Культура
СОЛНЦЕ СВЕТИТ НЕ ВСЕМ
02 мартa
Случай с картиной о японском императоре Хирохито получился особым, но типично сокуровским. Вокруг "Солнца" происходило настоящее информационное цунами, накрывавшее своими волнами аудиторию, которой априорно внушалась мысль о том, что ее ждет "новый шедевр знаменитого режиссера" (цитирую по рекламе на канале СТС). Ажиотаж увеличился тогда, когда стало известно об участии картины в основном конкурсе престижного Берлинского кинофестиваля.
В конце концов, берлинская история и сыграла с "Солнцем" злую шутку. Жюри кинофестиваля проигнорировало фильм, оставив его безо всяких наград и призов. Что не могло не быть чувствительным ударом по самолюбию режиссера. В свое время, когда он еще только начинал выходить на международную арену, случилась ситуация с присуждением его учебной ленте "Одинокий голос человека" "Бронзового леопарда" на международном кинофестивале в Локарно. Александр Николаевич тогда с пафосом в воскресной программе "Монитор" говорил о том, как оскорбляет подобная награда ("Почему не золотой?") весь советский кинематограф и его лично. С годами он научился реагировать на фестивальные удачи и неудачи более спокойно, хотя никогда не отказывался от участия в подобных соревнованиях с непредсказуемым результатом. Вот и "Солнце" над Берлином на сей раз не взошло. Артефакт не состоялся. И потому на картину нынче можно смотреть спокойно, без придыхания.
Впрочем, никуда не деть тот контекст трилогии о власти и тиранах, которую упорно анонсирует сам режиссер, соединяя в единую творческую цепь разные фильмы - "Молох", "Телец", "Солнце". В каждом из них - известная историческая личность. Однако если с Гитлером и Лениным наш зритель еще может разобраться самостоятельно с точки зрения сведений и фактов, то в случае с японским императором для него нет иного выхода, как на веру принимать трактовку его личности режиссером. Исай Огата, сыгравший главную роль, отменно вписался в общую атмосферу картины, где полутемный кадр поневоле читается как закатные сумерки Японской империи. Ведь действие происходит в самом конце Второй мировой войны, которая вот-вот закончится. Перед императором дилемма: либо отречься от собственного божественного происхождения (а следовательно, и от престола) и тем спасти страну и ее граждан, либо идти до конца в упорстве соблюдения традиций власти и тем самым обречь себя на верную смерть, а народ - на новые испытания.
Собственно, весь сюжет и строится как рассказ об одном дне императора, предшествующем все-таки состоявшемуся отречению. Тормозящая неспешность картины, почти статичный кадр (Сокуров вновь лично взялся за ремесло оператора-постановщика), приглушенная речь актеров, беседующих на языке оригинала (режиссер еще и сам озвучивал фильм на русском языке), - все эти составляющие имиджа картины убаюкивают зрительское внимание, нисколько не обостряя его. И мы получаем в фильме не напряженное и экспрессивное выражение тех чувств и мыслей, которые мучают императора и его окружение, а какую-то пустоту, когда взору и слуху не за что зацепиться. И если в двух предыдущих картинах трилогии у Сокурова подобная опустошенность компенсировалась нашим собственным неравнодушным отношением к тиранам, знанием о них огромного количества фактов, то случай с Хирохито - особый. Для зрителей его фигура в такой же степени не опознается массовым сознанием, как и личность какого-нибудь короля Таиланда пятнадцатого века. Политико-исторический контекст в такой ситуации мог бы компенсировать отсутствие внятной информации о том, кто такой Хирохито - лидер нации и человек. Но - увы! - мы так и не успеваем узнать о нем нечто такое, что вызвало бы к нему сочувствие или жалость. Публика, не получив динамичной сюжетной интриги и не узнав ничего толком об императоре, пассивно внимает "Солнцу".
