Культура
ОДИНОКИЙ ГЕНИЙ
26 мартa
Все в нем противоречило облику звезды. Он был весь какой-то нескладный и странный, оставляя после себя чувство незащищенности и обиженности на весь мир. В жизни великий артист казался большим и капризным ребенком, с которым было трудно найти общий язык. Похоже, что мир фантазий и грез был для него важнее диалога с окружающими. Но то, что сотворил Смоктуновский на сцене и в кино, навсегда осталось свидетельством не слабости, но силы. Он не щадил собственной души и разума, "поворачивая глаза зрачками в душу". А там повсюду были "пятна черной пустоты".
Эмоциональная беспощадность Иннокентия Михайловича (даже имя с отчеством у него звучали как-то вызывающе длинно и оригинально) была сутью его таланта. Только так, на пределе и за гранью духовных и физических сил, мог родиться князь Мышкин в легендарном "Идиоте" на сцене БДТ. Благодаря его интеллекту на экране появились удивительно умные и сдержанные герои, у которых скепсис разума был защитой от несовершенства реальности и людских отношений. В этом ряду - физик Илья Куликов ("Девять дней одного года") и, безусловно, Гамлет в козинцевской экранизации трагедии Шекспира. До сих пор стоит в ушах интонация Смоктуновского: "Вы можете объявить меня каким угодно инструментом, но играть на мне Н-Е-Е-Е-Л-Ь-З-Я!"
Его биография кажется типичной для многих актеров нашего Отечества. Родился в Сибири. Трудился там же акушером. Пошел на войну. Попал в плен. Бежал. Искал лучшей доли на театральных подмостках. Для чего сменил свою еврейскую фамилию на роскошную шляхетскую. А потом был удивительный лейтенант Фарбер в "Солдатах". Далее - счастливая встреча с Георгием Товстоноговым. Свой шанс гений лицедейства не упустил. Он вообще был плоть от плоти виртуозов перевоплощения. Только он мог, играя Деточкина в "Берегись автомобиля", решиться представить автопародию на Гамлета. А его Ульянов-Ленин в забытой ленте Ильи Ольшвангера "На одной планете" задолго до шатровских откровений был сомневающимся вождем мирового пролетариата.
В биографии артиста немало подобных символических совпадений: дважды сыгранный Войницкий (сначала в кино, затем - во МХАТе), исполненные высокого смысла роли Моцарта и Сальери (в разных телеверсиях "Маленьких трагедий"). И совсем неожиданное замечание Станиславского о том, что дядя Ваня своим обликом похож на Чайковского. Последний также обрел на экране плоть и фигуру Иннокентия Смоктуновского в надрывной, но захватывающей картине Игоря Таланкина. Где гений музыки предстал странным мужчиной, чурающимся женщин, что явно намекало на более непривычное увлечение композитора в сфере личной жизни.
Еще при жизни он стал лауреатом и Героем Социалистического Труда, что стоит воспринимать как очередной парадокс его судьбы, ибо никогда в жизни Смоктуновский не сыграл бы слесаря или шахтера. Порода и природа ему этого не позволяли сделать. Когда же он на заре актерской карьеры пытался играть героев с активной жизненной позицией, то вполне заслуженно терпел поражение. И слава богу, что их было не так уж много. Потому-то и стал Смоктуновский неким мифом, символом не поддающегося учету и контролю актерского вдохновения, где ген сомнения и раздвоения между искусством и реальностью порождал не выдуманную, но реальную психическую болезнь. В своем мире он чувствовал себя адекватно, но социалистическая действительность постоянно провоцировала его на попытки конформизма. И тогда он уходил с головою - в позерство, наигрыш, дураковалянье. Если везло, то защищался классикой, в интепретации которой ему не было равных.
Недавно показанное по каналу "Культура" "Преступление и наказание" вновь явило глубину проникновения в характер ключевого героя Федора Михайловича, которую продемонстрировал в роли Порфирия Петровича Иннокентий Михайлович. Его игра завораживает, манит, влечет, вводит в транс, пленяет парадоксами и скепсисом так, что от экрана невозможно оторваться.
Кинематограф бережно сохранил экстатическое отношение к своему великому артисту. Помните эпизод в фильме "Москва слезам не верит"? "Вам фамилия ничего не скажет? - Cмоктуновский!" Или реплику режиссера Якина в комедии Гайдая об Иване Васильевиче: "Ну конечно же, Иннокентий Смоктуновский!.."
