Культура
В МАРИИНКЕ ВСТРЕТЯТСЯ РАЗНЫЕ МИРЫ
17 мартa
- В чем интрига? Что ждать зрителю от вашей постановки?
- Мое видение "Баттерфлай" отличается от обычной интерпретации. Главная проблема оперы как жанра в том, что в некотором смысле она анахронична. Мир искусства, кино и театра постоянно изменяется, метод выражения мысли тоже. Опера остается в стороне от этих процессов. Япония сегодня - это "Кензо", "Шисейдо", современные костюмы, однако все это строится по старой традиции умеренности и простоты в пропорциях. И все это будет в моем спектакле.
С другой стороны, не будет того, что стало кичем и банальностью, - японской экзотики: цветов сакуры, красивых мостков, пагоды, кимоно; всего, что сегодня ассоциируется с "Мадам Баттерфлай". Наша героиня будет современной по стилю.
- В чем состоит интерпретация этой оперы?
- Либретто этой оперы содержит в себе опасные ловушки для режиссера. С одной стороны, это простая любовная история женщины, которая испытала несчастную любовь и совершила суицид. С другой стороны, если в оперу углубиться, то можно заметить в ней некоторую загадку. Пуччини описывает историю женщины, которая воспротивилась второй заповеди - не сотвори себе кумира. Композитор описывает историю женщины, которая увидела в мужчине кого-то наподобие Бога. Для него бросила свою древнюю веру, семью, свой дом, отдала ему ребенка и себя. Полюбила слишком сильно. Это не история обычной любви, а история нарушения табу. Моя "Баттерфлай" - рассказ о том, как в человеке увидели Бога.
Чрезвычайно важным было для меня в этой простой любовной истории найти другое измерение, сделать из нее рассказ, который обладал бы силой греческой драмы. Поэтому я решил очистить сцену от всех реквизитов, и в этот момент возник театр воображения. Так, исполнители одним жестом показывают вещи, которых нет, и создается театр, который виден лишь глазами души. Это театр воображения и формы, а не реальности. Движения исполнителей я попытаться связать с традицией театра Кабуки. Известно, что этот театр основан на очень сильной концентрации и что все жесты в нем являются в некотором роде аллегоричными.
- Почему вы решили сделать эту постановку именно сейчас и в России?
- Мой спектакль был до сих пор поставлен два раза - в Варшаве и Вашингтоне. И результатом был ошеломляющий успех, который превзошел все мои ожидания, так как это был мой оперный дебют. Раньше я занимался театром и кино, и "Баттерфляй", которая была поставлена в Польше, взломило зрительский стереотип. Удалось заинтересовать множество молодежи, для которой опера раньше ассоциировалась с мышлением позапрошлого века. Спектакль стал столь известным, что его эхо донеслось до Вашингтона, где по приглашению Пласидо Доминго я повторил свою постановку. Приглашение от Валерия Гергиева для меня имеет особое значение, так как, во-первых, это один из известнейших современных дирижеров, и меня очень заинтересовала возможность сотрудничать с ним, а во-вторых, это мой первый контакт с российской публикой. До сих пор я лишь однажды мог продемонстировать свои постановки "Онегина" и "Короля Роджера" Шимановского в Большом театре.
Следует подчеркнуть еще одну вещь. В этой истории существует очень любопытное описание "культурной пропасти" между двумя непохожими друг на друга мирами. Этот мотив стал особо актуальным сегодня, когда поделился современный мир: с одной стороны - могущественные и надменные представители Америки, западного мышления, которое основано на тосте Пинкертона America forever. И эти слова звучат сегодня особенно грозно. С другой стороны - мир духовности, мир Востока, мир, сильный своей верой, традициями и духовным очарованием. Для меня встреча Баттерфлай и Пинкертона - это встреча двух разных миров.
Владислав СТЕПАНОВ
- Мое видение "Баттерфлай" отличается от обычной интерпретации. Главная проблема оперы как жанра в том, что в некотором смысле она анахронична. Мир искусства, кино и театра постоянно изменяется, метод выражения мысли тоже. Опера остается в стороне от этих процессов. Япония сегодня - это "Кензо", "Шисейдо", современные костюмы, однако все это строится по старой традиции умеренности и простоты в пропорциях. И все это будет в моем спектакле.
С другой стороны, не будет того, что стало кичем и банальностью, - японской экзотики: цветов сакуры, красивых мостков, пагоды, кимоно; всего, что сегодня ассоциируется с "Мадам Баттерфлай". Наша героиня будет современной по стилю.
- В чем состоит интерпретация этой оперы?
- Либретто этой оперы содержит в себе опасные ловушки для режиссера. С одной стороны, это простая любовная история женщины, которая испытала несчастную любовь и совершила суицид. С другой стороны, если в оперу углубиться, то можно заметить в ней некоторую загадку. Пуччини описывает историю женщины, которая воспротивилась второй заповеди - не сотвори себе кумира. Композитор описывает историю женщины, которая увидела в мужчине кого-то наподобие Бога. Для него бросила свою древнюю веру, семью, свой дом, отдала ему ребенка и себя. Полюбила слишком сильно. Это не история обычной любви, а история нарушения табу. Моя "Баттерфлай" - рассказ о том, как в человеке увидели Бога.
Чрезвычайно важным было для меня в этой простой любовной истории найти другое измерение, сделать из нее рассказ, который обладал бы силой греческой драмы. Поэтому я решил очистить сцену от всех реквизитов, и в этот момент возник театр воображения. Так, исполнители одним жестом показывают вещи, которых нет, и создается театр, который виден лишь глазами души. Это театр воображения и формы, а не реальности. Движения исполнителей я попытаться связать с традицией театра Кабуки. Известно, что этот театр основан на очень сильной концентрации и что все жесты в нем являются в некотором роде аллегоричными.
- Почему вы решили сделать эту постановку именно сейчас и в России?
- Мой спектакль был до сих пор поставлен два раза - в Варшаве и Вашингтоне. И результатом был ошеломляющий успех, который превзошел все мои ожидания, так как это был мой оперный дебют. Раньше я занимался театром и кино, и "Баттерфляй", которая была поставлена в Польше, взломило зрительский стереотип. Удалось заинтересовать множество молодежи, для которой опера раньше ассоциировалась с мышлением позапрошлого века. Спектакль стал столь известным, что его эхо донеслось до Вашингтона, где по приглашению Пласидо Доминго я повторил свою постановку. Приглашение от Валерия Гергиева для меня имеет особое значение, так как, во-первых, это один из известнейших современных дирижеров, и меня очень заинтересовала возможность сотрудничать с ним, а во-вторых, это мой первый контакт с российской публикой. До сих пор я лишь однажды мог продемонстировать свои постановки "Онегина" и "Короля Роджера" Шимановского в Большом театре.
Следует подчеркнуть еще одну вещь. В этой истории существует очень любопытное описание "культурной пропасти" между двумя непохожими друг на друга мирами. Этот мотив стал особо актуальным сегодня, когда поделился современный мир: с одной стороны - могущественные и надменные представители Америки, западного мышления, которое основано на тосте Пинкертона America forever. И эти слова звучат сегодня особенно грозно. С другой стороны - мир духовности, мир Востока, мир, сильный своей верой, традициями и духовным очарованием. Для меня встреча Баттерфлай и Пинкертона - это встреча двух разных миров.
Владислав СТЕПАНОВ