Есть в фильме и сцены, которые "подсказывали" возможные жанровые решения. Например, тема столкновения разных цивилизаций, столь отчетливо разыгранная в сцене фотосессии почти отрекшегося императора. Но таких эпизодов в фильме немного, и они не спасают от погружения в нирвану на первой ступени самосовершенствования путем психоделического восприятия экранного зрелища...Честно говоря, мой организм не выдержал таких перегрузок. И.... Но это уже реакция особая, индивидуальная. Вполне допускаю, что кто-то бодро, интеллектуально и глубоко постигнет смысл увиденного в "Солнце". Мне это оказалось не под силу.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
В конце концов, берлинская история и сыграла с "Солнцем" злую шутку. Жюри кинофестиваля проигнорировало фильм, оставив его безо всяких наград и призов. Что не могло не быть чувствительным ударом по самолюбию режиссера. В свое время, когда он еще только начинал выходить на международную арену, случилась ситуация с присуждением его учебной ленте "Одинокий голос человека" "Бронзового леопарда" на международном кинофестивале в Локарно. Александр Николаевич тогда с пафосом в воскресной программе "Монитор" говорил о том, как оскорбляет подобная награда ("Почему не золотой?") весь советский кинематограф и его лично. С годами он научился реагировать на фестивальные удачи и неудачи более спокойно, хотя никогда не отказывался от участия в подобных соревнованиях с непредсказуемым результатом. Вот и "Солнце" над Берлином на сей раз не взошло. Артефакт не состоялся. И потому на картину нынче можно смотреть спокойно, без придыхания.
Впрочем, никуда не деть тот контекст трилогии о власти и тиранах, которую упорно анонсирует сам режиссер, соединяя в единую творческую цепь разные фильмы - "Молох", "Телец", "Солнце". В каждом из них - известная историческая личность. Однако если с Гитлером и Лениным наш зритель еще может разобраться самостоятельно с точки зрения сведений и фактов, то в случае с японским императором для него нет иного выхода, как на веру принимать трактовку его личности режиссером. Исай Огата, сыгравший главную роль, отменно вписался в общую атмосферу картины, где полутемный кадр поневоле читается как закатные сумерки Японской империи. Ведь действие происходит в самом конце Второй мировой войны, которая вот-вот закончится. Перед императором дилемма: либо отречься от собственного божественного происхождения (а следовательно, и от престола) и тем спасти страну и ее граждан, либо идти до конца в упорстве соблюдения традиций власти и тем самым обречь себя на верную смерть, а народ - на новые испытания.
Собственно, весь сюжет и строится как рассказ об одном дне императора, предшествующем все-таки состоявшемуся отречению. Тормозящая неспешность картины, почти статичный кадр (Сокуров вновь лично взялся за ремесло оператора-постановщика), приглушенная речь актеров, беседующих на языке оригинала (режиссер еще и сам озвучивал фильм на русском языке), - все эти составляющие имиджа картины убаюкивают зрительское внимание, нисколько не обостряя его. И мы получаем в фильме не напряженное и экспрессивное выражение тех чувств и мыслей, которые мучают императора и его окружение, а какую-то пустоту, когда взору и слуху не за что зацепиться. И если в двух предыдущих картинах трилогии у Сокурова подобная опустошенность компенсировалась нашим собственным неравнодушным отношением к тиранам, знанием о них огромного количества фактов, то случай с Хирохито - особый. Для зрителей его фигура в такой же степени не опознается массовым сознанием, как и личность какого-нибудь короля Таиланда пятнадцатого века. Политико-исторический контекст в такой ситуации мог бы компенсировать отсутствие внятной информации о том, кто такой Хирохито - лидер нации и человек. Но - увы! - мы так и не успеваем узнать о нем нечто такое, что вызвало бы к нему сочувствие или жалость. Публика, не получив динамичной сюжетной интриги и не узнав ничего толком об императоре, пассивно внимает "Солнцу".
Есть в фильме и сцены, которые "подсказывали" возможные жанровые решения. Например, тема столкновения разных цивилизаций, столь отчетливо разыгранная в сцене фотосессии почти отрекшегося императора. Но таких эпизодов в фильме немного, и они не спасают от погружения в нирвану на первой ступени самосовершенствования путем психоделического восприятия экранного зрелища...Честно говоря, мой организм не выдержал таких перегрузок. И.... Но это уже реакция особая, индивидуальная. Вполне допускаю, что кто-то бодро, интеллектуально и глубоко постигнет смысл увиденного в "Солнце". Мне это оказалось не под силу.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
