Культура
"ОЛИМПИЙСКИЕ ИГРЫ" СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА
11 февраля
Основной проект, подготовленный международной группой кураторов (русский, болгарка, швед, француз, испанка и швейцарец), носит название "Диалектика надежды" и представляет в залах бывшего Музея Ленина на Красной площади работы 41 художника (из них шесть - из России, остальные - от Китая до Кубы и от Индии до Нигерии). Плюс есть еще специальные программы и параллельные проекты, к которым подключились вообще все галереи в Москве, кому не лень.
Открытие биеннале происходило в условиях, приближенных к полевым: морозы, снегопад и, как следствие, пробки. Огромный Музей Ленина, отданный под "Диалектику надежды", на вернисаже так был забит гостями, что надежды на диалектику не оставалось. Надежды вообще не оставалось, потому что хотя все три этажа здания и были отданы под искусство, но глаз решительно отказывался его опознавать. Ничего действительно зрелищного, трогающего за живое, заставляющего задуматься основной проект предоставить не смог. Статус спасал только специальный гость - француз Кристиан Болтански с инсталляцией "Призраки Одессы" в помещениях Флигеля-руины и Аптекарского приказа Музея архитектуры им. А. В. Щусева (МуАр). Оставив в стороне технические новинки и компьютерные примочки, классик современного искусства с помощью старых пальто и тускло светящихся электрических лампочек в полуразрушенных, продуваемых зимними ветрами зданиях создал то напряжение зрительского внимания, при котором и происходит чудо соприкосновения с искусством. Болтански легко и непринужденно показал, чего не хватает многочисленным видео и объектам: атмосферы, чувства, глубины воздействия на зрителя. Диалектика оказалась легковесной, и надежды развеялись.
"Статус биеннале в ряду событий в современном искусстве так же высок, как статус Олимпийских игр в спорте. Биеннале - это всемирный смотр новейших достижений в искусстве", - заявил в своем обращении к участникам и гостям комиссар 1-й Московской биеннале Евгений Зяблов.
Что же представил Петербург на эти "олимпийские игры"? В основной программе художники петербургского происхождения не участвуют. Нет и отдельной выставки, где бы сплошь были одни питерцы. Есть в ряду специальных проектов один - под названием "Человеческий проект", - организованный Санкт-Петербургским, Нижегородским и Екатеринбургским филиалами Государственного центра современного искусства (ГЦСИ). Один из его кураторов, Мария Коростелева, работающая в Музее Анны Ахматовой "Фонтанный дом", так говорит об идее проекта: "Нас призывают быть серьезными, и мы и правда становимся серьезными в своей идеалистической и безнадежно-нелепой попытке защитить такое хрупкое и беззащитное бытие и реализовать свой человеческий проект". Виталий Пушницкий, Надежда Зубарева, Людмила Белова, Глюкля и Цапля (правда, не вместе, а по отдельности) в Центральном доме художника представляют островок петербургского современного искусства. Их произведения узнаваемы: вот сплетенный Надеждой Зубаревой из стальной проволоки человеческий эмбрион, вот многократно виденные "Говорящие платья" Глюкли, вот живопись Пушницкого, подсвеченная ультрафиолетом и закованная в клетки. Да и по другим проектам и выставкам то тут, то там мелькнут знакомые Петербургу имена. Например, прямо из Эрмитажа приехала выставка "Роберт Мэпплторп и классическая традиция: фотография и гравюры маньеризма".
Однако у нас есть в запасе два следующих года, чтобы на следующей биеннале выступить единым фронтом. В конце концов, от Москвы до Петербурга всего несколько часов поездом - почему бы нашим музеям и галереям не подключиться к общероссийскому делу становления современного искусства?
Надежда ДЕМКИНА
Открытие биеннале происходило в условиях, приближенных к полевым: морозы, снегопад и, как следствие, пробки. Огромный Музей Ленина, отданный под "Диалектику надежды", на вернисаже так был забит гостями, что надежды на диалектику не оставалось. Надежды вообще не оставалось, потому что хотя все три этажа здания и были отданы под искусство, но глаз решительно отказывался его опознавать. Ничего действительно зрелищного, трогающего за живое, заставляющего задуматься основной проект предоставить не смог. Статус спасал только специальный гость - француз Кристиан Болтански с инсталляцией "Призраки Одессы" в помещениях Флигеля-руины и Аптекарского приказа Музея архитектуры им. А. В. Щусева (МуАр). Оставив в стороне технические новинки и компьютерные примочки, классик современного искусства с помощью старых пальто и тускло светящихся электрических лампочек в полуразрушенных, продуваемых зимними ветрами зданиях создал то напряжение зрительского внимания, при котором и происходит чудо соприкосновения с искусством. Болтански легко и непринужденно показал, чего не хватает многочисленным видео и объектам: атмосферы, чувства, глубины воздействия на зрителя. Диалектика оказалась легковесной, и надежды развеялись.
"Статус биеннале в ряду событий в современном искусстве так же высок, как статус Олимпийских игр в спорте. Биеннале - это всемирный смотр новейших достижений в искусстве", - заявил в своем обращении к участникам и гостям комиссар 1-й Московской биеннале Евгений Зяблов.
Что же представил Петербург на эти "олимпийские игры"? В основной программе художники петербургского происхождения не участвуют. Нет и отдельной выставки, где бы сплошь были одни питерцы. Есть в ряду специальных проектов один - под названием "Человеческий проект", - организованный Санкт-Петербургским, Нижегородским и Екатеринбургским филиалами Государственного центра современного искусства (ГЦСИ). Один из его кураторов, Мария Коростелева, работающая в Музее Анны Ахматовой "Фонтанный дом", так говорит об идее проекта: "Нас призывают быть серьезными, и мы и правда становимся серьезными в своей идеалистической и безнадежно-нелепой попытке защитить такое хрупкое и беззащитное бытие и реализовать свой человеческий проект". Виталий Пушницкий, Надежда Зубарева, Людмила Белова, Глюкля и Цапля (правда, не вместе, а по отдельности) в Центральном доме художника представляют островок петербургского современного искусства. Их произведения узнаваемы: вот сплетенный Надеждой Зубаревой из стальной проволоки человеческий эмбрион, вот многократно виденные "Говорящие платья" Глюкли, вот живопись Пушницкого, подсвеченная ультрафиолетом и закованная в клетки. Да и по другим проектам и выставкам то тут, то там мелькнут знакомые Петербургу имена. Например, прямо из Эрмитажа приехала выставка "Роберт Мэпплторп и классическая традиция: фотография и гравюры маньеризма".
Однако у нас есть в запасе два следующих года, чтобы на следующей биеннале выступить единым фронтом. В конце концов, от Москвы до Петербурга всего несколько часов поездом - почему бы нашим музеям и галереям не подключиться к общероссийскому делу становления современного искусства?
Надежда ДЕМКИНА
