в каждой вещи свои; артистические преобразования певицы впечатляют и искушенного театрала.
Среди дружественных итальянских коллег прозвучал Глинка с двумя канцонеттами и романсом "Я здесь, Инезилья". Пушкинские и одновременные испанские темы продолжил Даргомыжский с "Ночным зефиром" и "Песней Лауры" из "Каменного гостя". Как интерлюдия перед финалом была сыграна листовская обработка "Марша Черномора" для фортепиано в четыре руки. Венчал программу знаменитый "Жаворонок".
Снова трио - и вновь момент истины, откровение. Все это роскошество, что только что отзвучало в этом зале, вобрал маленький звонкий Жаворонок - еще одно преображение Вероники Амаррес. Скрипка поет, как живой голос, вновь фортепиано мягко связывает, пронизывает весь ансамбль.
Год Глинки на исходе. Но жаворонок слышен, он на своем месте, между небом и землей.
Надежда ТАРШИС
Вечер камерной музыки открылся ноктюрном Фильда. За которым последовали две мазурки Глинки. Программа была составлена таким образом, что Глинка предстал в окружении близких ему музыкантов. Идея сколь академически корректная, столь и раскрепощающе живая. Начавшись стилистически тонкой и филигранной отсылкой к раннему этапу творческого становления композитора, концерт постепенно все расширял свое русло. Зазвучала скрипка, и это уже было предвестие поющей души глинкинской музы. "Песня без слов" Мендельсона, романтически своенравные "Мечта и Каприс" Берлиоза, звучавшие впервые, мазурка Венявского в исполнении Анатолия Резниковского и Марины Трей завершили инструментальный пролог концерта.
Вероника Амаррес (это она открыла концерт фортепианными миниатюрами) каватиной Пажа из "Гугенотов" Мейербера перевела вечер в новый регистр. Стихия пения, столь существенная для Глинки, показала свою мощь, и при этом продолжала развиваться своя продуманная драматургия концерта.
Молодая певица выступает в Малом зале второй раз. Ее предыдущий концерт был собранием "испанской темы" в мировой вокальной музыке и произвел сильное впечатление. Публика, заполнившая зал 5 декабря, отчасти уже знала вокалистку, обидно мало у нас выступающую. Закончив фортепианное, затем вокальное отделение Петербургской консерватории, Вероника Амаррес прошла великолепную вокальную выучку в Лондоне. Она лауреат многих серьезных международных конкурсов, и как пианистка, и как вокалистка. На конкурсе имени Марии Каллас в Афинах она получила первую премию, на престижном вокальном конкурсе в Сертогенбош (Голландия) - Гран-при. Она ведет интенсивную концертную деятельность, выступает в ведущих партиях на оперных сценах Европы. Совсем недавно спела Сантуццу в "Сельской чести" Масканьи в Италии, в ближайших планах - Керубино и Розина.
Но вернемся к воскресному концерту. Культура вокала - великая и не частая вещь, но чудо глинкинского вечера состояло в том, что весь он был - явление большой культуры. Целый веер музыкальных идей и представлений, современных и близких Глинке, развернулся перед слушателем. После романса "О милая дева" на стихи А. Мицкевича прозвучало трио, авторская версия романса "Сомнение" на слова Н. Кукольника.
Ансамбль голоса, скрипки и фортепиано прозвучал в великой глинкинской традиции отечественного камерного музицирования - как откровение.
Во втором отделении концерта Глинка вновь был погружен в стихию итальянской и русской музыки, родственной ему. Роскошный веер вокальных образов продолжал победительно раскрываться. Витальная сила, мощный артистический темперамент, безусловное сценическое обаяние - и благородство настоящей культуры, сказывающейся и в "школе", и в тонкости, внятности интерпретации музыки - от малоизвестной ("Гондольера" Доницетти, исполнявшегося впервые) до известной каждому (каватина Розины).
Не сама по себе сила звука призвана побеждать зал. Вокальная стихия вбирает в себя земную страсть и высокий взлет духа - слушатель всецело во власти певицы. Пианиссимо Вероники Амаррес - это именно пианиссимо, и оно внятно воспринимается и в последнем ряду. Кульминации - взрывные, лукавые, лиричные, в каждой вещи свои; артистические преобразования певицы впечатляют и искушенного театрала.
Среди дружественных итальянских коллег прозвучал Глинка с двумя канцонеттами и романсом "Я здесь, Инезилья". Пушкинские и одновременные испанские темы продолжил Даргомыжский с "Ночным зефиром" и "Песней Лауры" из "Каменного гостя". Как интерлюдия перед финалом была сыграна листовская обработка "Марша Черномора" для фортепиано в четыре руки. Венчал программу знаменитый "Жаворонок".
Снова трио - и вновь момент истины, откровение. Все это роскошество, что только что отзвучало в этом зале, вобрал маленький звонкий Жаворонок - еще одно преображение Вероники Амаррес. Скрипка поет, как живой голос, вновь фортепиано мягко связывает, пронизывает весь ансамбль.
Год Глинки на исходе. Но жаворонок слышен, он на своем месте, между небом и землей.
Надежда ТАРШИС