Он рано поднялся на вершину благодаря силе таланта и мощи ума. И почти смог на ней удержаться. Но ему было там одиноко и неуютно. И оттого-то, наверное, под занавес жизни он так там и оставался один на один с собою, со своими героями. А мы, зрители, так и стояли внизу, задирая голову вверх, чтобы попытаться дотянуться туда, где был он - гений Смоктуновский.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
Эмоциональная беспощадность Иннокентия Михайловича (даже имя с отчеством у него звучали как-то вызывающе длинно и оригинально) была сутью его таланта. Только так, на пределе и за гранью духовных и физических сил, мог родиться князь Мышкин в легендарном "Идиоте" на сцене БДТ. Благодаря его интеллекту на экране появились удивительно умные и сдержанные герои, у которых скепсис разума был защитой от несовершенства реальности и людских отношений. В этом ряду - физик Илья Куликов ("Девять дней одного года") и, безусловно, Гамлет в козинцевской экранизации трагедии Шекспира. До сих пор стоит в ушах интонация Смоктуновского: "Вы можете объявить меня каким угодно инструментом, но играть на мне Н-Е-Е-Е-Л-Ь-З-Я!"
Его биография кажется типичной для многих актеров нашего Отечества. Родился в Сибири. Трудился там же акушером. Пошел на войну. Попал в плен. Бежал. Искал лучшей доли на театральных подмостках. Для чего сменил свою еврейскую фамилию на роскошную шляхетскую. А потом был удивительный лейтенант Фарбер в "Солдатах". Далее - счастливая встреча с Георгием Товстоноговым. Свой шанс гений лицедейства не упустил. Он вообще был плоть от плоти виртуозов перевоплощения. Только он мог, играя Деточкина в "Берегись автомобиля", решиться представить автопародию на Гамлета. А его Ульянов-Ленин в забытой ленте Ильи Ольшвангера "На одной планете" задолго до шатровских откровений был сомневающимся вождем мирового пролетариата.
В биографии артиста немало подобных символических совпадений: дважды сыгранный Войницкий (сначала в кино, затем - во МХАТе), исполненные высокого смысла роли Моцарта и Сальери (в разных телеверсиях "Маленьких трагедий"). И совсем неожиданное замечание Станиславского о том, что дядя Ваня своим обликом похож на Чайковского. Последний также обрел на экране плоть и фигуру Иннокентия Смоктуновского в надрывной, но захватывающей картине Игоря Таланкина. Где гений музыки предстал странным мужчиной, чурающимся женщин, что явно намекало на более непривычное увлечение композитора в сфере личной жизни.
Еще при жизни он стал лауреатом и Героем Социалистического Труда, что стоит воспринимать как очередной парадокс его судьбы, ибо никогда в жизни Смоктуновский не сыграл бы слесаря или шахтера. Порода и природа ему этого не позволяли сделать. Когда же он на заре актерской карьеры пытался играть героев с активной жизненной позицией, то вполне заслуженно терпел поражение. И слава богу, что их было не так уж много. Потому-то и стал Смоктуновский неким мифом, символом не поддающегося учету и контролю актерского вдохновения, где ген сомнения и раздвоения между искусством и реальностью порождал не выдуманную, но реальную психическую болезнь. В своем мире он чувствовал себя адекватно, но социалистическая действительность постоянно провоцировала его на попытки конформизма. И тогда он уходил с головою - в позерство, наигрыш, дураковалянье. Если везло, то защищался классикой, в интепретации которой ему не было равных.
Недавно показанное по каналу "Культура" "Преступление и наказание" вновь явило глубину проникновения в характер ключевого героя Федора Михайловича, которую продемонстрировал в роли Порфирия Петровича Иннокентий Михайлович. Его игра завораживает, манит, влечет, вводит в транс, пленяет парадоксами и скепсисом так, что от экрана невозможно оторваться.
Кинематограф бережно сохранил экстатическое отношение к своему великому артисту. Помните эпизод в фильме "Москва слезам не верит"? "Вам фамилия ничего не скажет? - Cмоктуновский!" Или реплику режиссера Якина в комедии Гайдая об Иване Васильевиче: "Ну конечно же, Иннокентий Смоктуновский!.."
Он рано поднялся на вершину благодаря силе таланта и мощи ума. И почти смог на ней удержаться. Но ему было там одиноко и неуютно. И оттого-то, наверное, под занавес жизни он так там и оставался один на один с собою, со своими героями. А мы, зрители, так и стояли внизу, задирая голову вверх, чтобы попытаться дотянуться туда, где был он - гений Смоктуновский.
Сергей ИЛЬЧЕНКО
